А если нет? спрашивает Джейкоб.
Хороший вопрос.
Как же выманить полтергейста?
Может быть, если мы не будем обращать внимания на его проделки, он просто потеряет к нам интерес и уйдет?
Ты что, Джейкоб, это же не пчела какая-нибудь. Сам слышал, что Лара говорила. Чем дольше полтергейст находится на свободе, тем больше вреда он причиняет. Это и само по себе плохо, а у нас все еще хуже, потому что этот дух, судя по всему, не собирается оставлять нас в покое.
Я озираюсь, разглядываю могилы.
Ау! зову я, сжимая зеркальный маятник.
А на что, по-твоему, похож полтергейст? шепчет Джейкоб. Он человек? А может, чудовище? Осьминог?
Осьминог?
Он пожимает плечами.
Больше ног больше озорных продел
Я зажимаю Джейкобу рот. У него от неожиданности брови лезут на лоб.
Я что-то слышала.
Мы замираем и стоим, не шелохнувшись, в полной тишине. И я снова слышу
Детский голосок.
Un deux trois произносит он нараспев.
Кладбище начинает заливать неяркий красный свет, моей кожи касается холодное дуновение.
Я слышу шаги, чьи-то маленькие ножки топочут по аллее. Я поворачиваюсь и как раз вовремя: успеваю заметить, как между могилами проносится тень.
quatre cinque six продолжает голосок. Ах, до чего мне сейчас жаль, что я не говорю по-французски.
Выходи! кричу я. Давай просто поговорим.
sept продолжает голос, теперь у меня за спиной.
Я разворачиваюсь никого нет, одни надгробия.
huit голосок все тише, дальше, и странный красный свет уходит вместе с ним.
Какой стеснительный дух, удивляется Джейкоб.
Я кусаю губу. Он прав. Полтергейст столько всего уже натворил, а я до сих пор видела его только мельком. Хм, если я хочу поймать это привидение, нужно, чтобы оно само пришло ко мне.
И что ты планируешь делать? интересуется Джейкоб. Есть у тебя какая-нибудь приманка?
Я потираю виски. Что говорила Лара?
Им нравится создавать проблемы. Озорничать.
Отлично. Значит, нужно просто помочь призраку устроить что-то подобное. Я разглядываю гробницы. Некоторые из них высокие, как настоящие дома.
Джейкоб читает мои мысли и тут же заявляет:
Даже не думай!
Ужасная идея! возмущается Джейкоб, но я уже залезаю на крышу одного из склепов.
Ты всегда так говоришь.
Я смотрю вниз. Земля от меня всего в двух или трех футах. Недостаточно высоко. Я дотягиваюсь до резного выступа на соседнем склепе и начинаю карабкаться выше.
Вот-вот, и всегда оказываюсь прав! кричит он. А это значит, что все твои идеи
Моя нога скользит по стене склепа, но в последнюю минуту я успеваю подтянуться. Забравшись наверх, встаю во весь рост, балансируя на покатой крыше. Отсюда мне хорошо видно кладбище.
Сюда! Иди сюда, давай поиграем! зову я.
Ничего не происходит.
Собрав всю свою храбрость, я прохаживаюсь по крыше, все ближе к краю. И жду, жду, затаив дыхание.
Ну ладно, хватит, Джейкоб нетерпеливо переминается с ноги на ногу, ты сделала, что могла. Спускайся лучше вниз и он резко замолкает, потому что голосок снова слышен, причем намного ближе.
huit neuf dix.
Кожу холодит ветерок, где-то у меня за спиной с крыши падает и разбивается черепица. В воздух взлетают призрачные вороны, я оборачиваюсь и вижу его: он стоит на могиле в десяти футах от меня.
Полтергейст.
Даже не знаю, что я ожидала увидеть.
Монстра, наверное. Огромное порождение тьмы с острыми когтями и клыками.
Но это всего лишь мальчик.
Лет шести или семи, с вьющимися каштановыми волосами и круглым личиком, перепачканным грязью. Одежда на нем несовременная: рубашка с широким отложным воротником и короткие штаны, которые болтаются вокруг костлявых коленок. Очертания фигуры немного размыты, как будто он не весь здесь. Но мое внимание привлекает даже не это, а его глаза: они не карие и не голубые. Они красные.
Красные, как тлеющие угольки или свет фонарика, если прижать к нему ладонь. И эти глаза светятся, освещая алым все вокруг могилы, склепы и туман.
Вот я тебя и нашла, говорю я, и мальчик мне улыбается. А потом начинает двигаться. Не так, как должен двигаться человек, переставляя ноги. Нет. Он как будто не подчиняется законам этого мира. Не успеваю я моргнуть, как он переносится вперед. Через секунду он уже на гробнице в десяти футах отсюда. Еще миг и он рядом со мной, сидит на коньке крыши.
Давай! кричит Джейкоб, и моя рука взлетает вверх, зеркало-маятник оказывается прямо перед носом у мальчика.
Его красные глаза становятся круглыми от удивления, он смотрит в зеркало, теряясь в своем отражении.
Смотри и слушай, произношу я. Узри и узнай. Вот что ты такое.
Я тянусь за его жизненной нитью, но вот сюрприз! рука, коснувшись рубашки, не проходит насквозь. У него до сих пор крепкое, удивительно плотное для призрака, тело. Я прочищаю горло, крепче обхватываю пальцами зеркало и начинаю заново.
Смотри и слушай! приказываю я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. Узри и
Мальчик хмурится, его красные глаза сверкают, как будто заклинание над ним не властно.
Но это же невозможно! проносится в моей голове за секунду до того
как полтергейст сталкивает меня с крыши.
Часть третья
Угроза
Глава одиннадцатая
Когда начинаешь падать, мелькает мысль: Может, все еще обойдется?
Может, я еще удержу равновесие. Или сейчас чья-то рука схватит меня. Или там, внизу, будет подстелено что-то мягкое.
Но никаких приятных неожиданностей не происходит.
Я лечу вниз в полете, где-то между краем крыши и газоном внизу ухитряюсь схватить Вуаль и падаю на землю рядом со склепом. Удар вышибает воздух из моих легких, правую руку пронзает острая боль, так что некоторое время я просто лежу на спине и моргаю, глядя на звезды. Надеюсь, я ничего себе не сломала.
Джейкоб склоняется надо мной. Видимо, он не на шутку испугался, потому что первые его слова не «Я же предупреждал!», а «Как ты себя чувствуешь?».
Я сажусь, чувствую себя оглушенной. Какое счастье, что я не ударилась головой об острый угол надгробия. Локоть болит, пальцы онемели, но, насколько я могу судить, ничего не сломано. Цела даже моя камера.
Маленькое чудо.
Я не могу удержаться от стона и жалею, что Джейкоб бесплотен и не может помочь мне встать на ноги. Приходится кое-как подниматься самой. Я морщусь, потирая руку.
Все в порядке, вроде обошлось.
Хорошо, Джейкоб оглядывается на склеп. А что у вас там случилось-то?
Я поднимаю голову, и мне кажется, что я вижу очертания полтергейста, слабый намек на фигуру мальчика, недобро смотрящего на меня сверху. Это похоже на след в глазах после яркой вспышки, но я моргаю и все исчезает.
Зеркало не сработало.
Как это, почему? взволнованно спрашивает Джейкоб. Сломалось? Или запотело? В чем дело?
Я проверяю и вижу свое отражение, ясное, четкое и растерянное.
А слова? не унимается Джейкоб. Ты все правильно сказала?
Да. Я все сделала правильно.
Почему же не получилось?
Я надеваю цепочку на шею, прячу медальон под одежду. А потом делаю единственное, что приходит в голову.
Звоню Ларе.
Стоп, стоп, не так быстро, говорит она, потому что мы с Джейкобом кричим, перебивая друг друга. Что ты имеешь в виду, как это зеркало не сработало?
Я ускоряю шаг и почти бегу по аллее: вдруг родители меня уже ищут?
Вот так не сработало.
Справа слышатся голоса, мама и папа там.
Значит, ты что-то сделала не так, рассудительно говорит Лара.
На боковой тенистой аллее я вижу родителей. Они что-то рассказывают, стоя у надгробия, а Антон и Аннет их снимают.
Я все делала так, как ты учила! рявкаю я. Полин оборачивается на голос и прижимает к губам тонкий пальчик с аккуратным ноготком. Я загнала полтергейста в угол, я перехожу на шепот, подняла зеркало, произнесла слова, а он после этого посмотрел на меня. Прямо мне в лицо.
А потом он столкнул ее с крыши! добавляет Джейкоб.
Что ты делала на крыше? спрашивает Лара.
Неважно, шиплю я, потирая руку, которая до сих пор болит. Важно, что полтергейст до сих пор на свободе, и, судя по всему, зеркала на него не действуют.
Лара вздыхает, и я буквально вижу, как она двумя пальцами щиплет себя за переносицу.
Хорошо, хорошо, тихо произносит она, обращаясь больше к себе, чем ко мне. Я поговорю с дядей Уэзерширом и перезвоню. А вы пока держитесь подальше от Вуали и будьте начеку.
Как по заказу, в этот самый момент у могильной плиты рядом со съемочной группой откалывается угол. Антон отскакивает в сторону и едва не падает в открытую дверь склепа.
Мы с Джейкобом многозначительно переглядываемся и возвращаемся к телефону и Ларе.
Поторопись, говорю я ей.
Ну же, Лара! я нетерпеливо постукиваю мобильником по ладони.
Прошел час, а она так и не позвонила.
Съемки на Пер-Лашез закончились, и мы возвращаемся к метро. На платформе я с замиранием сердца жду, что вот-вот случится что-то ужасное, но ничего не происходит. В поезде тесно, но я вру маме, что замерзла, и она вынимает из сумки запасную кофту, которую всегда берет на всякий случай. Я набрасываю ее и кутаюсь, хотя и чувствую, что потею.
И зачем тебе это понадобилось? спрашивает Джейкоб, видя, что я раскраснелась от жары.
А дело в том, что о приближении полтергейста я узнаю только по тому, что внезапно становится холодно. И я хочу быть уверенной, что не проморгаю его.
Ты превратила себя в градусник для призрака.
Я продеваю руки в длинные рукава. Что-то вроде того.
У нас над головой гаснет свет, и я в панике чуть не срываюсь со своего места. Но холодного ветра нет, а через секунду свет снова загорается.
В поездах метро такое иногда случается, успокаивает меня мама, придвигаясь ближе. Не бойся, не думаю, что в вагоне есть привидения.
Она говорит это в шутку, а у меня внутри все сжимается от напоминания, что бояться надо не только полтергейста. Вуаль по-прежнему волнуется и колышется вокруг меня, она готова затянуть меня на ту сторону, стоит хоть на миг потерять бдительность. Джейкоб стоит совсем рядом, наши плечи почти соприкасаются.
Я этого не допущу, говорит он.
Мы выходим на станции «Опера», поднимаемся наверх и оказываемся перед большим каменным строением, похожим на свадебный торт. Папа говорит, что это дворец Гарнье. Парижская опера.
Хм, я думала, «Призрак оперы» это просто мюзикл, удивляюсь я.
Так и есть, кивает папа.
Но раз мы здесь, значит, тут и правда есть призрак?
Во всяком случае, существует такая легенда.
А большинство легенд на чем-то да основаны, замечает мама, вытягивая шею.