Поднявшись со скамейки, женщина развернулась, еще раз глянула ей в лицо. Глаза ее и впрямь будто светились радостью, чистой, как два голубых озерца. Совершенно молодые глаза. И не такие уж они мудрые, как показалось в начале. Просто счастливые.
Спасибо вам! Спасибо, что поговорили со мной! уже в спину крикнула ей она. А как вас зовут, скажите?
Мария А вас? обернулась женщина, еще раз ей улыбнувшись.
А меня Анна
Счастливо вам, Анна!
И вам
Женщина по имени Мария скрылась за плотными кустами сирени, будто растаяла в сумерках. Надо было тоже подниматься со скамьи, ехать на автовокзал. На последний бы автобус не опоздать
Никак эта Мария у нее из головы не шла и когда в автобусе ехала, и когда плелась по темным улицам к родительскому дому. Странная женщина, и разговор с ней получился странный. Такое чувство внутри, будто прикоснулась к чему-то болезненно-философическому. Надо же, благодарность за потрясение Наверное, все это больше из области изотерики проистекает Но какой-то определенный смысл в этом есть! Странный, но есть. И тем более было странно, что сроду она не увлекалась подобными штучками, даже наоборот, относилась к ним довольно настороженно, как всякий практикующий и уважающий себя медик. А тут, поди ж ты Хотя чему, собственно, удивляться? Когда земля из-под ног уходит, руки за все норовят ухватиться. Надо же как-то начинать к прежней тусклой жизни приноравливаться. Надо жить. Пусть раскаявшейся, отчаявшейся, осмеянной, пристыженной, а жить.
Ничего, время лечит. Или как там эта Мария о времени выразилась? Это, мол, другая история? Ну, пусть будет другая. В ее отчаявшемся состоянии уж не до жиру. Да и поселившуюся внутри холодную пристыженность лучше руками не трогать. Пусть выболит. И отчаяние не трогать. И раскаяние
О, нет, с раскаянием как раз надо что-то делать, иначе загрызет. Наверное, надо самой себе какое-то искупление назначить. Только какое? Для бедной Вари самой близкой подругой стать, добрым ангелом, родной матерью? Кстати, Леха предлагал какой-то вариант с компьютером Надо будет потом обсудить с ним. Обдумать. Время есть. Времени впереди навалом
Анютка, ты? послышался на ее стук из-за двери глухой тревожный голос матери.
Я, мам
Ну, слава богу. Мы уж тут с отцом с ума сходим. Леха позвонил, говорит, ты ему сообщение послала, что к нам ночевать придешь. А тебя все нету и нету Ты где была-то? Бледная какая, с лица совсем спала На ногах еле стоишь
Потом, мам Я спать очень хочу.
А поесть? А чаю? Что, и чаю с нами не попьешь?
Нет, не хочу.
Вы с Лехой-то поссорились, что ль? Чего у вас происходит? Говорит в телефон, а у самого голос дрожит! Ой, смотри, Анютка, доиграешься мужиком Такие, как Леха, на дороге не валяются!
Да знаю я, мам!
Ишь, знает она Должна же я тебя, как мать, остеречь С такими-то вывертами и сама не заметишь, как до крайности дойдешь, потом локти кусать будешь. Мы с отцом уж которую ночь не спим, все об тебе думаем, беспокоимся.
Мама, хватит! Мне что сейчас, развернуться и домой пойти? Устала я, сил нет, понимаешь? Дай мне спать лечь, в конце концов!
Она и сама удивилась этим вдруг проклюнувшимся, по-детски хныкающим ноткам в голосе. Нет, вовсе не вызвала материнская нотация прежнего злого раздражения. Наоборот, будто и успокаивала даже. В обычную жизнь приглашала, с такой злобой отвергнутую.
Ну, иди тогда, ложись, что ль Я тебе чаю в постель принесу. И вкусненького на тарелочке, как ты любишь. Помнишь, когда в детстве болела, все время просила принести в кровать вкусненького на тарелочке?
Помню, мам
Так принести?
Нет, правда, не надо. Глаза слипаются
Сон и впрямь кинулся на нее, как зверь на добычу, втянул в свое темное логово. Ей вообще всегда в родительском доме хорошо спалось. Наверное, крестьянская природа брала свое чем ближе к земле, тем крепче спится. Да и воздух в деревянном доме совсем другой, не то, что в панельной клетушке. Хоть и благоустроенной.
А среди ночи будто кто в плечо подпихнул вздрогнула, открыла глаза. Подняла голову, глянула в предрассветное мутно-серое окно, и колыхнуло внутри непонятной тоскою Хотя отчего ж непонятной-то. Все как раз и понятно. Сейчас еще долго пережитые боль и стыд по ночам будут бал править. К этому попривыкнуть надо. Смириться как-то.
Интересно, который час Выпростала из-под одеяла руку, нащупала тельце телефона на столике. Ага, четыре всего. Самое тяжелое время суток. Время тоски. Что ж, теперь понятно, кто ее в плечо подпихнул. Стыд, боль, тоска, вместе во сне объединившиеся. А она что, она от них и не отказывается. Поплакать бы, да снова сон благодатью свалился Утренний, самый крепкий, с яркой четкой картинкой
Интересно, который час Выпростала из-под одеяла руку, нащупала тельце телефона на столике. Ага, четыре всего. Самое тяжелое время суток. Время тоски. Что ж, теперь понятно, кто ее в плечо подпихнул. Стыд, боль, тоска, вместе во сне объединившиеся. А она что, она от них и не отказывается. Поплакать бы, да снова сон благодатью свалился Утренний, самый крепкий, с яркой четкой картинкой
На картинке Варя была. Веселая здоровая девушка Варя Анисимова. Виделась ей будто со стороны, или как с большого экрана в кинотеатре. Идет себе Варя по полю меж ромашек и васильков, русые волосы по ветру плещутся.
Открылось, пронзило вдруг осознанием какая же она и в самом деле красавица! Надо бы к ней туда, на картинку, попасть как-то, сказать об этом! Напрячься надо, все силы собрать
И вот оно, поле с ромашками и васильками. И вовсе, как оказалось, не по цветам Варя идет, а меж них, по узкой дороге. Надо ее догнать, да что-то мешает Большое в руках, громоздкое
Опустила голову, ужаснулась. Это же кресло инвалидное! И Варя вдруг обернулась, глядит со вниманием на нее, на кресло. Улыбнулась ласково, рукой махнула не бойся, мол. Подумаешь, кресло. Потом засмеялась вдруг и поднялась Воспарила над полем, над узкой дорогой, солнце голову короной озолотило. Красиво, глаз не оторвать. Взмахнула руками как крыльями и исчезла за рощей
Ань, Анюточка вплыл в картинку ласковый мамин голос, проснись, тебе на работу пора
М-м-м
Хотела поднять веки, а они вдруг свинцовой тяжестью налились. Плещет под ними солнце, не отпускает из сонной картинки.
Ну же, доченька! Опоздаешь! Полвосьмого на часах!
С трудом села на постели, не открывая глаз.
Не могу, мам
А что с тобой? Заболела?
Да Плохо мне, мам
Тело и впрямь ломило в температурном ознобе. Казалось, болело в нем все, каждая жилочка. Чуть приоткрыла веки, и зыбкий утренний свет полоснул по глазам, отдаваясь болью в голове. Что ж, обычная реакция организма на стресс. Пресловутая психосоматика, ясен перец.
Может, из поликлиники на дом вызов сделать?
Да брось, мам Это же мой участок, что я, сама себя вызову?
И что же теперь делать?
Да ничего. Сейчас позвоню Тамаре, она мой прием на сегодня себе возьмет. А я дома отлежусь.
А больничный тебе тоже Тамара выпишет?
Да не надо никакого больничного. Так договоримся. Сегодня она меня выручит, завтра я ее. Ты иди, мам, на работу опоздаешь
Ой, и то! Ладно, побегу я. Отцу накажу, чтобы тебя сильно не беспокоил, не приставал с вопросами. Лехе-то сообщить, что ты приболела?
Да, скажи ему А еще скажи, чтоб не звонил, я телефон отключу, спать буду. Сейчас Тамаре позвоню и завалюсь
Тамарин телефон долго не отвечал. Гудки проходили сверлом через головную боль, и приходилось чуть постанывать, придерживая ладонью затылок. Даже и не поняла, в какую секунду гудки сменились Тамариным сердитым вопросом:
Ну, что у тебя, Ань? Ты чего там, стонешь, что ли?
Да, Томочка. Плохо мне. Я на сегодня не работник. Я на сегодня вообще никто.
Та-а-к протянула Тамара, уже предчувствуя недоброе. И что сие означает?
Том Возьми на сегодня моих больных, а? Только на сегодня, Томочка!
Ничего себе, придумала Да у тебя же их всегда до фигища! Ну, ладно бы еще прием А по твоим вызовам тоже я должна сбегать?
Ну, Том Ты же знаешь, за мной не пропадет. А когда тебе надо будет, я по первому зову, как Сивка Бурка Да мне и надо-то один день всего
А что с тобой, кстати?
Да так Ерунда в общем. Поправимо.
Странно, странно Что-то за тобой раньше таких провалов не замечалось. Вроде и мужик у тебя приличный, фингалов под глазами не рисует, и выпивкой ты не балуешься Ты ж у нас такая правильная вся, как дистиллированная вода! Что же с тобой нынче-то приключилось, интересно? Нормальным человеком стала?
Ну Будем считать, что так
Ладно, договорились. Лежи, поправляйся. Возьму я твоих больных на сегодня. Но чтобы жалоб на меня потом не писали! Знаю я, как ты своих бабок на участке разбаловала! Все с ними сю да сю, а со мной шибко не забалуешь.
Спасибо, Том. Не бойся, никто никаких жалоб не будет писать.
Да, а к Анисимовой твоей зайти, если по пути будет? Она ж у тебя на активном записана?
Нет. Туда не ходи. Туда я сама. Завтра.
Ну, все, договорились.
Пока, Том.
Пока, Ань
Все. Можно телефон отключить. Натянуть одеяло на голову, исчезнуть, провалиться
Да, а к Анисимовой твоей зайти, если по пути будет? Она ж у тебя на активном записана?
Нет. Туда не ходи. Туда я сама. Завтра.
Ну, все, договорились.
Пока, Том.
Пока, Ань
Все. Можно телефон отключить. Натянуть одеяло на голову, исчезнуть, провалиться
Тихо скрипнула дверь отец, наверное, заглянул. Слышно было, как он вздохнул озабоченно. Спать, спать
Однако настоящего сна больше не получилось. Так, маета какая-то. Проваливалась в дрему, выплывала, снова проваливалась. Ломота из тела ушла, но появилось вдруг странное беспокойство, будто нервная оторопь по организму пробежала. Будто надо бежать куда-то, срочно принимать какое-то важное решение Куда бежать, какое решение? Хватит, напринималась уже решений
Когда уж совсем невмоготу стало, поднялась с постели, начала бродить по дому в ночной сорочке, чувствуя себя сиротой неприкаянной. Не бродила, а будто плавала. Все движения были странно замедленными, осторожными, как у больной первичным паркинсонизмом. И время текло тоже медленно. Казалось, даче физически ощущается его замедленное движение, перетекает песком сквозь пальцы.
Подошла к зеркалу отшатнулась. Чудище бледное сомнамбулическое, похожее на больную птицу. Голова нечесаная, глаза тревожные, на висках желтизна выступила. Может, и впрямь умом тронулась?