В фильме о триумфе неудачника задача главного героя изложена в тексте выиграть чемпионат или конкурс. При этом подтекстовая задача выглядит несколько по-другому «доказать папе, что я могу!». Вот тут появляется подтекст, потому что состязание подразумевает в данном случае не просто победу над соперниками, но и разрешение конфликта отцов и детей.
Возможно, тренер и товарищи по команде уже готовы списать главного героя в тираж, считая, что хорошую игру он больше не покажет, а то и вовсе отыграл свое. И теперь его задача не просто сыграть хорошо, а доказать, что он еще «держит марку». На кону не просто результат матча, а вся его спортивная карьера, членство в команде, репутация. Эта задача, существующая на подтекстовом уровне, движет действиями и эмоциями актера на протяжении всей сцены. Сверхзадача консолидирует и подкрепляет игру актера на протяжении всего сценария. Чем выразительнее глагол, с помощью которого формулируется сверхзадача, тем сильнее игра.
Актер не может привнести подтекст в роль, если подтекст не заложен сценаристом. Но иногда автор может сам не подозревать о подтексте. Некоторые авторы подбирают слова и идеи, наилучшим образом работающие на их сценарий, интуитивно, не анализируя и не проговаривая, в чем именно заключается подтекст. Актеры всегда надеются, что в сценарии есть нечто большее, чем просто текст. И чем сознательнее подходит к подтексту сценарист, тем больше вероятность, что сценарий будет объединять всех ясной целью, даже если эта цель скрыта в глубине.
Понятия задачи и сверхзадачи, хотя и принадлежат к сфере актерского мастерства, применимы также к сценарному искусству и режиссуре. Из прочитанных мной материалов на эту тему особенно врезалась в память статья, написанная режиссером 1950-х Гарольдом Клурманом (или Клерманом). Он ставил на Бродвее «Участницу свадьбы» (по одноименному роману Карсон Маккалерс), в которой сыграла свою первую звездную роль Джули Харрис. Джули играет двенадцатилетнюю девочку-сорванца Фрэнки, раздираемую противоречиями в поисках себя. Она пытается понять, где ее место, где ее примут, как свою. Получив приглашение на свадьбу к брату, она хочет пойти дальше и отправиться с молодоженами в путешествие на медовый месяц. Это ее желание приносит немало беспокойства остальным членам семьи.
Сверхзадачу для фильма, ставшего преемником бродвейской постановки, Клурман обозначил как get connected «наладить связь», «установить контакт», «присоединиться», «приобщиться». Он видел подтверждение этой идеи в сценарии и постарался сформулировать сверхзадачу для героини так, чтобы формулировка помогала и ему как режиссеру, и актрисе. «Контактировать» это действие, которое можно визуализировать и сыграть. Ту же самую задачу Клурман ставит в результате всем персонажам фильма, но каждый подходит к ней по-своему. В дальнейшем Клурман обнаружил в тексте сценария ремарки, подтверждающие и расширяющие эту идею: «Фрэнки трется лбом о дверной косяк». Она словно ищет контакта со всем, что ее окружает, в том числе с неодушевленными объектами. Вот как анализирует Клурман ее желание установить контакт: «Фрэнки непримирима. Человек злится на тех, с кем не получается наладить контакт, и хочет их как-то задеть. Или он злится на себя за то, что не может контактировать».
Фрэнки часто обижается, досадует, уязвляет окружающих.
Клурман проанализировал, как именно выглядит желание контакта у каждого из персонажей. Маленький Джон Генри хочет «научиться контактировать», взаимодействовать. Отцу Фрэнки хорошо бы «не терять связь». Джарвис, старший брат, жених, намерен «просто связать себя с хорошей девушкой» посредством брачных уз. Еще один персонаж пытается «обрести побольше связей», а другой «навязаться (или умереть)». Четко обозначив задачу, Клурман обеспечил постановке цельность и добился, чтобы все персонажи стремились к одной сверхзадаче[9].
Жесты и действия, передающие подтекст, может ввести сам сценарист (прописав в ремарках), режиссер или актер. Актеры вольны игнорировать ремарки и действовать по своему усмотрению или, наоборот, следовать сценарным указаниям почти буквально, поскольку те помогают им в игре.
Для сценариста сверхзадачу можно назвать подтекстовой задачей. Это движущая сила истории. Это подспудное действие, которое, как и подводное течение, проходит в глубине, под поверхностью. Чем сильнее течение, сильнее желание достичь цели, тем сильнее напряжение, конфликт, тем насыщеннее подтекст. Подтекстовая задача, дополняя текстовую, задает потокам направление и глубину.
Вот три варианта реализации подтекстовой задачи:
1. Все персонажи работают на осуществление одной сверхзадачи, как в «Участнице свадьбы». Им всем нужно одно и то же, но добиваются они этого разными способами. Какие-то способы эффективны, какие-то вредны. При столкновении этих способов рождаются напряжение и конфликт.
2. Бывает так, что к осуществлению сверхзадачи стремится кто-то из главных персонажей один или несколько, а остальные, будь то главные или второстепенные, в этом не участвуют. Они могут претерпевать трансформацию по ходу действия, и тогда большинство (кроме антагониста, как правило) начнет двигаться в одном направлении. Предположим, парню нравится та же девушка, что и его лучшему другу. Показывать свои чувства он не может. Он поддерживает и друга, и девушку в той же степени, что и остальные их друзья и коллеги. Но он все равно любуется ею, флиртует, предлагает помощь в переезде на новую квартиру, с особым пристрастием выбирает место для кровати. Он снимает рубашку, потому что жарко (как в «Привидении»), дарит ей красные розы на день рождения и все это с рефреном «мы просто друзья». Его действия явно идут вразрез с намерениями остальных.
3. У главного героя и антагониста противоположные сверхзадачи, оба стремятся к противоположному развитию событий. Это закономерно, поскольку цели и желания у главного героя и антагониста взаимоисключающие. Один победит, второй проиграет.
Подтекстовая задача помогает актерам, режиссеру, монтажеру и даже художественно-постановочному отделу и композитору двигаться в одном направлении. Сценарист обозначает подводное течение, актер ищет заложенные смыслы и эмоции, а остальные, хочется надеяться, присоединяются и сообща трудятся над воплощением единого смысла на благо фильма.
Иногда у автора не сразу получается уловить подтекстовый смысл, и в первых черновых набросках он остается неосознанным. Иногда выбранная актером сверхзадача не совпадает с тем, что пытался выразить автор. Даже когда у автора есть возможность прояснить подтекст, нужно проявлять осторожность и не выносить скрытые смыслы в текст из соображений удобства. Иногда подтекст так и норовит просочиться в текст, порождая лобовые диалоги и действия, но при этом сам подтекст улетучивается все попадает в текст.
В большинстве фильмов текстовая и подтекстовая задача главного героя противоположна текстовой и подтекстовой задаче антагониста. Один движется по течению или начинает с того, что задает направление течению, а второй сопротивляется и хочет развернуть это течение вспять. Течение стремится вниз, а его хотят направить вверх; события развиваются наперекор течению, но кто-то из персонажей желает придать им обратный ход. Противоток создает напряжение и конфликт.
В большинстве криминальных драм, приключенческих, романтических историях мы наблюдаем сопротивление и противодействие сопротивлению. И хотя они всегда будут отражены в тексте, временами их стоит искать и в подтексте.
Отслеживание течений в сюжете и образах персонажей помогает создавать многоплановость контраст между поверхностными событиями и подспудными. Благодаря этому пониманию лучше удается показать трансформацию персонажа, когда он переключается с одного течения на другое, ведущее зачастую в противоположном направлении.
Разбор на примере. «Обыкновенные люди»
Фильм «Обыкновенные люди» насыщен подтекстом, предполагающим, что у всех персонажей одна общая сверхзадача, но реализуют они ее по-разному. У главных героев, Бет и Кэлвина, двое сыновей старший, Баки (мамин любимчик), и Конрад. В предыстории с мальчиками происходит несчастный случай во время катания на яхте: Баки тонет, Конрад остается в живых. Родители и сын мучаются от горя, чувства вины и сожаления о случившемся. Конрад совершает попытку самоубийства. Фильм начинается с возвращения Конрада из психиатрической клиники, где он провел несколько месяцев. Подтекстовую задачу для истории и персонажей можно сформулировать как «возвращение к норме». Идея нормы и нормальности так или иначе затрагивает всех персонажей в большей или меньшей степени.
Мать Конрада, Бет, отчаянно старается вернуться к нормальной жизни. Она не хочет говорить ни о трагедии, ни о Баки, ни о психлечебнице. Когда Конрад в первое утро после возвращения отказывается от завтрака (французские гренки, его любимое блюдо), Бет тут же забирает у него тарелку и смахивает гренки в измельчитель отходов, то есть, по сути, отмахивается от Конрада и его чувств.
Ее путь к норме это стремление все сделать идеально. Салфетки на столе сложены без единой морщинки. Сладости для раздачи детям на Хэллоуин произведение искусства. «Пора нам вернуться к нормальной жизни», говорит она. Когда Конрад хочет помочь ей и просто поболтать, она велит ему подняться к себе и разобрать завалы в шкафу чтобы там стало чисто и аккуратно, чтобы их жизнь ничто не захламляло. «Я не хочу больше никаких перемен», говорит она. Бет не желает разбираться с эмоциями.
Она пытается вернуться к нормальной жизни, занимаясь привычными делами: играет в гольф, ходит на званые ужины и слышать не желает ни про переживания, ни про трагедию. По дороге домой из гостей она отчитывает мужа, рассказавшего одной из приглашенных про визиты Конрада к психиатру. Бет не желает посвящать посторонних в личную жизнь. Она предлагает Кэлвину съездить в Хьюстон к брату с женой на праздники, а Конрада оставить с бабушкой. В гостях они смеются, пьют коктейли, играют в гольф ведут себя так, будто у них все безоблачно.
Конрад тоже старается вернуться в нормальное русло: поет в хоре, участвует в командных соревнованиях по плаванию, ходит в школу, в гости, но этот способ не действует. В конце концов он соглашается записаться к психиатру, который не возводит понятие психической нормы в абсолют. Доктор Бергер помогает Конраду обрести новую жизнь без этих ограничений, которые требуют отказа от эмоций и разговоров о наболевшем. Доктор Бергер выступает за реальную жизнь, за столкновение с проблемами, за то, чтобы смотреть трудностям в лицо и ощущать их в полной мере. Возможно, результат будет далек от нормы, но это и есть правда жизни.
Она пытается вернуться к нормальной жизни, занимаясь привычными делами: играет в гольф, ходит на званые ужины и слышать не желает ни про переживания, ни про трагедию. По дороге домой из гостей она отчитывает мужа, рассказавшего одной из приглашенных про визиты Конрада к психиатру. Бет не желает посвящать посторонних в личную жизнь. Она предлагает Кэлвину съездить в Хьюстон к брату с женой на праздники, а Конрада оставить с бабушкой. В гостях они смеются, пьют коктейли, играют в гольф ведут себя так, будто у них все безоблачно.