Да, мам, бегу
Запыхавшись, влетела в отчий дом, с разбегу столкнулась в дверях с матерью.
Где он?
Там, в комнате Да постой, Ань! Он уснул вроде
То есть как, уснул? Ты же сказала, плохо ему!
Ну да Я тебе позвонила, потом пошла на кухню травки ему заварить, вернулась в комнату, а он спит Разбудить, может?
Да нет, не надо. Пусть спит.
А вдруг помрет?
Да ну тебя, мам! Скажи лучше он опять сегодня к бутылке прикладывался?
Да ну тебя, мам! Скажи лучше он опять сегодня к бутылке прикладывался?
А я знаю? Я ж на работе целый день была! Прихожу, а он тут стонетНу, я и давай тебе бегом звонить! Так страшно стало!
Понятно устало опустилась она на кухонный табурет. А я так бежала, сил нет Чего ты меня все время пугаешь?
Ну, извини Я и сама пугаюсь, Ань. Хочешь, чаю налью? А может, борща?
А кто борщ варил?
Отец, кто ж еще!
Ну, если борщ варил, значит, не помирает. Не переживай, мам.
Да как не переживать, дочка? Я ж вижу, как он на глазах тает!
Да он не тает, он спивается потихоньку, мам А ты этому невольно потворствуешь!
Как это я потворствую? Сама наливаю, что ли? Думай, что говоришь!
Нет, не наливаешь, конечно Но сквозь пальцы на это безобразие смотришь. Ему вообще ни грамма спиртного нельзя! Надо же делать что-то, присматривать за ним как-то!
Да когда я буду за ним присматривать, если я целый день на работе? Кручусь, как белка в колесе, еще и за мужем присматривай А за мной кто присмотрит? Ты даже не представляешь, как я устала, дочка И до пенсии еще семь верст киселя хлебать, и работать за двоих сил уже нет. Видать, доля моя такая. Ты посмотри, посмотри на меня старуха старухой А мне ведь и пятидесяти еще нет Хорошо, хоть тебя выучить успели Вот загнусь на этой работе, что делать тогда с нами станешь?
Всхлипнув, мать тяжело опустилась на стул, дрожащими пальцами поправила складку старенькой клетчатой юбки, сложила узлом руки, покачалась взад-вперед молча.
Она вдруг почувствовала, как плеснулось в нее волной исходящее от матери горестное уныние, накрыло с головой, жадно съедая поселившуюся внутри веселость. Показалось, даже зашипело внутри что-то, лишь пузырьки пошли колотьем вверх по желудку. И все. И пустота. Прежняя пустота, которая вот-вот наполнится раздражением. Господи, как глупо, как безрадостно все устроено в этой жизни! Зачем? За что ей все это, господи?
Мам А зачем, а? спросила вдруг тихо, с нехорошей озлобленностью в голосе.
Что зачем, дочка? подняла мать на нее усталые глаза.
Ну Подвиг твой жизненный зачем? Какой в нем смысл? Ты ведь женщина, слабое существо, а получается, за двоих работать должна Взвалила на себя тяжкий крест и несешь Зачем? Какой в этом смысл, ты никогда об этом не задумывалась?
Не понимаю Это ты про отца, что ли?
Ну, не то что бы про отца Я вообще Рассуждаю
Господи, Анечка Ты что такое говоришь! Рассуждает она! Да как у тебя язык только поворачивается! Я ж ему жена все-таки! А ты дочь родная!
Ну да, ну да Конечно, жена. Конечно, дочь. Семейный долг, и в горе и в радости, я это все понимаю. А только ты никогда не задумывалась зачем? Ну, если вообще от понятия долга как такового абстрагироваться?
Не понимаю я, о чем ты
Выпрямив спину, мать глядела на нее настороженно, моргала глазами. Потом встрепенулась, вяло махнула рукой, даже попыталась изобразить на лице что-то вроде смиренной улыбки.
Да ну тебя, Ань Сама не знаешь, чего говоришь. Это ты оттого, что я тебе пожаловалась, да? Ой, да не обращай на меня внимания! Как живем с отцом, так и живем. И не хуже других, между прочим! А что он выпивает А кто сейчас не выпивает, Ань? Погоди, вот проснется, я ему устрою кузькину мать
Да я не о том, мам Вот скажи мне разве ты жила бы вот так, если бы у тебя другой выбор был? Работала бы на двух работах, как лошадь двужильная? Ну, если бы выбор был?
Да что ты ко мне привязалась с этим выбором! Не понимаю я, Ань, о чем ты толкуешь! Хоть убей, не понимаю!
А чего тут еще понимать? Вот ты говоришь судьба, долг, живем не хуже других И не замечаешь, как сама себе врешь.
Интересно, и в чем это я вру?
А когда о судьбе и долге говоришь, тогда и врешь. Просто у тебя выбора нет, мам. Ты изменить ничего не можешь. Свободы действия нет. Ведь ты, по сути, отцу ничем не обязана. Могла бы жить и только на себя работать, да у тебя возможности нет! Не станете же вы разменивать свой дом на два сарая в разных концах поселка!
Да как это Как это, я отцу не обязана! Он же муж мне!
Да никто и ничего никому не обязан! И что с того, что муж? Он, между прочим, очень страдает от этой твоей обязанности Потому и пьет, наверное. Вот и получается, что всем от обязательств плохо. Тебе плохо, отцу плохо. Так что не надо вратьНе проще ли прямо самим себе сказать мы живем вынужденными долгами, которые сами себе придумали и навязали! Просто свободы выбора у нас нет!
Внутри у нее давно уже выла сирена останови, остановись! Куда тебя понесло, окаянная, пожалей мать! Посмотри, как она побледнела, как провалились глаза в темное полукружье век! Но то ли стоп-кран внутри не срабатывал, то ли давешня радость-эйфория, уходя, плюнула в душу обидою. Хлипко задохнувшись, сглотнула, махнула рукой, отвернулась к окну, сердито подперла щеку рукой.
В наступившей тишине стало слышно, как тяжело сопит отец в комнате на диване. Мать сидела на стуле, выпрямившись, как изваяние, потом встала, шагнула к выключателю, зажгла свет. Подойдя к столу, оперлась об него кулаками, склонилась к ней корпусом, проговорила в самое ухо:
Значит, так, доченька Я ничего не слышала, а ты ничего такого не говорила, поняла? Чего это на тебя нашло вдруг?
Да ничего на меня не нашло, мам
Не пугай меня, Анютка. Я ж вижу, что-то неладное с тобой в последнее время творится. Рассказала бы лучше, посидели бы, обсудили все по бабьи У тебя с Лешей чего-то не заладилось, что ли?
Да при чем здесь Леша, мам?
А при чем здесь мы с отцом? Чего ты на нас вдруг набросилась? Да мы же тридцать лет, как один день Да мы еще сопливыми были, когда влюбились друг в друга до смерти! С пятнадцати лет, считай, рука об руку, не могли дождаться, когда нам по восемнадцать исполнится, чтоб до загса добежать А ты выбор, выбор! Пошла ты к лешему со своим выбором! Куда я без своего Вани, сама подумай? Тридцать лет душа в душу
Ой, уж мне-то не рассказывай душа в душу! А то я не слышала, как вы собачитесь!
Да, собачимся! И все равно любим руг друга! Ты поверни, поверни ко мне лицо-то, в глаза мне посмотри! Тебе ли про нашу любовь не знать? И жили, и горе мыкали, а любить друг дружку никогда не забывали! И тебя вот вырастили, образование дали, замуж за хорошего человека пристроили! И все у тебя для жизни есть! Чего ты вдруг выкомаривать начала, Анютка? Может, святой водой тебя окропить?
Ой, мам, хватит
Подскочив со стула, она опрометью бросилась к двери, накинула на плечи куртку, закрутилась в поисках своей сумки. Куда ж она ее сунула, когда вошла? Ах, да, вот, под вешалкой
Ань, да постой! схватила ее за рукав куртки мать, развернула к себе, глянула в глаза с пугливой тревогою: Да что с тобой такое, доченька? Подожди, не убегай! Ну, прости меня, может, я и впрямь сболтнула чего не то
Пусти, мам. Я пойду. Это ты меня прости
Высвободившись рывком, она толкнула спиной дверь, кубарем скатилась с крыльца, начала хватать ртом сырой холодный воздух. Выскочив за калитку, почти побежала по улице, с ужасом чувствуя, как бултыхается внутри горячее запоздалое раскаяние. Нет, чего это ее вдруг понесло на такие жестокие разговоры? Да еще с кем? С матерью! Прямо сумасшествие какое-то, шизофрения в чистом виде
Резко остановившись, отерла тыльной стороной ладони горячий пот со лба, оглянулась. Вернуться, что ли, успокоить ее? Придумать причину какую-нибудь извинительную? Устала, мол, закрутилась, временное помрачение нашло? А можетоно и впрямь, так и есть, насчет временного помрачения? Жила же как-то раньше, и ничего. По крайней мере, вслух так жестоко не философствовала. А тут Будто черт ей на язык сел.
В кармане куртки заверещал мобильный, и она выхватила его дрожащей рукой, нажала на кнопку включения, даже не разобрав глазами высветившегося в окошке дисплея имени.
АньС тобой все в порядке?
Леха. Голос вкрадчивый, тревожный. Совсем Лехиному голосу такая вкрадчивость не свойственна, звучит неестественно, как нежная скрипка в духовом оркестре. И тон вопроса тоже не его. Никогда он так изысканно не выражался с тобой все в порядке Наверное, мама ему только что перезвонила, напугала.
Со мной все в полном порядке, Леш. Чего ты звонишь? Уже с работы пришел? Если голодный, то перехвати чего-нибудь, я потом ужин приготовлю. Или сам какой-нибудь ужин придумай.
А ты где?
Домой иду. А что?
Да так, ничего Устала, небось? Может, я тебя встречу? В магазин зайдем, обновку тебе какую-нибудь купим. Правда, давно тебя обновками не баловали! Для улучшения настроения, а? Я сегодня зарплату получил
Нет, Леш. Не надо обновок. Со мной правда все в порядке, не волнуйся. Тылучше маме моей позвони, успокой ее. Или нет, не надо! Я лучше сама Я тут нахамила ей немного Она сильно обиделась, да, Леш?
Да как тебе сказать Нет, в общем. Больше за тебя испугалась. А что случилось-то, Ань?
Да как тебе сказать Нет, в общем. Больше за тебя испугалась. А что случилось-то, Ань?
Да ничего не случилось, господи! Ладно, все, отбой. Через пятнадцать минут дома буду.
А может, все-таки в магазин? Платье тебе купим
Да отстань ты с платьем, а? И не задавай мне больше сегодня вопросов, ладно? Вообще никаких! Иначе вообще домой не пойду, понял?
Да хорошо, хорошо, не сердись Я ведь как лучше хотел, с обновками-то
Леха и впрямь весь вечер был предупредительно молчалив. Вопросов не задавал, пыжился послушной деликатностью, вздрагивал бестолково, когда она вдруг обращалась к нему за какой-нибудь мелочью. Видимо, здорово его мама своим звонком напугала. Да и сама она хороша нагнала на парня страху своим ультиматумом
А на нее вдруг страшная слабость напала ни рукой, ни ногой не шевельнуть. Лежала на диване, отвернувшись к стене, и даже от ужина отказалась, хотя запахи с кухни доносились вполне аппетитные.
Ань Я картошку с поджарками сделал, как ты любишь
Леха присел на край дивана, обхватил ручищей ее ступню. Даже сквозь толстый шерстяной носок она почувствовала, какая горячая у него ладонь. Будто к печке прикоснулась. Вроде и приятно, а с другой стороны зачем с нежностями лезет Вытянула ступню, нервно передернулась: