Игнат! графинюшка посмотрела на представительного мужчину в сюртуке. Займись гостями. А я провожу лекаря к матушке. Следуйте за мной, Платон Сергеевич!
Я последовал. Мы вошли в дом и по широкой деревянной лестнице поднялись на второй этаж. Графинюшка шла впереди, звучно топая каблучками по деревянным плахам пола. Подойдя к высокой двери, она постучала костяшками пальцами в створку, дождалась ответа и нажала на ручку. Дверь отворилась, и мы вошли внутрь.
В комнате стоял полумрак. Два узких окна давали мало света, к тому же их прикрыли шторами. Напрягая зрение, я различил слева у стены большую кровать с пологом. Напротив располагался шкаф, у правого окна столик с зеркалом и стулом вот и вся обстановка. Небогато.
Я привела лекаря, матушка, сообщила графинюшка кому-то на кровати. Случился среди солдат. Их командир уверяет, что Платон Сергеевич учился за границей.
Подойдите! раздалось от кровати. В голосе невидимой мною женщины звучала боль.
Я подчинился. На кровати, прикрытая одеялом до пояса, лежала на боку графиня в ночной рубашке с кружевами на груди и в чепце. Глаза мои привыкли к полумраку, и я разглядел морщины на лбу и у глаз, прямой нос и тонкие губы с волевыми складками у рта. Серьезная дама, видно, что привыкла командовать.
Вправду лекарь? недоверчиво спросила графиня. Молодой больно и одет, как пугало. Солдатские панталоны и какой-то дурацкий мундир.
Вот ведь мегера! Ее от боли крючит, а она на одежду смотрит.
Это сшили мне егеря из ментиков убитых французских гусар, я ткнул пальцем в суконную куртку. Панталоны они же дали. Меня нашли голым у дороги. Был ограблен французами. Ударили саблей, я коснулся пальцем шва на голове, и содрали все, даже чулки.
Штабс-капитан Платона Сергеевича хвалил, подключилась графинюшка. Говорит: достал ему пулю из ноги, лечил раненых егерей, поставив их в строй.
У меня нет пули в ноге, пробурчала старуха. Спину прихватило. Лежать могу только на боку, встать больно.
Это давно или внезапно схватило? спросил я.
Внезапно, хотя спиной и раньше маялась, проскрежетала она. За сборами смотрела. Видел сундуки в коридоре? Бежать собирались от супостата, вещи собирали.
Вы за чем-то резко нагнулись? В спине щелкнуло, и не смогли разогнуться?
А ты вправду соображаешь, сказала старуха и посмотрела на меня с любопытством. Так и было.
Мне нужно вас осмотреть. Прикажите принести воду, мыло и полотенце.
Груша? графиня посмотрела на дочку.
Та выбежала из спальни. Я же отправился к окнам и раздернул шторы. Мне нужен свет. Тем временем какие-то девки притащили медный таз с водой и поставили его на принесенный одновременно табурет. Одна из служанок протянула мне на ладони кусок мыла. Я взял его, тщательно вымыл руки и вытер висевшим на плече девки полотенцем. Подойдя к кровати, отбросил прикрывавшую графиню одеяло и велел девкам задрать ей рубаху и положить на живот. Те кинулись исполнять. Хотя и ворочали они графиню бережно, та шипела и ругалась от боли. Под рубахой у старухи не оказалось ничего 19-й век. Ну, и ладно, не на что там смотреть. Спина жиром не заросла, это плюс.
Где болит?
Здесь, графиня, изогнув руку, указала на поясницу.
Я наклонился и пробежался пальцами по хребту. Внезапно графиня дернулась и ругнулась. Ага, вот он! Сместившийся позвонок выступал наружу едва-едва, но этого хватило. Если не вернуть на место, мучиться будет долго. В моем времени использовали бы вытяжение, но здесь это невозможно.
У вас сместился позвонок, ваше сиятельство, объявил я графине. Зажал нерв, и это вызывает боль.
Вылечить можешь? спросила она.
Попробую. Но предупреждаю: будет больно.
Лечи! вздохнула она. Ехать надо, а я лежу. Потерплю, не впервой. Детей рожала.
Принесите мне масла конопляного или льняного, повернулся я к девкам.
Одна из них убежала и скоро вернулась с плошкой. Я плеснул из нее на ладонь, растер и склонился над графиней. Спину массировал осторожно, подготавливая пациентку к предстоящей манипуляции. У себя я бы ее делать не стал риск велик, но здесь выбора нет: мучиться графине со спиной долго. Остеохондроз, здесь его называют ишиас штука гадкая. Позвонки с возрастом изнашиваются, проседают, смещаются, и, ущемляя нерв, вызывают нестерпимую боль при движении. Человек не может ходить. Попробуем помочь. Массажем я занимаюсь давно: ходил на курсы, а затем не один год практиковал подрабатывал. На зарплату фельдшера не проживешь.
Ощутив, что пациентка расслабилась, я уперся подушечками больших пальцев в позвонок и резко нажал. Щелк! Встал, родимый!
Старуха взвыла.
Ой-ей-ей! Что ж делаешь, гад! завопила, вскакивая с постели. Идол египетский! Да я тебя высечь прикажу! Розгами. Чучело гороховое!
Она подступала ко мне, сжимая кулаки. Я сделал пару шагов назад и быстро спросил:
Как чувствуете себя, ваше сиятельство?
Да я она внезапно умолкла. На лице ее отобразилось недоумение. Хм!.. Спина побаливает, но ходить могу, она сделала несколько шагов. Вправду вылечил.
Впредь не нагибайтесь, сказал я. Скажите девке, та подаст. А буде возникнет нужда, присядьте, вот так! я изобразил присед и показал, будто беру что-то с пола. Носите корсет и шнуруйте его туго.
Придется поискать, сказала графиня задумчиво. Давно не надевала. Кто знает, куда его эти дуры сунули? Ладно, она повернулась к одной из девок. Слушай наказ, Лушка. Лекаря в баню! Помыть и одеть, как положено дворянину. Подбери ему из вещей Юрия Никитича что получше. Фигурой он с покойным схож. Выполняй!
Идемте, господин! поклонилась мне служанка.
И мы пошли
Баня у графини размещалась за оградой с задней стороны поместья и представляла собой рубленную из толстых бревен просторную клеть, поставленную на берегу небольшого ручья, змеившегося по лугу и убегавшего к лесу. Удобно: за водой далеко ходить не надо. Прорубленные в бревенчатых стенах квадратные окошки не имели рам и стекол. Из глиняной трубы, торчавшей из накрытой дранкой крыши, подымался к небу легкий дымок. По белому топят и хорошими дровами.
В предбаннике я обнаружил Спешнева. Он сидел на лавке, привалившись спиной к стене и блаженно смотрел в потолок. Судя по влажным волосам, водные процедуры уже принял.
Это вы, Руцкий? спросил штабс-капитан. Ну, как там графиня?
Жить будет, сказал я и содрал с себя пропотевшую куртку. Как пар?
Я не парился, ответил он. При ране нельзя.
Хоть на это ума хватило
Омылся и ладно. Без того блаженство. С самого начала кампании в доброй бане не был. У крестьян в деревне вместо них какие-то клети для свиней. Грязно и не повернуться.
Спешнев умолк и с любопытством уставился на вошедшую следом Лушку, которая принялась раскладывать на лавке отобранную для меня одежду. Получив наказ от хозяйки, она отвела меня в соседнюю комнату (как я понял, спальню графа), где принялась вытаскивать из шкафа и сундука разнообразные наряды. Неприятно, конечно, носить вещи покойника, но выбирать не приходится. В этом мире встречают по одежке, и хорошая стоит дорого. К тому же медики не брезгливы. Я выбрал пару белья из тонкого полотна и чесучовый охотничий костюм графа куртку и рейтузы. Самое то по здешней жаре, не в сукне же париться. Плотная ткань из дикого шелка прослужит долго, да и цвет подходящий оливковый. Еще взял охотничью шляпу с пером щеголь, блин! две пары хлопчатобумажных чулок и охотничьи ботфорты. Гусарские ботики не вызывали доверия: развалятся и что делать? Ботфорты понравились мягкой кожей голенищ и толстой подошвой для охотника делали, которому ходить. И не ношены почти.
Вам помочь, господин? спросила Лушка после того как я разоблачился.
Сам! буркнул я. Ты вот что, принеси сюда мои сумки те, что были у меня на мерине.
Слушаюсь, господин! поклонилась она.
И еще. Мед здесь есть? Желательно свежий.
Найду, пообещала она.
Значит, горшочек меда. Небольшой, я показал руками. Чуток березового дегтя и ложку из тех, какую не жалко. Оловянную, к примеру. Все.
Я нырнул в баню. Там было сумрачно, влажно и жарко. Париться я не стал. Во-первых, с раной на голове чревато, во-вторых, не люблю. Вот такой я нетипичный русский. Им положено любить баню, водку, гармонь и лосося. Или воблу, если лосось не вписывается в бюджет. Зачерпнув из вмурованного в печку чугунного котла черпаком горячей воды, я влил ее в деревянную шайку, куда предварительно плеснул холодной из ведра. Попробовал пальцами нормально. Мыло и мочало нашлось на лавке. Мылся я, не спеша, с удовольствием. Отдраив до скрипа кожу, ополоснулся и вышел в предбанник. Там обнаружился Спешнев, уже одетый, но только в рубаху. Он сидел за столом, которого ранее не наблюдалось, и стол этот не был пуст. Закуски на серебряных блюдах, нарезанный хлеб, штоф зеленого стекла, чарки.
С легким паром, Платон Сергеевич! поприветствовал меня штабс-капитан. Одевайтесь и составьте компанию. Закусим перед ужином.
Сначала посмотрим вашу рану, сказал я, беря с лавки холщовое полотенце. Мои сумки, мед и деготь принесли?
Под лавкой! указал Спешнев.
Накинув на себя нижнюю рубаху и натянув кальсоны, я достал из-под лавки горшочек с плошкой и склонился над ними. То, что нужно, ложку тоже не забыли. Зачерпнув ею деготь из плошки, я плюхнул его в горшочек с медом и тщательно размешал. Затем вытащил из саквы бинты и салфетки запасся ими в деревне. Купил у крестьян полотна и нарезал ножницами.
Бинт на ноге Спешнева промок от воды и крови. Я снял его и бросил на пол постирают. Здесь это вещи многоразового пользования. Рана у штабс-капитана кровила натрудил, а попавшая на нее вода размыла засохшую корку. Я промокнул кровь салфеткой, плеснул на другую водки из штофа и обработал кожу вокруг пулевого отверстия. Подживает, хотя ходить Спешневу пока рано. Затем плюхнул на салфетку приготовленной мной мази, наложил на рану и забинтовал. Затем занялся собой. Бинтовать голову не стал шов не кровил, просто намазал его мазью и налепил поверх полоску полотна эдакий пластырь. Все это время штабс-капитан с любопытством наблюдал за моими манипуляциями.
Ловко у вас выходит, Платон Сергеевич! сказал по завершению. Графиню, как понимаю, вылечили?
Доложили? спросил я.
Нет, ответил он, но догадаться не трудно. Ваш новый наряд, он указал на лавку, где была разложена одежда, стол и угощение, которые принесли после вашего прихода. К слову, костюм не дешев в разы дороже моего мундира. Мне такой не по карману.