«Плачь, плачь, танцуй, танцуй»
Нам внушают, что любой негатив во время беременности недопустим, что, если мама будет нервничать, бояться, обижаться, злиться, ребенку поплохеет и роды пройдут тяжело. Так ли оно на самом деле?
Негативные эмоции, конечно, могут повлиять и на состояние ребенка, и на течение беременности, и на роды[5], но их роль сильно преувеличена. Тяжело протекающая беременность не означает, что роды непременно будут ужасными, а малыш родится больным. А легкая не гарантирует легких родов и здорового ребенка. Проблема не в самих негативных эмоциях, а в том, что женщины пытаются заглушить их. «Нельзя», ведь «ребенку нужна счастливая мать».
Психовать во время беременности нормально. Нормально обижаться, раздражаться, бояться будущего, злиться.
Негативные эмоции часто бывают следствием общения с людьми. Поэтому есть смысл доносить их до тех, с кем они связаны. Выговаривая другому, мы рискуем скатиться в ссору, так как человек может не согласиться отвечать за чужие переживания и менять свое поведение. Отчасти он прав. Ответственность за наши чувства и эмоции лежит на нас. Одни и те же слова воспринимаются разными людьми по-разному: кто-то обижается, кто-то остается равнодушным, кто-то слышит в них заботу, а кто-то упрек.
Как донести свои эмоции до вызвавшего их человека так, чтобы дело не закончилось скандалом?
Если вас задели чьи-то слова, выясните, что человек имел в виду. Скажите: «Мне обидно такое слышать». Прежде чем прийти к каким-то выводам, надо удостовериться в том, что вы услышали именно то, что человек имел в виду. Люди чаще всего не стремятся намеренно причинить нам боль, они просто не знают, какие слова на какие «кнопки» в нас нажмут.
Говорите о своих чувствах. Даже самый близкий человек может не знать, как вы внутри себя реагируете на его слова и действия. Помогите ему. Вместо «Тебе насрать на меня! Ты пуп земли и считаешь, что тебя можно ждать до бесконечности!» скажите: «Когда ты опаздываешь, мне кажется, что я ничего для тебя не значу, и меня это обижает». Вместо «Тебе наплевать на нас с малышом! Ты даже не спросил, как я сходила к врачу!» скажите: «Когда ты не интересуешься, что сказал мне врач, мне больно и одиноко. Мне кажется, что мы с малышом тебе безразличны». Вместо «Да пошла ты со своими советами!» скажите: «После общения с тобой я плохо себя чувствую. Малыш нервничает, начинает толкаться, и у меня тянет живот. Пожалуйста, дай нам покой».
Но если после одной-двух ваших просьб человек не изменяет своего поведения, стоит задуматься возможно, он и правда не хочет вас слышать и понимать. От токсичных людей лучше по возможности держаться подальше, особенно в период, когда вы наиболее уязвимы.
Как бы плохо и трудно ни было, все же стоит цепляться за то, что дает вам силы, уверенность, опору. Цепляться изо всех сил. Подмечайте, что приносит вам радость и силы, а что раздражает, обесточивает. Все, что обкрадывает вас морально и физически, за борт. По возможности. Понятно, что отправить за борт всех, кого хотелось бы, не получится. Сюда относятся не только люди, но и занятия, незаконченные дела, невыясненные отношения, кричаще-яркий свитер, колючий плед.
Общайтесь с теми, кто разделяет ваши взгляды. Кто умеет слушать, а не оценивать, осуждать, обвинять. Возможно, придется сменить круг общения. Это нормально. Зачастую мы обжигаемся, ожидая помощи и сочувствия от тех, кто не умеет их давать, кто из самых благих намерений может сказать: «О чем ты думала, когда» или «Тебе просто нужно делать то-то», а по сути осуждать и давать непрошеные советы, подчас банальные и глупые.
Постарайтесь дистанцироваться от людей, отношения с которыми требуют значительных душевных затрат. Ищите комфортный круг общения, рассказывайте этим людям о своих чувствах. Для многих это единственная отдушина в декрете. Чувства, которыми мы делимся с другими, перестают раздирать нас внутри. Оттого, что кто-то просто узнал, как вам хреново, становится в разы легче. Когда мы проговариваем свои страхи, опасения, проблемы, мы начинаем видеть ситуацию со стороны и многие вещи становятся понятными и не такими пугающими.
Глава 2. «Главное все живы-здоровы»
Полина ДробинаЯ боялась рожать оба раза. Первый раз потому, что не знала, что меня ждет, второй потому, что знала. В первый раз я хотела просто родить поскорее, второй раз я хотела родить спокойно, вне стен роддома.
Глава 2. «Главное все живы-здоровы»
Полина ДробинаЯ боялась рожать оба раза. Первый раз потому, что не знала, что меня ждет, второй потому, что знала. В первый раз я хотела просто родить поскорее, второй раз я хотела родить спокойно, вне стен роддома.
Мои первые роды были нормальными, даже хорошими по роддомовским меркам. По своим личным меркам я считаю их ужасными, грубым нарушением моих прав и унижением на протяжении всего пребывания в роддоме.
Об этом почему-то принято молчать. Мало кто из родивших женщин говорит о том, как им было плохо. Чаще вы встретите рассказы о том, как было хорошо и «всех спасли». Возможно, это механизмы психологической защиты. Или вдолбленная с детства вера в то, что «взрослые» (читай врачи) лучше знают, что нам надо, а также полное недоверие собственным ощущениям. Неловкое чувство, что тебя поимели. Послеродовая эйфория скрашивает его, думаешь: «уфф, все живы-здоровы, детали не важны».
А если что-то случается в родах, врачи так бегают и так спасают, что ты выходишь из роддома с чувством такой благодарности, что аж голова кружится. Ведь страшно подумать, что могло бы быть! Только умалчивается, что многое, от чего «спасают» врачи, было спровоцировано их действиями.
Поза лежа, КТГ и опять же лежание на схватках, взбирание на кресло на потугах, выдергивание плаценты за пуповину, калечащие практики эпизиотомии и последующего зашивания. В мире эта карательная медицина, к счастью, теряет обороты. Но, увы, не в нашей стране. Здесь режут всех и вся. Даже при наличии письменного отказа. Это настолько больно, что женщины говорят, что родовая боль переносилась легче. Я уже молчу о том, с какой грубостью обрабатывают и снимают швы. И как потом ткани теряют эластичность, и в последующих родах вам снова будут делать эпизиотомию и зашивать. И этот шов болит потом всю жизнь у очень многих женщин. Но говорить об этом неприлично и не принято.
Можно поговорить об экстренном кесаревом сечении. Шансы получить его примерно 50 %. Вас запугают так, что вы будете рады, чтобы вам разрезали не только живот и матку, но и ампутировали руки-ноги, лишь бы с ребенком было все в порядке. Я знаю бесконечно много таких историй с запугиваниями.
Ну и еще один миф, о том, что рожать через кесарево безопаснее. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Даже при кесаревом сечении дети застревают, и их выдавливают или вытягивают щипцами. И кесарево сечение не предохраняет от гипоксии и ДЦП.
Я могу долго рассказывать, как женщинам, кричащим от боли на схватках, говорят: «А трахаться не больно было?» Или как в палату, где ты полуголая, распятая болью, засовывает сонное лицо санитарка и недовольно кричит: «Чо орешь-то?»
Наивно полагать, что в послеродовом мучения заканчиваются. Там каждый час кто-нибудь да приходит, и всем почему-то есть дело до твоей груди, все ее сжимают, как клещами, до кровавых зайчиков в глазах. Запрещают спать со своим ребенком, выключать слепящий ночник, говорить по телефону во время кормления грудью и даже кормить грудью.
В пять месяцев сына я поняла, что в роддом больше не хочу. А рожать дома было страшно. Было страшно очень долго, почти до тридцатой недели. Потом я решила взглянуть страху в глаза. Я прочитала все о мифах и страшилках типа обвития, дистоции плечиков, атонического кровотечения, реанимации новорожденных. От былого страха камня на камне не осталось. Но была жуткая боязнь боли. Ее я тоже проработала. И шла в роды полностью умиротворенной. Спокойной, как скала, непоколебимой и уверенной. И все было хорошо. Мягко и безопасно. Тихо. Только я и моя малышка, только моя семья.
Я верю, что лет через 1015 ситуация улучшится. Придут новые специалистки, изменятся протоколы ведения родов и система послеродового ухода. Я верю в медицину с человеческим лицом.
Однако сейчас я выбираю рожать дома, сама, без акушерок и доул.
Рожала на 40-й неделе в муниципальном роддоме. Всю беременность были проблемы, дважды лежала на сохранении. 26 января мы с мамой решили, что пойдем 27-го утром к врачу узнать, почему я не рожаю. 27 января в 2 часа ночи отошли воды, а родила только в 17.25 экстренным кесаревым сечением. Матка не раскрылась, для усиления схваток ставили укол. Схватки были болезненными, но хуже всего было взбираться на кресло, влагалище растягивали руками, было очень больно, кровило.
И вот настал момент, когда воды потемнели, а ребенок внутри начал задыхаться, и после подписания всех необходимых бумаг меня повезли в операционную. Анестезиолог говорит: «Расслабь спину!» А как я расслаблю, если я под схваточным уколом? Поставил мне эпидуральную анестезию в промежутке между схватками. Сначала я почувствовала тепло, разливающееся по ногам, потом перестала чувствовать половину тела пониже спины. Пока длилась операция, меня все время тошнило.
Потом в документе, описывающем операцию, я прочитала, что околоплодные воды были зелеными, что означало внутриматочную инфекцию, плод был крупным 4390 г, частичное плотное прикрепление плаценты к стенке матки послед доставали руками, обвитие пуповиной и хроническая гипоксия плода. У меня изначально были все показания к кесареву, но по халатности моего гинеколога об этом не было записано в карточке. Пытаясь заставить родить естественным путем, врачи промучили меня более 12 часов.
С. К.Прошло более пяти лет, и я до сих пор не уверена, что готова рассказать об этом.
Я прохожу терапию антидепрессантами, поэтому сейчас чувствую себя хорошо, но, когда возвращаюсь мыслями туда, начинается тремор, встает ком в горле, накатывает слабость и пробивает холодный пот.
Я серьезно заболела в самом начале беременности из-за снижения иммунитета, попала на сохранение и там испытала первый в жизни гинекологический осмотр. Боль была настолько сильной, что я кричала, не узнавая своего голоса, умоляла, чтобы это прекратилось, что я сделаю все, что угодно. Тогда я впервые столкнулась с насилием, таким наглым и самоуверенным, и собственным бессилием. Надо ли говорить, что моя болезнь никак не была связана с гинекологией.