Отец ей не мешал, деликатничал изо всех сил. Когда по дому бродить начала, во двор вышел. Истязайся, мол, доченька, на здоровье.
Ушел, а горячий обед на столе оставил. Тарелку с дымящимися щами, оладушки со сметаной. Как зашла на кухню, как глянула на эти оладушки, так и перехватило горло жалостью. Бедный отец, и не знает, как правильно угодить И мать тоже переживает. Совсем она их извела за последние окаянные дни
Так, с перехваченным слезами горлом, и бросилась обратно в постель. Поплакала чуток, снова заснула. Открыла глаза за окном уже сумерки собираются. Встала, причесалась деловито, поверх рубахи халат накинула, вышла к отцу на кухню.
Ну как ты, Анютка? поднял он на нее испуганные мутно-голубые глаза. Оклемалась чуток? Может, съешь чего? Гляжу, щи не стала в обед пробовать, так я курицу зажарил. Смотри, какая аппетитная!
Он приподнял крышку со сковородки, и дух жареной с чесноком курицы обволок, толкнулся позывом в голодный желудок.
Давай, пап И правда, аппетитная. В нашем доме, да курица аппетитной не будет Про нас в этом отношении никогда не кажешь, что сапожник без сапог, правда?
Ну да Мама всегда с птицефабрики отборных кур приносит. Самых лучших. А помнишь, как ты, когда маленькая была, маму в неловкое положение поставила?
Нет. Не помню. Расскажи
Ага, ага Сейчас
Засуетившись, отец ловко поддел на лопатку поджаристую куриную ножку, заботливо уложил ее на тарелку, поставил перед ней. Подумав секунду, сунулся к холодильнику, бережно извлек посудинку с домашней приправой «хреновиной». Всегда эта «хреновина» у него отменно получалась, смесь тертых помидоров, хрена и чеснока. И дух от нее пошел по всей кухне сильно специфический, даже глаза защипало.
Пап, опять хрена переложил
Да не, дочка! Ты попробуй, как вкусно! Такой хреновины больше никто не делает, это мой этотФу, слово забыл!
Эксклюзив, что ли?
Ага. Он самый и есть. Коронное блюдо. Попробуй!
Сел напротив, преданно глянул в глаза.
Я попробую, пап. А чего ты мне хотел рассказать-то? Ну, как я маму в неловкое положение поставила?
А, ну да Было дело У них на фабрике аккурат праздник был, восьмое марта отмечали, и она тебя с собой взяла. Сейчас, конечно, уж дело давнее, так что признаюсь, чего там В общем, это я настоял, чтобы она тебя с собой-то взяла. Ревнивый был, жуть Во всех подряд мужиках соперников углядывал. Вот и подумал если, мол, баба с ребенком будет, шибко уже и не разгуляется Ну, да ладно, не об этом рассказ. Пришла она с тобой, по цехам с собой поводила, день-то рабочий был, а потом, значит, собрание торжественное началось. Всех поздравляют, грамоты вручают, слова всякие хорошие говорят Потом из президиума мамину фамилию выкликнули Приходько Екатерина! Она и с места встать не успела, как ты вперед ее на сцену кинулась! Подбежала такая, соплюха деловущая, к директору, и громко ему в лицо крикнула не надо мою маму грамотой награждать! Он опешил почему, говорит? А ты и никого не надо грамотой награждать, потому что вы все здесь плохие, курочек убиваете! Им больно, а вы все в ладоши хлопаете, как вам не стыдно! И заревела белугой. В общем, организовали мы тебе тогда с матерью стресс, ничего не скажешь. Молодые были, глупые. А директор потом специально к маме подошел и говорит надо же, какая у вас добрая девочка, очень впечатлительная натура Вы, говорит, ее берегите, сильно воспитанием не утомляйте. Ну, мы и берегли вроде Как считаешь?
Да, пап, берегли. Вы очень меня берегли. Я знаю, спасибо.
Да я ж не к тому! вдруг смутился отец, даже слегка покраснев. Я же не ради благодарности какой, а просто так, к слову пришлось
И я тоже к слову. А курица и впрямь очень вкусная получилась. Особенно с хреновиной. Смотри, я все уплела!
От сытости она опьянела, как чеховская Каштанка. Ничего удивительного весь вчерашний день маковой росинки во рту не было, если не считать глотка горького гостевого кофе.
Мысль об этом проклятом глотке испуганно вспыхнула в голове и тут же потухла, прошлась короткой тревожной сиреной по организму. Наверное, и на лице отразилась. Отец чуть приподнялся на стуле, вытянул в страхе лицо.
Что? Что, дочка?
Да ничего, пап. Все в порядке. Правда, в порядке
Помолчали, и стихла, захлебнувшись, тревожная сирена внутри. То ли отцовского суетливого за нее беспокойства испугалась, то ли другого чего. Может, обстановки, а может, чувства защищенности, с детства привычногоОбразовалось вместо нее странное состояние средоточия, будто израненная муками душа отлетела, задумалась, глядит на нее сверху. Ах, как хорошо так сидеть И чтобы отец был рядом. Невесомое состояние покоя, беззаботностиЗабытое напрочь состояние. Как мало, и как много Только пусть он сидит и молчит, не спугнет
А состояние средоточия нарастало, казалось, еще немного, и лопнет, как мыльный пузырь, и вернется отлетевшая душа, снизойдет откровением Ну же, еще немного, надо только вдохнуть полной грудью
Надо же, какой звон в голове. Не громкий, наоборот, приятный, мелодичный даже. И грудь распирает от необъяснимой, невесть откуда взявшейся радости! Какие нежные колокольчики внутри звенят! Вот, стихли Наверное, это оно и есть, то самое откровение
А оно на нее и впрямь снизошло будто. Вдруг накрыла с головой тихая прелесть момента, в котором смешалось все в единый клубок, и осязание с обонянием, и видимая глазу картинка Бытовое, но непостижимым образом чувственное единение теплая кухня, сытный запах, запотевшее окно в сиреневых сумерках, букетик оранжевых ноготков на столе, желтый фонарь тыквы на подоконнике, любящие отцовские глаза напротив
И тут же выплыли из памяти другие глаза. И голос. « Время для ответов еще не пришло. Оно придет, не сомневайся. Только его мимо пропустить нельзя. Сама почувствуешь, когда придет»
Может, оно вот так и должно прийти, время ответов? В тихом всплеске момента, в ощущении вдруг ставшей уютной обыденности?
Звук шагов на крыльце, скрип входной двери и улетело, растаяло. Да, сытный запах. Да, запотевшее окно в сумерках. Ноготки на столе. Тыква на подоконнике. И что? Все это было всегда, и будет всегда
Мама с работы пришла тихо констатировал отец, вставая со стула и направляясь к двери, устала, наверное
Ох, устала! тут же послышался мамин голос из-за перегородки, отделяющей кухню от входной двери, прими-ка у меня сумки, Вань
Они покопошились еще там, в закутке, пошептались немного. Отцовский шепоток лился быстрым, вполне оптимистическим ручейком, и мамин шепоток тоже звучал одобрительно ага, ага, молодец Вскоре и сама она вплыла на кухню, глянула с настороженным ожиданием:
Ну, как ты, Анюточка? Отлежалась за день?
Да, мам, отлежалась. Все в порядке. Вот, ужинаем тут с папой. Сейчас еще чаю выпью и домой пойду. У меня ж там Леша голодный.
А ты не торопись домой-то. Его сегодня вторым рейсом в область услали, так что раньше девяти и не жди. Молодец он у тебя, за любые дополнительные рейсы хватается. Зарплату за этот месяц хорошую должен принести.
Ага. Молодец. А у тебя как дела?
Да тоже ничего Завтра проверка из области приедет, весь день сегодня готовились, бумаги перебирали. Все как обычно, в общем
КатьЧего хоть там в мире-то делается? повернулся от плиты довольный их разговором отец, игриво взмахнул половником, а то мы с Анюткой даже телевизора не включали! Может, война началась, а мы и не знаем
Да типун тебе на язык, Вань! так же игриво отмахнулась от него мама и глянула на нее, будто приглашая к заданному тону общения. Потом вдруг озаботилась лицом, подняла вверх ладони, приложила ко рту, прошептала сквозь них испуганно: ой, Анют Я же тебе не сказала Всю дорогу, пока домой шла, об этом думала, и забыла
Что, мам?
Ты помнишь Анисимову дочку, которую из города сюда привезли? Ну, она еще на твоем участке теперь числится, на Чапаева?
Да типун тебе на язык, Вань! так же игриво отмахнулась от него мама и глянула на нее, будто приглашая к заданному тону общения. Потом вдруг озаботилась лицом, подняла вверх ладони, приложила ко рту, прошептала сквозь них испуганно: ой, Анют Я же тебе не сказала Всю дорогу, пока домой шла, об этом думала, и забыла
Что, мам?
Ты помнишь Анисимову дочку, которую из города сюда привезли? Ну, она еще на твоем участке теперь числится, на Чапаева?
Да. Конечно А что такое?
Так померла она, говорят
Как?! Ты что говоришь, мам? С чего ты Когда?!
Да говорят, этой ночью Мать утром поднялась, думала, она спит, и будить не стала. Бедная, бедная девочка Куда ты, Ань?
Если б она еще могла сообразить куда Металась по дому в поисках одежды, потом вспомнила, что брюки, свитер должны быть в ее комнате, принялась натягивать на себя торопливо. Руки тряслись, голова никак не пролезала в узкий ворот свитера, невидимая рука толкала в спину скорее, скорее! Куда скорее, зачем скорее
Ань, да что такое-то! всплеснула руками мама, встав на ее пути у двери. Причешись хоть, куда лахудрой пойдешь! Постой, Ань Да на тебе ж лица нет, господи
Группка женщин у Анисимовского дома молча расступилась, давая ей дорогу. Влетела во двор и остановилась, будто разом иссякли все силы. Лишь тяжкое со свистом дыхание рвалось из груди да дробью постукивало сердце, загнанное быстрой ходьбой.
Татьяна Михайловна сидела на крыльце, подобрав к себе полные ноги, безучастно смотрела куда-то вниз. Подняла голову, увидела ее перед собой, взвыла тоненько, рвущими душу переливами:
Померла померла Варенька-то, красавица моя Только к обеду я и догадалась, что не спит она вовсе, что глазыньки больше никогда не откроет Ходила вокруг нее все утро, боялась разбудить, окаянная
Татьяна Михайловна, простите меня!
Ее отчаянный слезный вскрик неожиданно привел женщину в чувство. Перестав причитать, она со всхлипом вдохнула в себя воздух, напрягла взгляд в скорбном недоумении. Вяло махнув рукой, произнесла тихо:
Да бог с вами, Анн Иванна, миленькая Хотя та врачиха, которая из поликлиники Варенькину смерть устанавливать приходила, все вам дозвониться пыталась Да разве отсюда куда дозвонишься? У нас тут не берет Сказала, потом вам позвонит, уж из поликлиники
У меня телефон был отключен, Татьяна Михайловна. Я же Я предположить не могла
Да кто ж мог-то, милая? И я вот тоже Хожу утром, радуюсь, что спит А эта, которая вместо вас приходила, говорит, мол, от давления Варя померла-то. Будто бы давление очень уж низко упало. Если бы разбудили вовремя, то спасли бы