Но это же варварство какое-то! зашипела я и встала с пуфика. Надо что-то делать. Как ты сбежала? Давай опять и вместе?
Она резко закрыла мне рот рукой и повернулась к двери. А за ней шаги. Кристина округлила глаза, подобрала юбку длинной ночнушки и побежала в шкаф. А я и вовсе замерла, чувствуя себя нашкодившей школьницей.
У двери кто-то остановился. Словно прислушивался. Я даже подумала в кровать с разгону завалиться, но ноги как будто приросли к полу, и сердце опять забилось от страха. Знакомое, кстати, чувство. По нему уже можно предсказывать явление посетителей. Но тот, который стоял за дверью, все не входил. Ждал чего-то. Я не шевелилась, даже не дышала. И Кристина уже перелезла к себе, оставив дверцу шкафа немного прикрытой. В нем все равно темно, ничего не видно.
Был бы хоть малейший шум, я бы и не услышала тихие шаги, отдаляющиеся от моей спальни. Но в воздухе висела зловещая тишина. И я вздохнула с каким-то облегчением. Только зря. Спустя секунду замок в моей двери провернулся, и на пороге показался не кто иной, как ректор Вальд. Приплыли!
Не отрывая взгляда от насупленного ректора, я нащупала сначала рукой туалетный столик, а потом слегка наклонилась и схватила пуфик. Спокойнее с ним.
Просто хочу убедиться, что ты хорошо устроилась, сказал он и так улыбнулся, как будто наступил ногой на гвоздь, но все равно должен улыбаться.
Я могла бы опять начать жаловаться, но ни взгляд ректора, ни тот факт, что мы с ним остались одни в комнате, ничуть не располагали к душевной беседе.
И все? с надеждой спросила я.
А он взял и закрыл дверь. Изнутри.
В этой игре я была мышкой. Мужчина напротив голодным и оттого подлым котом. А пуфик случайной жертвой.
Поставь это. Он тяжелый, приказал ректор и сделал шаг.
И н-не подумаю, отважно заявила я. И неожиданно для себя тоже сделала шаг. Оказаться зажатой между стеной и страшным мужчиной с гипнотическими глазами больше не хотелось. Кстати, про глаза я сразу вспомнила и больше не смотрела. А потом и советом Кристины решила воспользоваться.
Ректор Вальд, я это по незнанию к вам так обратилась, прикинулась паинькой. Ничего личного.
Правда? спросил он с насмешкой. Кажется, не поверил. Подняла на него глаза и грозно добавила:
Правда! Думаете, я горю желанием стать беременной лахушкой?
Он хмыкнул и покачал головой. А потом сложил руки за спиной и приблизился еще. Я начала двигаться параллельно, стараясь удерживать дистанцию. На первый взгляд он не обращал на меня внимания. Подошел к окну, встал ко мне спиной и какие-то секунды ничего не говорил.
Наш мир неидеален, Валерия. Но и ваш тоже. У вас сотни стран, в каждом свой правитель, свои проблемы. Того, чего в избытке в одной стране, не хватает в другой. И такое чувство, будто, у правителей отсохнут языки, если они попробуют договориться о взаимовыгоде. На Лахусе такого нет. Мы все живем и трудимся во всеобщее благо. У нас нет бедняков, бездомных, сирот и больных. Больные в принципе не рождаются, так как мы подпитываем исцеляющей энергией плод еще в чреве матери. Насилие над женщиной карается смертной казнью. Моментально без суда и следствия. Жестокость по отношению к женщинам и детям в нас в принципе не заложена природой. Мы лучше ваших мужчин. А вам, земным женщинам, просто нужно время, чтобы узнать нас. И если тебе открылся портал, Валерия
Ректор медленно обернулся, все еще держа руки за спиной, и внимательно посмотрел мне в глаза. На этот раз я устояла и не отвела взгляд.
Значит, ты хотела новой и совершенно другой жизни. Даже если сейчас ты отрицаешь свое желание.
Но я
Я пришел не спорить, а говорить, оборвал он. И тебя прошу послушать и подумать над тем, что я сказал.
Он ждал моего ответа, и я кивнула. Даже пуфик поставила и косу пригладила.
Значит, сейчас никакого насилия не будет? уточнила робко.
Ректор фыркнул, а потом отвернулся к окну, и его плечи начали подозрительно вздрагивать. Кажется, надо мной конкретно угорали. Нет, ну а что? В кабинете он меня пытался запугать, и у него вышло.
Иди сюда, позвал он. Посмотри на свой первый на Лахусе закат.
Покосившись на пуфик, я покусала губы и несмело пошла. Насилие пообещали отложить, а вот вид из окна интриговал. Я во всей этой своей панике и не успела в него заглянуть.
Поравнялась с ректором, поднялась на цыпочки, чтобы увидеть побольше и охнула. А солнца-то три!
Кошма-а-ар! объявила я.
Ректор улыбнулся. Я мельком на него посмотрела и снова в окно. На одну секундочку даже вспыхнула совершенно неуместная и противоречивая мысль, что здесь красиво. На Лахусе этом. И мужчины у них тоже очень даже ничего. Но потом саму себя отругала и отвернулась от окна.
И чего я там не видела? Горы с небом и у нас есть, роворчала и пошла к кровати. Залезла под одеяло, отвернулась к стене, всем видом выражая нежелание продолжать разговор, и додумала: «А красивые мужчины, как показывает практика, все вредные и противные».
Спокойной ночи, Валерия, проговорил эсмин Вальд задумчиво. Завтра будет новый день. Подъем в десять утра. С рассветом.
Обернулась, убедилась, что не ослышалась.
В десять?
Его губы дрогнули в намеке на улыбку, и он кивнул.
Говорю же, здесь не так и плохо. Тебе понравится.
Да щаз! Сказала бы я ему, и даже показала. Но надо быть паинькой, так что
И вам не хворать, сказала, только чтоб ушел уже. А так, конечно, мысленно пожелала всех лахусских кошмаров.
Да щаз! Сказала бы я ему, и даже показала. Но надо быть паинькой, так что
И вам не хворать, сказала, только чтоб ушел уже. А так, конечно, мысленно пожелала всех лахусских кошмаров.
Тихие шаги заставили меня напрячься, а вот со звуком закрываемой двери я наконец облегченно выдохнула. Ушел.
Я тут же вскочила с кровати и подбежала к шкафу. Залезла внутрь, нащупала в темноте дыру и только собралась позвать Кристину, как услышала ее тихий шепот:
Я тебе сказала, больше с тобой разговаривать никогда не буду!
И тут же в ответ мужским голосом:
Крисюш, давай без нервов.
Не Крисюша я тебе! зашипела она, заставляя меня зажать рот рукой. Кажется, я узнала Эринса. Он шикнул, после чего послышалось непонятное шуршание. За ним мычание.
Ни разговаривать, ни тем более целоваться! уже даже не стараясь шептать, предупредила Кристина.
Это тебе за пирог.
Точно Эринс! И тут же снова мычание.
А это я скучал.
Да? А за побег как наказывать будешь?
Через шесть месяцев узнаешь.
Сделаешь мне третьего сбегу навсегда!
И снова мычание. А за ним тихий стон явного поражения. Я дослушивать дальше не стала. Выползла из шкафа и уныло потопала к кровати. Кажется, только что рухнули мои надежды на побег. Я мало понимаю в любви, но эти двое, похоже, влипли.
Глава 5
Воздух, что ли, у них здесь особенный? Заснула моментально, а проснулась настолько свеженькой и бодрой, что самой не верилось. Часов в спальне не было, но за окном только пробился рассвет первого из солнц. Оно у них было слегка розоватого оттенка. Должно быть около десяти утра, как и говорил Вальд. Вид на горы с маленьким клочком озерца и фиалковым полем так и просил улыбнуться. Но меня не радовал ни тот факт, что я проснулась все там же, ни собственное отражение в зеркале. Последнее вообще удручало. Пятно в свете дня оказалось темнее, чем когда-либо в моей жизни. Как будто его специально подкрасили. Но сколько я ни терла, бледнее оно не становилось.
Сразу вспомнились все издевки, еще с садика. Мама всегда говорила, что я особенная, и ангел оставил на мне свою метку. Ей виделось, что оно напоминает форму крыльев. Ну допустим! Пускай особенная. А нельзя было оставить метку где-то на щиколотке? На спине? Да хоть бы на попе. Нет же! Этот «ангел» буквально пометил меня, чтобы все видели, что я «особенная».
Прикрыла левую и нелюбимую сторону лица ладонью и представила, какой могла бы быть. Я делала так каждое утро, мечтая, как сложилась бы моя жизнь. Я была бы уверенней в себе, добилась бы большего. Возможно, встретила бы любовь
В дверь постучали, и я резко обернулась, опять потянувшись к пуфику.
Правда, выдохнула с облегчением, когда послышался голос Эринса:
Эсмина Валерия, я принес ваш набор вещей. Можно войти?
Пригладив выбившиеся из косы пряди, я поправила на себе пижамку и крикнула:
Войдите!
Я не упустила проскользнувшее на лице лаха удивление, как только он увидел мое пятно. Правда, через секунду он скрыл эмоции дружелюбной улыбкой (как будто не сдавал меня вчера) и смело шагнул внутрь комнаты с большой плетеной корзиной в руках.
Доброе утро, поприветствовал Эринс, явно предовольный жизнью. С Кристинки, небось, вчера все соки выпил, и теперь радуется. Садист инопланетный. А вообще, я на него посмотрела по-другому. Вчера он мне казался терпеливым ангелом, но сегодня я не могла не отметить знакомые черты. Его волосы тоже были черными, кожа смуглой, лицо пропорциональным, будто выточенным. Он несомненно отличался от ректора и министра, но типаж у всех был один синеглазые брюнеты. Очень глубокой ночью и спутать можно. Хотя нет, от того же ректора у меня желудок сжимается в спазмах, а с Эринсом ничего такого.
Любезничать я не стала из вредности. Дождалась, когда он поставит корзину на кровать, и напала с допросом:
А дальше что? Вы меня здесь долго держать будете? Министр давал указания, что со мной делать? Я здесь сидеть вечно не собираюсь, так и знайте. И мне к косметологу очень надо. У вас косметолог здесь есть? Или кто-то, кто мне объяснит, почему родимое пятно стало таким? Вы явно что-то знаете, Эринс.
Эсмин Эринс, поправил он. Или профессор Эринс. Женщины всегда обращаются к мужчинам на «вы» и никогда не зовут по имени. А имя рода принято называть только женам и лахам-друзьям.
Оу, протянула я понимающе. И тут же догнала остальное. Кристина его жена. Должна быть, если у них уже есть первый ребенок. Пока я переваривала информацию и думала, как к ней относиться, Эринс взял корзину и понес ее к шкафу. Он, что же, и вещи за меня раскладывать будет? Шкаф!
Стой-те! крикнула я и подбежала к нему, пытаясь отобрать корзину. Не дал. А у нас считается дурным тоном, когда мужчина роется в женском белье.
Лах глянул на аккуратно сложенные стопочки и сломал мою систему обороны простым заявлением: