С другой стороны, Штеффи нужно учиться, а это тяжело, если кто-то в гостях. Май понимала, что для учебы нужна тишина. Она знала, что учеба отнимает время. С Юдит будет сложнее.
Еще одна вещь беспокоила Штеффи. Она боялась, что Юдит и тетя Марта не понравятся друг другу.
Штеффи отринула опасения. Она вспомнила, что точно так же переживала перед приездом Май. Но Май и тетя Марта нашли общий язык. Хотя на многое у них были совершенно разные взгляды. Может, так же будет и с Юдит?
Что это за девочка? спросила тетя Марта.
Она из Вены, сказала Штеффи. В последний год мы учились в одном классе.
Почему она живет в детском доме? Неужели для нее не нашлось семьи?
Сначала она жила в одной семье в деревне, сказала Штеффи. Но затем переехала в город, чтобы начать работать. На шоколадной фабрике.
Это была не совсем правдивая версия судьбы Юдит в Швеции. Но если тетя Марта узнает, сколько раз Юдит меняла семьи, она подумает, что с ней что-то не так.
Тогда на пару дней, сказала тетя Марта. С понедельника по среду. Хорошо?
Глава 25
Тетя Марта поговорила с пастором Пятидесятнической церкви и предложила собрать пожертвования родителям Штеффи с Нелли. Пастор не сказал ни да ни нет, но пообещал, что девочки могут прийти и рассказать о деле членам собрания.
Нелли отказалась.
Нет, сказала она и сжала губы. Штеффи может пойти сама.
Тетя Марта с тетей Альмой пытались переубедить ее. Штеффи знала, что они думали. Милая одиннадцатилетняя девочка с длинными косичками, которая к тому же поет как ангел в детском хоре общины, скорее вызовет симпатии, чем костлявый подросток, которого чуть было не исключили из общины за «греховное житие» в городе.
Но Нелли отказалась. Никакие уговоры, угрозы или подкуп не проняли ее. Штеффи рассердилась, но не могла не удивиться ее твердости.
Нет. Нет. Нет.
В конце концов Штеффи и тетя Марта пошли одни.
Та же комната и те же люди, как в тот раз, когда Штеффи была вынуждена объяснять, почему ходила в кино. Пятеро мужчин, одна женщина. Пастор с его крупными ладонями.
В этот раз ей, во всяком случае, позволили сесть. Пастор попросил Штеффи рассказать о своей просьбе.
Мои родители находятся в лагере, сказала Штеффи. В городе Терезиенштадт, недалеко от Праги. Они потеряли все, что у них было в Вене. Им нужны продукты и теплая одежда. Папа еще как-то справляется, но у мамы слабое здоровье. В Вене она заболела воспалением легких и чуть было не умерла. Когда зимой наступят холода, она снова может заболеть.
Голос ее не слушался. Она не привыкла говорить о маме с папой с чужими людьми.
Мы с девочкой отправляем им посылки с продуктами, пришла на помощь тетя Марта. Столько, сколько можем себе позволить, и пока хватает талонов. Но одежда и обувь Для большей помощи потребуется сотни две крон.
Правда, что твои родители не христиане? спросила женщина.
Да, ответила Штеффи. Они иудеи.
Есть ли у них возможность креститься в лагере?
Штеффи не верила своим ушам. Она говорила о холоде, голоде и болезнях. А эта женщина сидела перед ней и предлагала маме с папой сменить религию.
Если бы они были христиане, продолжала женщина, тогда мы имели бы больше возможностей им помочь. Израильская миссия могла бы заняться их случаем.
Я думаю о другом, сказал один мужчина. Ведь в этом лагере тысячи заключенных? А в остальных лагерях по всей Европе? Не только евреи, но и заключенные по убеждениям. И христиане. И гражданские, пострадавшие от войны. Мы же не можем помочь всем.
Да, сказал пастор. Это правда. Мы не можем всем помочь.
Да, сказала женщина. И есть нуждающиеся гораздо ближе к нам.
Голоса эхом раздавались в пустой комнате вокруг Штеффи. Ненастоящие, чужие. К горлу подкатил ком. Но они не должны увидеть ее слез.
Но некоторым мы можем помочь, сказала тетя Марта. Мы можем помочь родителям этой девочки. Разве это плохо?
Дайте нам время, сказал пастор. Взвесить предложение и найти выход. Встретимся через неделю. Хорошо?
«Нет, не хорошо», хотелось закричать Штеффи. Но горло словно свело, и она знала, что если издаст хоть один звук, то расплачется.
В выходные перед приездом Юдит английские самолеты бомбили Гамбург, один из крупнейших городов Германии. В новостях по радио рассказывали о пожарах, свирепствующих в Гамбурге, и о тысячах погибших.
Штеффи радовалась, что союзники побеждали весной и летом, но бомбежки она не одобряла. Неужели действительно необходимо убить тысячи гражданских жителей, чтобы прекратить войну?
Да, сказала Юдит. Англичане знают, что делают. К тому же в начале войны немцы бомбили их города. Немцы сами выбрали Гитлера и начали войну.
Не все немцы, сказала Штеффи.
Ты их жалеешь? После всего, что они сделали с тобой и с твоей семьей?
Они шли с пристани через остров. Штеффи вела свой велосипед, на руле висела небольшая сумка Юдит. Юдит шла с другой стороны от велосипеда. Она была, как обычно, бледна, на белой коже веснушки проступили ярче, чем весной.
Ты слышала что-нибудь о своих родителях? После того, как вернулось то письмо?
Да, сказала Штеффи. Я получила карточку от папы. Хотя это было давно.
Ты ответила им?
Штеффи кивнула.
Я пишу каждую неделю. С тех пор как приехала сюда.
И письма не возвращаются?
И письма не возвращаются?
Нет.
Хорошо, сказала Юдит. Пока они в Терезиенштадте, ты можешь быть спокойна. Далеко еще?
Не очень. Если хочешь, я могу подвезти тебя на велосипеде.
Юдит бросила недоверчивый взгляд на красный велосипед Штеффи.
Ты умеешь?
Конечно, сказала Штеффи.
Думаю, я лучше пойду пешком, сказала Юдит. А кстати, чей это велосипед?
Мой.
Твой? Твой собственный?
Я получила его в подарок, когда мне исполнилось тринадцать, сказала Штеффи. От тети Марты с дядей Эвертом.
Юдит задумалась.
Должно быть, они необычные люди, сказала она, раз дарят такие вещи приемному ребенку.
Да, сказала Штеффи. Они необычные.
«Они дали мне то, что гораздо важнее велосипеда», хотела сказать Штеффи. Хотя это прозвучало бы высокопарно.
Юдит вежливо поздоровалась с тетей Мартой и пожала ей руку. Но ее взгляд был недоверчивым. Юдит не доверяла шведам, возможно, вообще всем людям.
Тетя Марта в свою очередь окинула критичным взглядом курчавые волосы и веснушки Юдит.
Так, сказала она. Я слышала, ты работаешь на фабрике?
На шоколадной фабрике, сказала Юдит. Шоколадная фабрика Канольда в Горде.
Ужин стоял на столе, две миски, закрытые перевернутыми тарелками, чтобы не остыло. Штеффи приподняла одну тарелку и с облегчением увидела в миске вареную треску. Она забыла предупредить тетю Марту, что Юдит не ест свинину, это против ее религиозных правил. Когда представится удобный случай, Штеффи попросит тетю Марту не подавать завтра тушеные бобы со свининой или мясной пудинг.
Девочки сели за стол и сняли тарелки с мисок, тетя Марта взяла с плиты сковородку. Она только собралась вылить содержимое на треску, как Штеффи вскрикнула:
Подождите!
Что такое?
Тетя Марта остановилась со сковородой в руке. От сковороды распространялся явный запах жареной свинины.
Вареная треска была повседневным блюдом на острове. Если тетя Марта хотела приготовить ее празднично, она подавала к треске свиные ребрышки и шкварки.
Юдит не ест свинину, сказала Штеффи и покраснела.
Ей стало стыдно и перед Юдит, и перед тетей Мартой за то, что она не предупредила вовремя и помешала тете Марте угостить Юдит чем-то особенным. Но больше всего она стыдилась того, что Юдит поймет, что сама Штеффи ест свинину без протестов все четыре года.
Ничего страшного, сказала Юдит. Если вы позволите мне первой взять треску, тогда сможете полить ее соусом.
Она бросила взгляд на Штеффи. Штеффи опустила глаза.
Пожалуйста, сказала тетя Марта и передала Юдит миску с треской.
Ее тон говорил: «Вот так манеры! Что предлагают, то и едят».
Они ужинали в полной тишине. Свиные ребрышки, которые понравились бы Штеффи в иной ситуации, не лезли в горло.
Глава 26
Но худшее было впереди.
В первый вечер не произошло ничего особенного. Штеффи с Юдит сидели на мостике и болтали, пока солнце опускалось за море.
Разве это не прекрасно? сказала Штеффи, глядя на пламенеющий горизонт на западе.
Да-а, сказала Юдит. Но тут так пусто. Мне больше нравится видеть дома и людей.
Сначала, когда я сюда приехала, рассказывала Штеффи, я считала, что здесь ужасно. Край земли. Только море и камни. Но сейчас мне тут нравится. Странно, правда?
Да, сказала Юдит. Думаю, я никогда бы не привыкла здесь жить. Хотя в Палестине тоже нет крупных городов. Мои братья живут в кибуце.
Что это такое?
Это земельный надел, которым владеют совместно, сказала Юдит. После войны я поеду туда. Я заставлю себя привыкнуть. Лишь бы быть среди своих.
Она замолчала и посмотрела на море.
Все же здесь и правда красиво, наконец сказала Юдит.
На следующее утро Штеффи, как обычно, поднялась к Хедвиг Бьёрк. Юдит вызвалась помыть посуду после завтрака и заправить постели, эти дела Штеффи должна была закончить до уроков.
Когда Штеффи спустилась, Юдит сидела в саду в компании Дженис. Дженис учила Юдит считать до десяти по-английски.
Уан туу фри, произносила Юдит с сильным акцентом.
Дженис смеялась.
После войны, сказала она, все станут учить английский язык. Он будет новым мировым языком. Немецкий язык станет мертвым языком, как латынь.
Не преувеличивай, сказала Хедвиг Бьёрк. Гитлеровскую Германию победят, но немцы останутся. Кроме того, немецкий это ведь родной язык этих девочек. Пойдем, Дженис, я жутко хочу искупаться!
Хедвиг Бьёрк с Дженис нашли свое собственное место для купания, туда никто не ходил. Они купались голышом посреди бела дня.
Пойдете с нами, девочки? предложила Хедвиг Бьёрк.
Думаю, нет, быстро ответила Штеффи.
Она не знала, как отреагирует Юдит на купание в голом виде.
Мы пойдем дальше, к заливу. Я покажу Юдит остров с другой стороны.
По пути к бухте Штеффи, как обычно, заглянула на почту. Прошло уже шесть недель, с тех пор как она последний раз получала известия от мамы с папой. Сегодня карточки тоже не было.
Скоро придет, утешала ее Юдит. Ты же знаешь, как работает почта. Нужно подождать.
У почты они столкнулись с Верой, которая собиралась зайти туда. Штеффи представила девочек друг другу.
Вера Хедберг. Юдит Либерман, из Вены.
Вера окинула настороженным взглядом кудрявые волосы и прозрачную кожу Юдит. Взгляд Юдит остановился на круглом Верином животе.