Вот ведь завидущий!
Мне тоже, сказал я. Подарок от графини. Между прочим, Семен Павлович, вы поставили меня в неловкое положение, представив лекарем, хотя я всего лишь фельдшер. Повезло, что смог ей помочь.
Не сомневался, что вы справитесь, пожал плечами Спешнев.
Это почему?
Вы не тот, за кого себя выдаете.
Что, опять?
И кто же я?
Не знаю точно, но не фельдшер. Видел я их и много. Куда им до вас! Да и лекарям многим. Никто из них не моет руки перед тем, как подступить к больному. Никто не протирает кожу вокруг раны водкой. Они ее лучше вовнутрь употребят, он усмехнулся. А эта мазь, которую вы соорудили буквально из ничего? Сколько служу не слыхал, чтобы людей лечили дегтем. Лошадей бывает, но, чтобы человека И ведь помогает! Только не говорите, что научились этому за границей, нет там такого. Имел я дело с лекарями из немцев такие же, как наши. Не знают и половины того, что я от вас слышал. Кто вы, Платон Сергеевич?
Фельдшер, сказал я, присаживаясь к столу. И это правда. А что много знаю, так учился. У меня даже микроскоп был. Знаете, такой прибор?
Спешнев покрутил головой.
Через него можно видеть мельчайшие предметы. Например, взять каплю воды, поместить на столик и посмотреть.
И что можно разглядеть? усмехнулся Спешнев.
Тысячи живых существ. Они настолько крохотные, что не видны глазом, тем не менее существуют. Они живут вокруг, я развел руки, и внутри нас. Изучая их, я пришел к выводу, что среди них могут быть вредные существа, которые вызывают болезни. Стал искать способ убить их и нашел. Это, к примеру, спирт, я казал на штоф. Или тот же деготь. Помогает мыло. Я попробовал применить это в госпитале, где служил, и добился успеха: люди выздоравливали.
И что немцы? спросил Спешнев. Оценили?
Прогнали со службы. Дескать, какой-то русский будет их учить, таких умных и образованных.
М-да сказал Спешнев. Выпьем? Заодно этих ваших вредных крох убьем, он хохотнул.
Давайте! согласился я.
Он разлил водку по чаркам, мы чокнулись и осушили емкости. Самогонка, но хороша! Мягкая, ароматная. Водку здесь делают методом дистилляции, до ректификационных колонн додумаются позже. Вот тогда и наступит погибель русскому мужику. Ректификат это яд, бьющий по печени и другим органам. Дистиллят тоже не подарок, но действует мягче. На ректификаты Россия перешла вследствие дешевизны последнего больше денег поступало в казну. А крепость водки в 40 градусов придумали акцизные чиновники, а не Менделеев, как утверждает легенда. Так акциз проще было считать его размер привязали к крепости водки. Прежде она составляла 3739 градусов. Ректификат российские власти всячески восхваляли: дескать, не несет вредных примесей. Ага. Чем чище яд, тем его действие сильнее
Он разлил водку по чаркам, мы чокнулись и осушили емкости. Самогонка, но хороша! Мягкая, ароматная. Водку здесь делают методом дистилляции, до ректификационных колонн додумаются позже. Вот тогда и наступит погибель русскому мужику. Ректификат это яд, бьющий по печени и другим органам. Дистиллят тоже не подарок, но действует мягче. На ректификаты Россия перешла вследствие дешевизны последнего больше денег поступало в казну. А крепость водки в 40 градусов придумали акцизные чиновники, а не Менделеев, как утверждает легенда. Так акциз проще было считать его размер привязали к крепости водки. Прежде она составляла 3739 градусов. Ректификат российские власти всячески восхваляли: дескать, не несет вредных примесей. Ага. Чем чище яд, тем его действие сильнее
Я взял тонкий ломтик хлеба для господ нарезали, положил сверху ломтик ветчины, накрыл это дело располовиненным вдоль огурчиком, откусил. Вкусно! Хлеб свежайший и нисколько не похож на печиво из моего времени с их разрыхлителями и «улучшателями», ветчину коптили натуральным дымом, а огурчик только с грядки, да еще выращенный на не на гидропонике. Я эти пластмассовые овощи в своем мире никогда не покупал ни вкуса, ни запаха, одна химия.
Интересно вы едите, сказал Спешнев, все это время не спускавший с меня глаз.
За границей научился, ответил я. Попробуйте!
Он пожал плечами и соорудил себе такой же бутерброд.
Неплохо, сказал, прожевав. Хотя порознь вкуснее.
Я только плечами пожал: на вкус и цвет товарища нет.
Еще по чарке? предложил Спешнев и, не дожидаясь согласия, наполнил емкости. За что пьем, Платон Сергеевич?
За успех нашего безнадежного дела! предложил я.
Как это? удивился он, поставив чарку. Почему безнадежного? Вы о чем?
Многим сегодня положение России представляется безнадежным. На нас наступает лучшая армия мира во главе с лучшим полководцем. Французы движутся в глубь страны, они уже захватили бывшие польские земли, и скоро вступят в великорусские, если уже не вступили. Вся Европа ждет, когда мы потерпим поражение и подпишем унизительный мир. Только не будет его для Бонапарта. Его армию ждет конец, а самого ссылка на отдаленный остров и бесславная смерть.
Вы говорите это так, будто наперед знаете! удивился Спешнев.
М-да, не стоило пить
Так и будет, Семен Павлович, вот увидите.
Вы, что, провидец?
Отчасти. Иногда находит.
Чудной вы человек, Платон Сергеевич, сказал он. Будто не мира сего. Говорите не так, держитесь странно. Понятно, что за границей жили, но все равно словно не русский. Я это сразу приметил, да и позже наблюдал. Даже думал: не послал ли вас нечистый? Но потом понял, что ошибся. Слуга дьявола не будет умалять страдания человеков, а вы над ранеными, как курица над цыплятами. Подобного даже у русских лекарей не наблюдается. И для вас нет разницы: дворянин или простой солдат, ко всем отношение ровное.
Ему, я указал на потолок, наплевать на сословия и чины. У него другие мерки.
Согласен, кивнул Спешнев. Но мы-то живем здесь. Кстати, не замечал за вами особой ревности к молитве. Даже не видел, чтобы молились.
Когда вы молитесь, то не будьте как лицемеры, которые любят молиться, стоя в синагогах и на углах улиц таким образом, чтобы все их видели. Говорю вам истину: они уже получили свою награду. Ты же, когда молишься, войди в комнату, закрой за собой дверь и помолись своему Небесному Отцу, Который невидимо находится с тобой, процитировал я.
Вы и Писание знаете? изумился Спешев.
Местами, кивнул я. Ну, что, выпьем?
За успех нашего дела! провозгласил Спешнев.
И погибель супостата, поддержал я.
Хочу вас спросить, начал Спешев после того, как мы закусили. Что собираетесь делать дальше?
А с чего интересуетесь? ответил я по-еврейски.
Я тут прислугу расспросил. Завтра Хренины отбывают в Смоленск. Уехали бы вчера, но графиня занедужила. Вы ее излечили. Думаю, она предложит вам присоединиться. Спиной мается, а тут лекарь умелый. Графиня с дочкой поедут в экипаже, добро повезут в телегах. Двигаться будут быстро в отличие от нас. Вам с ними скорее и безопаснее, тем более, что имеете лошадь под седлом. Если и нарветесь на французов, не тронут: не верю, что они способны поступить мерзко в отношении благородных женщин. А вот с нами опасно, в чем имели возможность убедиться.
Я с вами!
Почему?
Что я буду делать в Смоленске? Без денег, связей и знакомств?
Графиня может предложить остаться при ней.
В роли комнатной собачки? Нет, Семен Павлович, я солдат и хочу встать на пути врага, произнес я с пафосом. Каждый день его присутствия на русской земле оскорбляет меня до глубины души. (Кажется, так писал классик?) Так что я буду их убивать с вашей помощью, конечно.
Спасибо! он протянул руку, и я с чувством пожал. Любят здесь красивые слова и жесты. Порадовали вы меня, и солдаты будут довольны. Они успели вас полюбить. Честно! добавил, увидев мой недоверчивый взгляд. Будучи сыном князя, пусть не дворянином, вы не чванитесь и держитесь с ними, как ровня. О раненых заботитесь. Не пожалели трофеев для солдатской артели, хотя сами без гроша в кармане. Благодаря вашему серебру, провиантом разжились, даже мясом для котлов. Подобное редко встретишь. Знаете, как егеря вас зовут? Наш княжич. Наш, повторил он. Сколько вам лет, Платон Сергеевич?
Тридцать один.
Выглядите на двадцать пять не больше. Мне вот тридцать три, а по виду все сорок. С пятнадцати лет в армии, он вздохнул. Рядовым начинал. У моего батюшки было пятьдесят душ крестьян и трое сыновей не прокормиться. Одно спасение армия, туда и пошли с братьями. Три месяца рядовым считался, хоть унтер по чину[36]. Фельдфебель палкой по икрам бил, чтобы правильно стоял. Чины получал по выслуге лет, да и то с опозданием, поскольку вакансий не было. Поэтому всего лишь ротный командир и штабс-капитан. Связей нет, похлопотать некому. День-деньской в роте. Другие офицеры все спихнут на унтеров, а сами пребывают в безделье. Так у них родители богатые или покровители имеются. Мне так нельзя. Зато солдат знаю. У нас и полковой командир такой, Глебов Андрей Саввич[37]? Может, слыхали?
Я покрутил головой.
Замечательный командир! Служил под началом Суворова, был с ним в заграничном походе, отличился беспримерной храбростью. Несколько раз ранен, до сих французскую пулю в ноге носит. Мы с ним турка воевали[38]. Человек строгий, но справедливый, о солдатах заботится, как о детях.
Слуга царю, отец солдатам?
Вот! улыбнулся Спешнев. Умеете вы сказать, Платон Сергеевич. Ну, так пиит, песни красивые сочиняете. У меня к вам просьба: постарайтесь очаровать графиню и ее дочку.
Для чего? удивился я.
Нам нужен провиант и свежие лошади для повозок. Свои совсем худые, не довезут. А купить не за что. Артельная касса тощая, у меня денег нет жалованье задержали. Вот ежели графиня снизойдет Лошади у нее есть, конюшня в деревне большая. Ей самой, чтобы ехать, столько не нужно. Богата графиня. Для нее пяток лошадей, как для нас алтын. Все равно французы заберут, почему бы не дать?
Кстати, спросил я. Отчего поместье у нее такое странное? Крепость, а не дом?
Так бывшие польские земли, пожал плечами Спешнев. Мужу графини их после подавления восстания Костюшко пожаловали. Слыхали о таком?
Я кивнул: в школе «проходили».
Генерал-лейтенант артиллерии Хренин Юрий Никитич в той кампании отличился, за что получил титул графа и это поместье. Оно хоть в старых польских землях тех, что под русской короной с 1772 года, но его бывший владелец-поляк примкнул к Костюшко. Императрица имение конфисковала и подарила генералу. Сами понимаете, что любви к графу у поляков от этого не возникло. После подавления восстания тут еще не один год шайки из шляхтичей хаживали[39]. Грабили селян, вырезали русских помещиков. Вот генерал и выстроил себе такой дом. Пушки у крыльца видели?