А что ты скажешь, Кузьма? обратилась она к племяннику. Как мастер оцени работу.
А что ты скажешь, Кузьма? обратилась она к племяннику. Как мастер оцени работу.
«Вот те и приехали Баба у пацана про серёжки спрашивает. А тот репу чешет. Ну, я бы тоже чесал от таких-то вопросиков».
Батя такого бы и не сделал Кузнечик-то вроде и похоже всё, как он, а по-другому как-то. И инструмент у него свой. Такое знать надо.
Боярыня опять развернулась к мальчишке.
Кто тебя этому научил?
Деда
«Так, Кузнечик, допрыгался. Вот теперь возьмутся и за тебя. Надо производить впечатление».
Тимка подтянулся и одёрнул рубаху.
Я слышала, дед тоже христианином был? Царство небесное
Тимка вздохнул, и это не прошло незамеченным. Лицо боярыни смягчилось.
«Может, не прогонят? Возвращаться домой без деда не хочется Да и нельзя возвращаться-то».
Ещё чему-то научил? Или только серёжки чинить можешь?
Учил. И сам делать могу, если есть из чего. Чинить даже сложнее, самому делать проще
Ладно, Анна, прищурившись, глянула на Ельку. Раз уж тебе Тимофей помог, так и ты хозяйкой себя покажи: в лазарет, к Юлии своди. Потом в трапезную, скажи дежурному, чтоб накормили. Потом Ну, а потом, если наставник Макар освободится, так он в Ратное Тимофея повезёт, а нет, так пусть при кузне пока побудет. Кузьма, присмотришь? Заодно дай ему чего-нибудь сделать Пусть покажет, что ещё умеет.
«Дожил! Теперь за меня девчонка отвечает! Вот и делай людям хорошее после этого. Ну, ничего, зато Ельку, кажется, пронесло».
А потом, доченька, ко мне зайди. Да Анюте скажи, чтобы и она пришла серёжки-то ей вернуть надобно, голос боярыни настолько сочился медом, что у Тимофея заломили зубы.
«Эх, не прокатило, а так старались Баба-то она баба, а с логикой у неё всё в порядке. Даром что боярыня».
Медосмотр прошёл на удивление быстро и без приключений. Елька, без тени смущения рассказывая страсти про то, как проводят осмотр мальчишек, привела изрядно струхнувшего Кузнечика к лазарету. Там и обнаружилась искомая Юлия, стоящая возле крыльца и с удовлетворением наблюдающая, как два дюжих отрока скрутили какого-то болезного, с воем выскочившего из лазарета, и поволокли обратно под кудахтание двух суетящихся вокруг девиц. Болезный при этом почему-то не сводил широко открытых глаз с Юлькиной руки, которой она отрабатывала странное, но явно режущее движение. Обнаружив рядом Тимку, она деловито уточнила, правильно ли она выполняет подсмотренное вчера движение кистью, потребное для ножа с такой заточкой. Получив краткое пояснение: почему именно так, как рукоять ножа должна упереться в ладонь, и почему указательный палец должен лежать на спинке ножа, а не держать его сбоку, она кивнула своим мыслям. А насчет медосмотра просто пожала плечами и вынесла вердикт: что надо было, она ещё вчера увидела. Ничего не свербит, не чешется? Вот и ступай к общей трапезе допущен.
Сразу после завтрака Кузнечика перехватил какой-то малец, явно дожидавшийся его у входа в трапезную. Вытянувшись во фрунт и чуть не щелкнув каблуками от усердия, бодро отчеканил:
Отрока Тимофея велено доставить к наставнику Макару! и, махнув рукой куда-то в сторону, добавил: Там, на складах он.
Склады оказались здоровенным амбаром, с полками, сплошь забитыми всяким скарбом.
Получить два комплекта справы, переодеться, ждать наставника, кратко изложил смысл происходящего посыльный и тут же испарился.
Двое обретавшихся при складе мелких мальчишек сверкнули любопытными глазёнками, прикинули размер, прошвырнулись вдоль полок и шустро собрали две смены одежды. Чего-то шкрябнули на выуженном из стопки листе бересты и придвинули собранный скарб к Тимке.
Переодеться за загородкой. Грязную одёжу в мешок. Новенький? Тебя куда определили?
Чего?
Поселили, говорю, куда?
Тимка малость растерялся.
В кузню пока
Мальчишки переглянулись, почесали затылки, а потом приняли решение.
Значится, на кузню и отнесём. А наставник Макар вон он, в телеге. Лучше ты к нему иди, а то ему трудно.
Мальчик несмело подошёл к Макару и покосился на деловито снующих неподалеку отроков.
«И чего ему сказать? Вроде как докладываться надо. А как? Ну не кланяться ж в пояс: Здра-а-асьте, дядька Макар. И эти, со склада, стоят, лыбятся. Щас скажут из какой деревни, Емеля»
Макар, глядя на душевные терзания найдёныша, ухмыльнулся. Надо же, озаботился, как правильно себя поставить. Крепко, видать, вбита в него эта наука, раз в новом месте да среди чужих сама выскакивает.
Кузнечик? Не стой столбом, давай сюда, выручил он мальчишку.
Тимка облегчённо вздохнул и запрыгнул на телегу, устраиваясь на соломе позади наставника. Макар оглянулся, покачал головой и похлопал рядом с собой сюда, мол. Телега тронулась и направилась к воротам, оставляя за спиной любопытствующие рожицы складских мальчишек. Ну, интересно же! Не каждый день цельный наставник сопляка рядом с собой сажает.
За воротами дежурный отрок взял коня под уздцы и, успокаивающе поглаживая по морде, провёл через мостки на паром. Отроки взялись за колесо. Тимка с интересом смотрел, как тяжёлый мокрый канат, степенно роняя капли, взбирался на паром, затем, обернувшись несколько раз вокруг тяжёлой дубовой оси, отжимал из себя остатки воды и неспешно нырял обратно в реку с другой стороны.
А покрутить можно?
Отрок зыркнул из-под шлема сначала на Кузнечика, а потом на наставника.
Не положено.
Тимка смутился.
«Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Просто интересно, а они видят, что канат на барабан не ровно подымается, а сбоку. Он же трется сильно, крутить тяжело. Да и смазка у них того А всего-то надо канат во-о-н через тот столбик перекинуть».
Пожав плечами, мальчик отвернулся. Макар улыбнулся и решил потихоньку начать разговор, ради которого и усадил мальчишку рядом с собой.
Что, мастер, парома никогда не видал?
Не видал. У нас мост через реку. И плотина. А на ней такое здоровенное водяное колесо стоит, ещё побольше вашего. И когда крутится, такая сила слышится Кажется, прицепи и гору подымет. А у парома Не столько сила, скорее, воля вот велено ему на тот берег, и он идет хоть ты что ему делай.
Паром добрался до другого берега, и Макар, тронув поводья, направил телегу к дороге.
Ишь ты! Так, получается, у каждой вещи своя сила есть?
Не знаю. Наверное Волхв говорил, что вся сила у богов. Вот ветер, огонь, вода или земля в них сила. Или у человека, но людей тоже боги сделали. Дядька Климентий говорил, что сила только у бога, а остальное тщета. А папка говорил, что настоящая сила только та, к которой человек руку приложил, а остальная просто дикая, ничейная она. Вот ветер могучий, как богатырский конь. Но толку с того коня, пока он по полю носится. А накинь уздечку так и телегу тащит, и человека несёт. Или вода колесо вращает, огонь металл плавит, а камень крепость крепит. Это полезная сила. А остальная не знаю.
А что, волхв ваш дикую силу приручить не может?
Ха! Хвалится только. Я ещё ни разу не видел, чтоб он молнию звал железо греть или громами ковал. Правда, из кузни его громыхает знатно. А всё равно старый Дамир мечи лучше куёт. Знаешь, какие делает узорные, сталь играет, как шёлком укрытая. И по-человечьи куёт горн да молот. Не, волхв только говорит про силу богов, а сам, когда надо, человечьей пользуется. Правда, говорят, у вас тут, за болотом, колдунья живёт. Вот она умеет. Давеча вон пошесть наслала. Недаром её Невеей кличут как одну из сестер-лихорадок.
Ты про боярыню Нинею, что ль? Ну, нет. Боярыня бабка сильная, но лихорадку нет. У неё самой от пошести вся весь вымерла. Да вон её дом, на пригорке. И внучата её там. А старшенькая её в крепость всё время шастает, так что познакомишься.
Кузнечик чуть не подпрыгнул, уставившись на дом, стоявший на пригорке, чуть в стороне от веси, мимо которой вела дорога. Там и правда носилась какая-то совсем мелкая ребятня, которая совершенно не отличалась от любой другой, даже в его слободе.
И что, она их не съест? А волхв-то стращал
Макар тихонько рассмеялся в бороду, стараясь, чтоб Тимка не увидел ещё обидится вдруг.
Не любит, видать, волхв твоего отца, раз он про силу богов так сказывает.
А волхв никого не любит, себя только. Ну, и ещё богов немного.
Сам так думаешь, или отец говорил?
Отец сказывал, что в заморской стране водится такой драгоценный камень. Жемчуг называется, ну, перл по-нашему. Наши-то перлы мелкие, из речки которые, а заморский бывает очень большой, с орех примерно. Но ценится он ой как дорого. А чтоб заработать, купцы жульничают. Берут шарик стеклянный или каменный, а то и вовсе песок и подсаживают в жемчужницу. Шарик покрывается тонким слоем жемчуга, а купцы и рады выдать его за настоящий. И деньги, как за настоящий, хотят. Только разница между ними вот в чём: настоящий жемчуг хоть ножом шкреби, хоть напильником дери он внутри всё равно жемчуг. А поддельный ковырни а внутри дрянное стекло. А деда как услыхал, так и говорит: «Неча за ним далеко ездить, у нас свой такой есть. Вон, волхва и шкрябать не надо, песок так и сыплется. А цену за себя, как за настоящего, хочет».
Мудрёные сказки твой отец знает. Ученый, видать, человек. А что ты с ним не остался?
Пропал он. С боярином Журавлем уехал, и не видели его больше.
Сгинул?
Пропал. Он вернется. И обязательно меня найдёт. Он обещал, что всегда вернётся.
Макар задумался, наступила неловкая пауза.
Вот что, Кузнечик, давай-ка мы с тобой поохотимся. Зайцев вокруг много, подстрелить-то я могу, а забрать, сам видишь, мне трудно. Отец Михаил деда твоего похоронит, конечно, только вот негоже к нему без гостинца ехать. Я подстрелю, ты подберёшь. Сам монах только постным питается, но ничего отцу Михаилу я с собой рыбки прихватил, а зайчатиной тётку Алену порадуем
К тому времени, как подъехали к Ратному, в соломе, за спиной у умотавшегося Тимки, лежали целых два русака, подстреленных Макаром на лугу у леса. Сам Кузнечик, на время позабыв о своих горестях, с увлечением обсуждал третьего косого, в панике метавшегося по траве, но всё же сумевшего скрыться в подлеске. Макар, улыбаясь мальчишечьему азарту, подогревал его интерес, рассказывая о повадках и хитростях лесного зверья, которое решительно не желало подставляться под стрелу охотника.
А ты меня стрелять так научишь, дядька Макар?
Отчего нет. Останешься в крепости научим, конечно.
Тимка, разом вспомнив, почему он здесь, сразу погрустнел. Ну да. Если останется.