Извините, но у меня времени совсем нет, я ведь улетаю ночью. А у вас ко мне дело ка-кое-то?
Да, дело трясущимися от холода и волнения губами выдавила из себя Ксюша. Простите, я сейчас Я замерзла очень
Так, ладно. Раздевайтесь быстрее и проходите на кухню! скомандовала вдруг решительно Лиза, с жалостью глядя, как Ксюша посиневшими скрюченными пальцами пытается расстегнуть молнию на куртке. Я срочно должна напоить вас горячим чаем с коньяком, иначе меня потом совесть замучит!
Ну что вы, не надо испуганно отказалась Ксюша, поймав, наконец, собачку замка и дергая ее вниз. Я сейчас Я только шкатулку достану и все
Да какое там, не надо! уже от порога кухни обернулась к ней Лиза. Проходите сюда быстрее, я уже чайник включаю!
Вот, Лиза, возьмите, я вам принесла
Ксюша поставила на кухонный стол шкатулку и отступила на шаг, втянув голову в плечи и отвернувшись, будто ожидая удара. Ее все еще трясло то ли от холода, то ли от страха, то ли от огромного стыда за некрасивый материнский поступок она и сама бы не смогла определить, от чего больше. А еще чай надо пить! Да она бы лучше убежала бегом отсюда какой там еще чай
Что это? чуть повернула голову стоящая к ней спиной Лиза. Сейчас посмотрим А вы какой чай пьете, зеленый или черный?
Мне все равно
Тогда зеленый! А коньяку я вам побольше плесну. И сама с вами попью с ног уже валюсь от усталости! Да садитесь же, чего вы прям скромная какая! Вас как зовут?
Ксения
А я Лиза. Да вы, наверное, знаете, раз пришли Показывайте, что там у вас
Лиза поставила перед Ксюшей большую дымящуюся чашку, исходящую терпким коньячным запахом, подвинула поближе сахарницу. И тут же удивленно воскликнула:
Ой! Это же наша шкатулка! А откуда она у вас? Она с любопытством взглянула на Ксюшу и тут же осеклась, увидев ее искаженное страхом лицо.
Да вы пейте, пейте чай, Ксения Чего вы на меня так уставились? Я вас бить вовсе не собираюсь Не хотите не отвечайте!
Это мама Знаете, она жила здесь последнее время, у Ивана Ильича Наверное, когда вещи свои собирала, случайно и шкатулку положила
А ваша мама это такая маленькая шустрая женщина, вся в белесых химических кудряшках, да?
Да, это она
Лиза открыла шкатулку, долго смотрела на драгоценности, потом улыбнулась тихо и грустно:
Надо же А я еще подумала куда это отец бабушкино наследство запрятал А орден-то зачем она взяла? На память, что ли?
Вы простите ее, Лиза! Пожалуйста
Да ладно Спасибо вам, что вернули! А она об этом хоть знает?
Нет. Я сама взяла, она и не видела ничего
Понятно Так вам теперь, значит, не позавидуешь! Сильно ее боитесь?
Да я всегда ее боюсь! С самого рождения все боюсь и боюсь!
А вы знаете, Ксения, мне ведь это чувство тоже знакомо глядя в свою чашку, тихо произнесла Лиза. Я тоже все время боялась своей матери. Папа у нас, царствие ему небесное, не очень ей верным мужем был, если мягко сказать. Нервничала она сильно из-за него и на мне свое раздражение срывала Я очень сильно боялась, что папа от нас уйдет! Думала все время как же я с ней одна останусь
Да? А Иван Ильич говорил, что вы на него за маму сильно обижались! выпалила вдруг Ксюша.
Он так говорил, да? Странно Лиза наморщила лоб. Нет Никогда не обижалась. Боялась да. А на обиду сил не оставалось.
Надо же Выходит, Иван Ильич прав был, когда говорил, что в каждой женщине хоть капельку, хоть совсем малюсенькую, но все равно живет Ксюша Белкина
А кто это?
Это я Я, Ксюша Белкина, которая всех боится, перед всеми подряд виноватая, ничего хорошего недостойная, за любой свой шаг извиняющаяся, бесконечно всем чем-то обязанная И в жизни своей ни разу не сказавшая слова «нет», потому что Ксюша Белкина такого слова просто не знает! С ней можно делать все, что угодно она стерпит, знаете ли А как же иначе ведь на нее ж могут обидеться!
Лиза внимательно смотрела в раскрасневшееся вмиг Ксюшино лицо, слушала молча. Потом встала, достала из шкафчика бутылку коньяка и щедро еще раз плеснула в Ксюшину чашку.
Пейте Эка вас трясет, как в лихорадке! А отца моего вы, выходит, хорошо знали?
Лиза внимательно смотрела в раскрасневшееся вмиг Ксюшино лицо, слушала молча. Потом встала, достала из шкафчика бутылку коньяка и щедро еще раз плеснула в Ксюшину чашку.
Пейте Эка вас трясет, как в лихорадке! А отца моего вы, выходит, хорошо знали?
Да я его любила, Лиза! И сейчас люблю! И целых четыре дня была рядом с ним счастлива. Последних его четыре дня Мне теперь на всю мою оставшуюся жизнь хватит!
Ксюша залпом допила остывший чай, передернувшись всем телом от непривычного организму коньячного духа, встала из-за стола.
Поеду я, Лиза. Поздно уже. Трамваи ходить не будут Да и вам собираться надо! Еще раз простите меня за маму
Да постойте, Ксения, как же Что я могу для вас сделать, скажите? Вы ж, как выяснилось, рядом с отцом были в последние его дни, да и вообще Любили, говорите А давайте я вам эти деньги отдам, а? Вот, возьмите я не знаю, сколько тут
Не надо, Лиза Что вы Мать украла а я возьму Нет!
Постойте! Тогда хоть номер сотового телефона назовите, я в память впишу!
А у меня нет телефона
Как это нет? Вообще нет? удивленно спросила Лиза и тут же, устыдившись, улыбнулась виновато. Простите А домашний телефон хотя бы у вас есть?
Так у нас только общий, коммунальный
Ну общий так общий! Запишите вот здесь
Ксюша, записав неровными каракулями на какой-то квитанции телефон, развернулась и быстро вышла в прихожую, начала торопливо натягивать куртку, ища глазами на полу свои кроссовки.
Боже, Ксения, ну как вы в этом ходите в такой холод? Да еще и в кроссовках, подумать только! Подождите, я сейчас!
Лиза быстро метнулась в комнату и через минуту снова выскочила в прихожую, неся в руках шикарную норковую короткую шубку и замшевые, просто неописуемой красоты сапожки!
Вот Надевайте! Я это все равно с собой не повезу! И не спорьте! Вам подойдет мы, похоже, один размер носим.
Быстро и решительно стянув с ошарашенной Ксюши ее старую, засаленную на животе и боках куртку и брезгливо отбросив ее в сторону, она заставила ее надеть шубку, сама завязала пояс на талии.
Ну вот Совсем другое дело! А теперь сапоги!
Ксюша безвольно скинула свои кроссовки, присев на низенькую скамеечку, сунула ноги в натуральное и мягкое нутро шикарнейшей обувки, осторожно ступила на линолеум.
Ну, вот Совсем другое дело! с удовольствием повторила Лиза, оглядев ее со всех сторон.
Спасибо только и смогла выдавить Ксюша, выходя на лестничную площадку.
Да не за что улыбнулась ей Лиза. Прощайте. И счастья вам, Ксюша Белкина, насколько это вообще возможно
Она медленно, совсем медленно шла в темноте к своему дому, стараясь изо всех сил ощутить хоть что-то, хоть маленькое счастье ведь мечта ее взяла да и исполнилась! И не мечта даже, а сказочная фантазия перевоплощалась-то она раньше на миг, а тут на тебе получилось, что навсегда Только никакого такого счастья не получалось. Неудобно и неприятно было идти в красивой и легкой шубке, и все тут! И цокать модно каблучками об асфальт не получалось ноги моментально напряглись с непривычки, шаг выходил тяжелый и неуклюжий, как будто шла она на ходулях и боялась рухнуть с них прямо на стылый асфальт. Не в свою шкуру залезла Ксюша Белкина одно слово Бегала и бегала в своем замызганном пуховике, и думала, что так и надо, что только так и правильно потому что не может, не имеет права Ксюша Белкина ходить в норковой шубке! Полная дисгармония жизни получается И еще казалось ей, что предала она четыре самых счастливых своих дня, променяла их на красивый наряд. К тому же надо было теперь как-то домой заявиться, встать во всем этом великолепии перед матерью «Простите меня, Иван Ильич Простите меня, ради бога шептала отчаянно Ксюша, все более замедляя шаг. Как я не хочу идти домой, Иван Ильич! Как мне опять страшно, если б вы только знали»
Уже подойдя к самому дому, она услышала доносящиеся из открытой форточки комнаты громкие голоса матери и дочери своей Ольки и, в изнеможении прижавшись спиной к облупившейся грязно-розовой штукатурке, тихо сползла на черный утоптанный снег.
Вот здесь, в ящике сверху все лежало! Говори, куда унесла, дрянь такая! Ты одна дома оставалась! громко, с надрывом в голосе кричала мать.
Да не брала я ничего! Честное слово не брала, бабушка! плакала Олька.
Да ты, ты взяла, шалава малолетняя! Кто еще-то? А ну, собирайся! Иди и принеси все обратно, слышишь? Или вообще больше сюда не возвращайся! Всю кровь из меня выпили, дармоедки несчастные!
Вот здесь, в ящике сверху все лежало! Говори, куда унесла, дрянь такая! Ты одна дома оставалась! громко, с надрывом в голосе кричала мать.
Да не брала я ничего! Честное слово не брала, бабушка! плакала Олька.
Да ты, ты взяла, шалава малолетняя! Кто еще-то? А ну, собирайся! Иди и принеси все обратно, слышишь? Или вообще больше сюда не возвращайся! Всю кровь из меня выпили, дармоедки несчастные!
Да заткнись ты! Куда я пойду-то? тоже перешла на крик Олька.
Куда хочешь! Чтоб я тебя вообще больше здесь не видела!
«Мамочка, не надо так с ней Прошу тебя, мамочка шептала Ксюша, вся трясясь и вытирая бегущие по щекам слезы. Она ведь и правда может уйти. А куда ей идти, в самом деле? Я сейчас приду кричи на меня Вот только подняться бы сил совсем нет! И где ж твой Господь, Витя, такой близкий к смиренным духом и сокрушенным сердцам нашим? Почему не спасает никого и никогда в тяжелую минуту?»
Она с усилием разогнула дрожащие колени, шагнула в сторону темной дыры подъезда. «Может, соврать что-нибудь? мелькнула в голове трусливая мысль. Ничего, мол, не знаю, не видела Но тогда и про шубу врать надо! Нет, запутаюсь совсем, еще хуже будет» Уже подходя к обшарпанной дерматиновой двери своей коммуналки, обнаружила вдруг, что ключи так и остались лежать в кармане черной китайской куртки теперь еще и в дверь звонить придется. А что делать? Не ночевать же на лестнице!
Ксюша обреченно вдавила кнопку звонка два раза подряд, что означало пришли к Белкиным, и стала ждать, с каждой секундой все больше паникуя от разлившегося в груди тяжелой волной страха. Наконец послышались торопливые, шлепающие разношенными тапками шаги, щелкнул замок и в открывшейся двери образовалось красное злое лицо матери. Лицо тут же приняло совершенно другое выражение: злоба сменилась таким крайним удивлением, будто перед матерью стояла не собственная ее дочь Ксюша Белкина, а по меньшей мере Золушка из сказки, завернувшая прямо с бала в их убогую коммуналку во всей своей красе в алмазах да изумрудах, да невероятных киношных кринолинах с бантами и атласными ленточками.