В гвоздь, буркнул Тимка.
Не верно. Твоя цель гвоздь, значит, целиться тебе надо чуть выше. Но и это неправильно. По этой команде тебе надо определить свою цель, прикинуть, куда ты будешь целиться, но самострел держать всё равно ниже. А вот по команде «Бей» тебе надо начать плавно поднимать самострел и мягко жать на спуск. Стрелять надо тогда, когда ты как раз подведёшь самострел туда, куда целишься. Если ты пытаешься удержать самострел в одной точке, он начинает плясать, и прицелиться у тебя не выйдет. А вот когда ты ведёшь его снизу вверх, он идет ровнее, и стрелять легче. Попробуй.
Точно, удивился Тимка. Это как линию вести. Если стараться и вести медленно, получится криво. А если одним махом, то и ровно, и красиво. А вторая ошибка?
А ты руки расслабляешь сразу после выстрела. Оттого отдача сильно дёргает самострел, и болт уходит вверх. Выстрел заканчивается не тогда, когда ты тетиву спустил, а когда она петь перестанет. Научишься, будешь
Зайцев бить? подсказал Кузнечик.
И белок, подтвердил Макар. Ну, а раз понял всё, то давай теперь и о других делах. Что собираешься делать и что для этого тебе надо? И да, где планки от моего змея?
Младший девичий десяток отпустили с занятий довольно поздно. Ага, это так кажется, что принять чашку с узваром из рук служанки, да ещё с царственным видом это просто. Как бы не так! Девочки по десять раз играли и служанок, и боярышень, но получалось из рук вон плохо. И не только принять, это, оказывается, полдела. А если, приняв эту злополучную чашу, привычно сворачиваешь губки дудочкой, сводишь глазки в одну точку на донышке и громко отхлебываешь это выглядит не весело. И не смешно, особенно если потешается над тобой Анька. Любава, в конце концов, не выдержала и попросила показать, как надо. Та, слегка жеманясь и оттопырив мизинчик, сняла чашку с подноса, сделала крошечный глоточек и, чуть закатив глазки, с лёгким и вроде как томным вздохом поставила на место. Елька, мрачно просмотрев пантомиму, поинтересовалась у наставницы Арины, правда ли, что королевы все как одна такие дуры. И если да, то можно ли, чтоб она всё равно изображала всего лишь боярышню.
Разумеется, занятие от этого не стало короче, и младший девичий, выскочив на улицу уже перед самым ужином, в полном составе помчался к кузне. На пути, правда, образовалось препятствие, которое бегом преодолевать не следовало, а именно расположившийся на гульбище Сенькин десяток. Девчонки остановились, перевели дух, подтянули носы и изобразили боярышень изо всей силы своего буйного воображения. Кажись, получилось.
И всё он врёт, тот Кузнечик, и сказки у него дурацкие, продолжил Мартын, демонстративно не заметивший девичий десяток.
И чё бает? сиплым голосом поинтересовался Комар.
Подошёл, говорит, Лука к имперскому шагоходу и говорит: «Ну-ка, избушка на курьих ножках, стань к лесу передом, а ко мне задом», вдохновенно изобразил Мартын.
А чё такое имперский шагоход? оторопел от услышанного Комар.
А чё такое имперский шагоход? оторопел от услышанного Комар.
Телега такая. Только у неё ноги вместо колес и голова есть. Говорит, ему в пасть самострел громадный ставят. Р-раз и снесло витязя вместе с конем. Говорю ж, брешет.
А шагоход чего?
Попытался Луку лягнуть, только в ногах запутался и упал.
Интересно, пробормотал Комар, ходить толком не умеет, что ли? А ноги телеге зачем?
По болоту ходить? донеслось до девчонок чьё-то предположение. Если в мокроступах. А телега не проедет.
Та-ак, нарушил паузу расстроенный Елькин голос, похоже, мы опоздали на сказку. Бежим!
Ворвавшийся в кузню девичий ураган обнаружил там почти что идиллию. Все были заняты делом. Складские мальчишки и Макар строгали планки. Лёнька работал у токарного станка, а Кузнечик сидел у него над душой. На прямой вопрос Любавы, какие-такие сказки Тимка рассказывает про шагоходы в мокроступах, да ещё и её, хорошую, не дождавшись, Тимка просто отмахнулся: да какая там сказка, так, история, мордобой один. Девчонкам не интересно, её только лешачата слушать любят, да и то младшие. А сказка будет после ужина. Про аленький цветочек. Но вообще-то лучше, когда истории все по кругу рассказывают, а то так не интересно.
Наставник Макар, подал голос Лёнька, который только что закончил свою работу. Дозволь спросить?
Спрашивай, ответил наставник, не отвлекаясь от выкатывания плашки на досочке, чтоб проверить её на «криворукость».
Складские, получив такую оценку своей работе, посопели, попытались даже откупиться несколькими прутками железной проволоки, что выпросили у артельного кузнеца Гвоздя, который из них, видимо, гвозди же и ковал. Тем не менее, плашки на свои счеты они честно дострогали, прошлись шкуркой и даже самостоятельно запилили углы, убедившись, что рамка для счёт собирается в красивый и ровный прямоугольник. Сейчас они насверливали в двух из них дырочки, которые Тимофей разметил с помощью бережно вытащенной из дедовой сумки линейки.
А можно я после ужина ещё двоих отроков в кузню приведу?
И кого хочешь? поинтересовался Макар, всё так же не отвлекаясь от работы.
Там Алёха ножи точить просится, ему ляхи руку прострелили, но уже получше, и Юлия разрешила, только чтоб не нагружать сильно. В походе-то всяко такое умение нужно, не грузить же Кузьму такими пустяками. А ещё он стреляет хорошо, может, чего большего Тимофею подскажет. Ещё Швырок, Сучков племянник заговаривал издалека вроде и не о том, но потом признался тоже хочет сюда прийти, если не прогонят. Он у Савушки резную ложку увидел, интересно стало, он таких и не видывал никогда. Ну, и про ножи тоже охота, его дядька за инструмент шкуру спускает. Ещё и другие отроки хотят, только Юлия не разрешает, слабы ещё.
Красивая ложка, говоришь? Да, Верка говорила что-то, Макар наконец удовлетворился результатами работы и неожиданно даже для себя обратился к Савушке. Покажешь?
Тот на удивление спокойно посмотрел сначала на напрягшуюся было Красаву, потом на Тимку, дождался кивка, аккуратно вытащил из-за пояса завернутую в тряпицу ложку и положил на стол. Сидевший рядом Митяй развернул её и столь же молча, не снимая с тряпицы, отнёс Макару. Наставник Савушкиной открытости удивился настолько, что даже на ложку не сразу посмотрел. Малец от такого обилия направленного на него внимания смутился и попытался спрятаться за спину Красавы. Макар спохватился и отвел взгляд.
«Дорога ложка к обеду, а эта так и просто дорога», подумал Макар.
Необычной для ратнинцев формы, узкая и остроносая, выточенная из непонятного дерева, с рисунком, похожим на дым, резьбы она содержала не так уж много, но выполнена столь тонко, что непонятно, как вообще это можно сделать из дерева. А ещё она была богато украшена серебряной проволокой, вколоченной в тёмное, будто слегка прикопчённое дерево. Витой черенок весь увит серебром и ясно мерцал в колышущемся свете свечи. Черпачок чуть ли не вдвое тоньше, чем у обычной липовой ложки, по краю его огибала очень тонко уложенная вьюнком серебряная вязь, в которой читалась надпись «Тимофей», а дно напоминало затейливую ракушку. Мостик, что соединял черпачок с черенком, выглядел строгим и прочным, а оголовье черенка и вовсе укладывалось в какую-то непонятную фигуру. При всей строгости и аккуратности форм ложка выглядела богато и Макар хоть и не знал слово «элегантно», но вырвавшееся у него «лепо» было очень близко по смыслу.
Сам делал? поинтересовался Макар, уже ничему не удивляясь.
Не-а, отвел от себя обвинение Кузнечик, вдруг сообразивший, что ещё чуть-чуть, и ему придётся делать такие же на всю крепость. Кап Линёк резал, он у нас деревянный подмастерье. А я только узор и проволоку укладывал.
В кузне воцарилась тишина, прерываемая сопением младшей команды.
А у нас хохлома есть, попыталась похвастаться Елька.
Тоже красиво, согласился Тимофей, почему-то совсем не удивившись тому, что сами ратнинцы считали диковинкой. Но кап под хохлому не красят, он и так нарядный, особенно если копчёный.
А кап это дерево такое?
Да какое дерево! На берёзе растет, вот такое, Тимка изобразил в воздухе что-то объёмное. Его спиливают, сушат долго, а потом режут.
Ах вот ты про что, про капокорни! Лёнька понял, о чём речь. Сучок их ещё по весне понавыкидывал, мы их в рощу за реку стаскивали. Там и старые есть, что на поваленных деревьях. Только Сучок говорил, что тот корень и не режется почти что вовсе, а Михайла сказал всё равно не выкидывать и относить подальше. Вот оно для чего!
Простой инструмент его плохо режет, согласился Тимка и кивнул на свою котомку, вот такой надо, чтоб сталь хорошая. Я за него и не берусь, твёрдый очень. Разве тонкую резьбу навести могу. Если твой Швырок совладает Инструмент есть, можно попробовать.
Тимка завернул ложку в тряпицу и передал обратно Савушке.
Значит, можно этих двоих брать? Леонид вернулся к вопросу о приятелях.
А чего ты у меня спрашиваешь? Макар пожал плечами и вернулся к своим плашкам. Вон, мастер сидит, вот у него и проси. А я не против.
А чего нельзя? Пусть приходят, попробуют.
После ужина в кузне оказалось довольно-таки тесно. Строилась-то она, конечно с запасом, но то, что там соберется столько народу, никто не предполагал. Кузькин инструмент был вычищен и развешен по стенам, в основном для того, чтоб не мешал. Оба стола были заняты, и даже остывший горн накрыли досками, и теперь Юлька раскладывала на нём свои инструменты. Каждый нож укладывался на свой кусочек бересты, на котором Тимка свинцовым карандашиком наметил нужную форму лезвия.
Остальные девчонки собрались за своим столом и уже раскладывали пузырь, чего-то размечая на нём верёвочками и постоянно сверяясь с нарисованным на бересте чертежом. На втором столе в одном углу складские мальчишки собирали и клеили счёты, а на другом над кучей бересты склонились Кузнечик, Леонид и Алексей. Макар на своём табурете отсел подальше, чтоб и не мешать, и видеть хорошо, возле него примостилась Красава, не сводящая с Кузнечика глаз и о чем-то размышлявшая. Митяй и прилипший к нему Савушка пытались обжить крохотный кусочек угла, наблюдали за Тимкиными действиями, стараясь запомнить название инструмента и сразу подавать его, как только он понадобится.