Видишь тот шпиль?
Рофирт указал на горделиво вытянувшееся нежно-лиловое здание оперы, поблескивающее витражными окнами и золотистой краской на черепице. Шпиль купола над главным залом венчала фигурка парусника.
Вижу, Александр старался понять, куда клонит этот незнакомец со значком Академии на груди. Опера никаким образом не сочеталась с полетами.
Хорошо видишь? переспросил его Бингар.
Да.
Запомни, если приблизишься к Танри ближе, чем расстояние от земли до этой желтой палки на крыше, пеняй на себя. Танри моя невеста. Предупреждаю один раз. Ослушаешься долго не протянешь. Понял?
А почему, собственно начал Александр, но Рофирт, воодушевленный тем, что сумел смутить журналиста, подошел к нему вплотную, презрительно взглянул с высоты своего роста в глаза Александра и повторил: Понял?
А почему, собственно начал Александр, но Рофирт, воодушевленный тем, что сумел смутить журналиста, подошел к нему вплотную, презрительно взглянул с высоты своего роста в глаза Александра и повторил: Понял?
Журналист кивнул. И Бингар с чувством выполненного долга покинул его.
Псих! перевел дух Александр Дирид, проводив дирижабельщика сочувственным взглядом. Но в Академию этим вечером решил не ехать.
А Рофирт зашагал дальше ккурильне, размышляя на ходу о том, как бывший его сосед Тивазо преуспел в жизни, присоединившись в Союзу Мстящих тому самому, который столетиями вел вялую войну против гатуров.
Когда-то чужаки запретили торговлю оружием, наркотиками, развернули борьбу с преступностью, полностью перераспределившую власть между влиятельными семьями, уничтожили религии, требующие кровавых жертв. Гатуры не пощадили даже Совет Пятидесяти Судей главный карательный орган Спиры.
Очень многим это не понравилось. Из их недовольства чужаками возник Союз Мстящих, со временем ставший прибежищем контрабандистов и террористов. Мстящие не давали о себе забыть организовывали забастовки на заводах, изредка убивали гатуров. На большее у них уже не было ни сил, ни желания.
В бедных кварталах все знали, чем занимается Тивазо. Им гордились: ну как же, их мальчик добился таких высот! Власти тоже это знали. Гордиться у них не получалось, впрочем, как и что-то предпринять, ибо все сыскари получали зарплату из кармана этого самого Тивазо. Для создания видимости бурной деятельности, стражи порядка устраивали облавы, кого-то арестовывали, потом отпускали за недостатком улик.
Один из штабов Мстящих располагался как раз напротив дома сыскарей в той самой курильне «Вишневая трубка», куда сами сыскари по вечерам приходили отдохнуть от дневных усиленных поисков шулеров, торгашей нелегальным алкоголем и владельцев кинозалов, где крутили запрещенные фильмы. В «Трубке» они охотно спускали полученную от Тивазо зарплату на выпивку, карты и прочие развлечения. Все были довольны.
Сам Тивазо был толст, внешне медлителен, с вечно всклоченными, словно сад после затяжной бури, волосами, хитрыми миндальными глазами. Свои расползшиеся жиром многочисленные подбородки он выбривал весьма неаккуратно, но нисколько не переживал по этому поводу. И еще он постоянно что-то жевал, и это приводило его подчиненных в тихое бешенство, что очень нравилось Тивазо.
Он любил порассуждать о вреде гатуров, хотя ему самому на чужаков было наплевать. Он видел их всего пару раз издали и не испытал ничего, кроме сытого равнодушия.
Но недовольных гатурами в Лиссаране оказалось много. Женщины находили чужаков отвратительными. Дети при встрече их просто пугались. Мужчины считали, что гатуры отобрали у них власть. «Вот не прилетели бы эти выродки, рассуждали они теплыми вечерами за кружкой пива, утомленные работой в порту или на виноградниках. Уж мы бы развернулись. Мы бы такое совершили!» И они шумно зевали и отправлялись спать. А в снах каждый видел себя как минимум адмиралом или наместником Земли.
На таких настроениях можно было неплохо поживиться. Ежемесячно Тивазо собирал с округи деньги на борьбу с чужаками и их приспешниками. Разумеется, абсолютно добровольно. Но с теми, кто по какой-то причине не пожелал или не смог заплатить, случались мелкие неприятности. Невесть откуда взявшиеся грызуны уничтожали корни виноградных лоз. Абсолютно неожиданно прорывало водопровод. Сам поскупившийся человек мог угодить в весьма досадную неприятность.
Люди были суеверными и связывали свое внезапное невезение с неоплатой. И чтобы бедняги не расшатывали нервы напрасными переживаниями, Тивазо великодушно соглашался принять у них пожертвования.
Отправляясь на встречу с бывшим соседом, Рофирт испытывал неприятное беспокойство. Он понимал ничем хорошим для него это не закончится. Но сопротивление тут бессмысленно.
Миновав все три зала курильни, не удостоив вниманием вход в подвал, где располагался винный погреб и кинозал, он поднялся по крутой лестнице в мансарду и постучался в приоткрытую дверь главы лиссаранских Мстящих.
Чего топчешься, как не родной. Давай сюда! прикрикнул на него Тивазо.
Он возлежал в гамаке в обнимку с бархатной подушкой. Медленно раскачиваясь, он подхватывал пухлой рукой с широкого металлического блюда орехи и отправлял в некрасивый рот с алыми тряпочками-губами.
Что, Бингар, своих благодетелей забываешь? Нехорошо! не давая Рофирту вставить хотя бы слово, потянулся в гамаке толстяк. Я тебе, понимаешь, услугу оказал. Не желал ты лицезреть банкирского отпрыска рядом с собой пожалуйста, я тебе это устроил. И заплатил за твои же старания. Воистину, мое благородство не имеет границ. А ты? Ты сегодня заявил малышу Рипи, что не хочешь иметь со мной дел. Какая черная неблагодарность!
Не понимаю, какие дела у нас могут быть! возразил Рофирт.
Как же! А гатур? Мы не закончили с ним. Этот иноземный урод еще оскверняет наш чудесный край. Абсолютно не понимаю, как ты это терпишь!
Я не стану убивать командора! Ты не сможешь меня заставить! перепуганный Рофирт не заметил, что кричит.
С этим я могу поспорить, флегматично поджал плечами Тивазо. У меня абсолютно случайно осталась запись, где некто твоим голосом выкладывает план расправы над Виктором Машаром. В доме напротив будут очень рады это послушать. А ты подумал о своей бедной мамочке? Что будет с ней, если тебя задержат за подстрекательство и отправят заниматься тяжелым шахтерским трудом на пару с Машаром? Бедняга соскучился без знакомых лиц!
Ты! Подонок!
Рофирт кинулся к довольно ухмыляющемуся Тивазо, но неизвестно откуда появились двое телохранителей, молниеносно завалили его на пол.
Не трусь, Бингар. Может, тебя я не трону. Откуда ты знаешь? А вдруг твой брат причастен к Союзу Мстящих или мамочка? А? чуть раскосые глаза хитро сощурились. Убивать гатура тебе пока не придется, вволю насладившись ужасом жертвы, не переставая жевать очередную горсть орехов, произнес толстяк. Намедни мне принесли куда более занятную новость. Ты продался помощникам гатуров, важным шишкам, судя по тому, что сегодня к ним на аэродром прилетали два чужака в кривобокой тарелке. По этому поводу у меня имеется поручение
Через час, когда Бингар удалился с понуро опущенной головой, из небольшой комнаты вышел невысокий, несимпатичный мужчина в солнцезащитных очках и молча передал Тивазо сумку с вожделенной наличностью. Пока это был задаток.
Танри обрадовалась, увидев в студенческом городке Эдвараля Ниваса. Тот искал дирижабельщиков. Но было слишком рано для их возвращения в корпус с тренировок.
Господин Нивас! Она громко окликнула его. Мне разрешили отправиться с вами!
В ответ Эдвараль нахмурил густые брови.
Что тебе там делать? Опять собралась сидеть в вонючем длинном доме, работать на тех, кто отправил тебя умирать?
Я хочу вспомнить. Мне это необходимо, чтобы жить дальше.
Порыв ветра растрепал тщательно причесанные волосы Танри. Закончив тренировки на человеческой технике, девушка с полным правом облачилась в желтую форму летчицы. Юбка до колен, аккуратная строгая блузка очень ей шли, подчеркивая зелень глаз и ночную черноту волос. Завхоз невольно залюбовался.
Женщина в экспедиции Особенно, когда изменились обстоятельства. Не знаю. Но раз твой жених это одобряет, возражать не буду, нехотя произнес он.
Бартеро мне не жених! отрезала Танри.
Хорошо-хорошо, как скажешь, Эдвараль усмехнулся. Он понял, что с новым членом команды будет непросто. Готовься. Через две недели вылетаем!
Как через две недели? не поняла Танри. Вы же обещали через полгода.
Я же сказал, обстоятельства поменялись. «Вестницу весны» сегодня начнут готовить к полету.
Он кивнул ей и поспешил к учебному корпусу.
Как все стремительно произошло, подумала Танри. Мама не обрадуется. И Александр нет, он станет ею гордиться. Он все поймет!
Александр! Мой Сандро, прошептала она, глядя в синее небо. Возвращайся поскорее! Мне так много нужно тебе сказать!
Он работает, собирает информацию о городах А Танри отчаянно хотелось его похитить увлечь за собой на аэродром и унести к облакам на деревянном бипланчике! Ибо только на таком открытом самолетике пилот ощущает полет по-настоящему: когда ветер навстречу, когда жужжит впереди мотор, а деревянные крылья несут тебя все выше и выше! И там, ближе к облакам, взяв в свидетели перелетных птиц, прокричать журналисту то, что для нее сейчас важнее всего. В чем на земле она сама никогда не признается первой
Еще бы ей очень хотелось, чтобы он отправился с ней на Данироль
На следующий день, подъезжая к верфи, Танри почувствовала, как заботы и тревоги отступают, освобождая место для искренней радости. Она отправится на юг на «Вестнице весны»! После полетов на этом, далеко не самом большом дирижабле ее произвели в пилоты.
Еще бы ей очень хотелось, чтобы он отправился с ней на Данироль
На следующий день, подъезжая к верфи, Танри почувствовала, как заботы и тревоги отступают, освобождая место для искренней радости. Она отправится на юг на «Вестнице весны»! После полетов на этом, далеко не самом большом дирижабле ее произвели в пилоты.
«Вестницу» девушка знала и любила. Двести сорок метров в длину, двадцать восемь в высоту Это прекрасное чудовище, выкрашенное бледно-зеленой краской, с разноцветными орнаментами по бокам, выполненными лучшими художниками Лиссарана, обладало собственной электростанцией, телефонной связью между гондолами.
До сегодняшнего дня дирижабль совершил двадцать восемь пассажирских рейсов, в том числе пять через океан, и около полусотни учебных. Он был в прекрасном состоянии для столь опасного и ответственного путешествия. Танри ощутила гордость за свою причастность к этой экспедиции. Ей тоже выпала честь вести дирижабль к Южному полюсу!