Сгрудившись у двери, все быстро вышли.
Дверь притвори. Князь пожелал встать, но, охнув, опустился на место.
Бронеслав затворил дверь и вернулся к нему. Олекса спросил:
Ты меня нашел?
Еще Досифей, Степан и Вавила.
Наши все перебиты?
На поляне в лесу полегли. Тебя, княже, по следам в снегу отыскали в глубине леса, в избушке.
В избу заходил?
Ты сам вышел навстречу. Меч поднял, да, видать, сил не осталось. Упал как подкошенный.
Крови много потерял Кого еще видел?
Окромя тебя никого. Со снега подхватили, на Кудряша, и дай Боже ходу.
Избенку ту запомнил?
Сложена в лапу[15] из необтесанных бревен.
Не о том я! повысил голос Олекса. Дорогу, если надо, найдешь?
Кто ж его знает засомневался Бронеслав. Стоит она в глубине леса, между болотами.
Болота теперь мерзлые.
А я разве что говорю? Ежели велишь отыщу.
Потом Князь устало прикрыл глаза.
В палаты вошла Устинья:
Лекарь прибыл
Варвара подняла голову и оглядела убогое нутро избушки. В очаге булькала похлебка, у окна на лавке дремал старик-травник.
Она опустила ноги с лежанки, ступила на разбросанную по земляному полу солому и попыталась подняться, но встала только с третьего раза. Согнувшись, как старуха, одернула полотняную рубаху и отыскала свои порты, которые висели у печки. Там же был ее кожаный шлем. Она нашла сапоги и, сев на лавку, начала одеваться. Каждое движение давалось ей с трудом и отдавалось болью в груди.
Варвара замерла, когда заметила, что за окном кто-то есть. Потом подошла ближе и сквозь мутный бычий пузырь увидела белую лошадь. Схватив тулуп старика, она вышла на улицу и уткнулась в лошадиную морду:
Юрок Юрок, как же ты меня отыскал?
Конь жалобно фыркнул и опустил голову. Вцепившись в гриву, Варвара буквально заползла на него: закинула одну ногу и на мгновенье потеряла сознание, однако в седле удержалась. Усевшись крепче, припала к гриве коня и тронула поводья:
Домой, Юрок Вези меня домой.
Наутро Олекса почувствовал себя лучше и, когда жена подала ему в постель кулебяку с семгой и сорочинскую пшенную кашу с изюмом, почувствовал голод. Глядя, как он ест, Устинья подала ему ковш с киселем:
Домой, Юрок Вези меня домой.
Наутро Олекса почувствовал себя лучше и, когда жена подала ему в постель кулебяку с семгой и сорочинскую пшенную кашу с изюмом, почувствовал голод. Глядя, как он ест, Устинья подала ему ковш с киселем:
Поговорил бы ты с Бронеславом
С чего это?
Жох[16] долгоносый! Ни одной девки мимо не пропустит. Одной колечко посулит, другой монисто серебряное. Девки дуры, долго не упираются, поплачут опосля, да и дело с концом. А то и зачинают блудить да бегать к волховным жонкам плод выводить. Хорошо, что не топиться в Ильмень-озере со стыда.
Вот до чего дошло проронил князь.
Ну так что?
Ваше дело женское. Наше мужское.
Не станешь с ним говорить?
Рубаху чистую дай!
Устинья резко встала, открыла кованый сундук и достала белую рубаху с шитьем.
Князь Олекса встал и, забрав рубаху, походя обнял жену. Она круто вывернулась и направилась к двери.
Ну поговорю, поговорю! крикнул он вслед. Вели, чтобы умыться принесли!
Вскорости пришла девка с лоханью, полной воды. Князь умылся, вытерся льняным рушником и надел чистую рубаху. Подпоясался плетеным кушаком, обулся и спустился по лестнице в сени. Там велел, чтобы приготовили лошадей и позвали к нему Бронеслава.
Явившись к князю, Бронеслав спросил:
Не рано ли поднялся?
Олекса сердито буркнул:
Тебя не касается. Опять напакостил?
С девками? Бронеслав отвел в сторону хитрый взгляд. Устинья пожаловалась?
Еще раз прослышу не обессудь. Он вспомнил слова жены. Жох долгоносый! В моем дворе гадишь.
Прости меня, княже
Бог простит. Теперь о делах. Посадника Елферия Данилыча видел?
Как не видел, сам сюда приезжал.
Что сказывал? Собрали выкуп на Орду?
В Изборске и в Пскове все собрано. Теперь собирают по новгородским дворам. Обоз скоро тронется.
В немецком торговом двору что? Дали что ай нет?
Рухлядь негодящую. Заваль всякую: порченое, гнилое да лежалое. С немца взятки гладки. Одной рукой подаст, другой заберет.
Олекса скрипнул зубами:
Немецкий купец в своем дворе спокойно живет. Никто его не притесняет. Амбары от добра ломятся. Сами не дадут, по принужденью возьмем. О братьях наших, что в татарской неволе томятся, немец не думает. Завтра поезжай на Прусскую улицу к старшине Ниренштедту. Три дня даю, чтобы снарядили возы с выкупом. По одному от каждого купца. И чтоб сукна положили, и шкур, и меда, и полотна, и ржи, и пшеницы. Так и передай: в возах сам буду проверять. Коли найду шкуру гнилую или прелую пшеницу не поздоровится. Князь хлопнул по коленям и встал. А сейчас собирайся!
Куда? спросил Бронеслав.
Избушку ту разыскать надобно.
Дорога неблизкая. Выдержишь ли?
Во мне не сомневайся. О себе лучше подумай.
Князь вышел во двор, к нему подвели Кудряша, он забрался в седло.
Куда?! На крыльцо вышла мать. Больной ведь еще!
Скоро вернусь! крикнул князь и, махнув рукой Бронеславу, приказал: Айда за мной.
Через минуту оба всадника скрылись за поворотом, и за ними плотно затворили ворота княжьих хором.
До избушки Олекса и Бронеслав добрались к концу дня, когда низкое солнце протянуло тени деревьев и в лесу стало темнеть. Измученный дорогой Олекса сполз с Кудряша и, прихрамывая, направился к двери. Открыл ее и, пригнувшись, вошел. Первый брошенный взгляд не обнаружил на лежанке то, что искал князь. Заметив старого травника, Олекса грозно спросил:
Где она?
Старик виновато пригнулся и засеменил к очагу.
Не спас?! Умерла?!
В ярости князь Олекса схватился за меч и занес его над головой старика. Однако подоспел Бронеслав и перехватил его руку:
Остынь, княже!
Прочь! взревел Олекса, и его глаза налились кровью.
Жива Жива твоя молодица, прошептал старик.
Что?! крикнул князь.
И Бронеслав повторил:
Жива, говорит, твоя молодица!
Где она?
Сбежала вздохнул старик.
Когда?
Опосля, как ты ушел, так и она сразу пропала.
Не сказала, кто такова?
Нет, не сказала.
Откуда она, не сказывала?
Нет, не сказывала.
Бронеслав положил руку на плечо Олексы:
Идем, княже Он ничего не знает.
Но Олекса прошел к лежанке, сел на медвежью шкуру, склонил голову.
Бронеслав сел рядом с ним:
Не убивайся так. Коли нужна отыщем.
Не убивайся так. Коли нужна отыщем.
Я даже имени ее не спросил.
Отыщем Бронеслав усмехнулся. Сам же сказал, что я жох долгоносый.
Глава 14. Мокрое дело
Новое утро Лионеллы в доме Тихвиных началось с шума пылесоса. Проснувшись и перетерпев несколько минут, она в раздражении встала и выглянула в коридор.
Знаете, сколько времени? спросила она горничную, стараясь сдерживать злость.
Девушка в белом фартуке выключила пылесос и обернулась.
Семь часов восемь минут, невинно улыбнулась она и сделала книксен.
Это позабавило Лионеллу, и она решила отозвать все претензии.
Каждую среду в доме генеральная уборка. Егор Макарович строго следит за этим, сказала горничная.
Я вижу, здесь с этим строго.
У нас на каждый день есть расписание. В прихожей на деревянной доске.
Как любопытно Можете продолжать.
Девушка включила пылесос и продолжила работу. Лионелла вернулась в свою комнату и, потратив на сборы час, остановила свой выбор на новых туфельках, брюках и тунике. Перед тем как выйти к завтраку, она спустилась по лестнице и подошла к деревянной доске, на которой, как в учреждении, висели строгие печатные листы.
Здесь и вправду висел распорядок дня, согласно которому над Марианной Тихвиной уже целый час работали парикмахер и маникюрша.
Найдя уклад дома занятным, Лионелла прошлась по комнатам. Наведалась в кухню, где увидела приемку привезенных продуктов, которые принимались по списку и по срокам годности и сразу распределялись по холодильникам.
Отдельный человек изымал из серебристых двухдверных гигантов уже имеющиеся просроченные продукты и бросал их в мусорный пакет для дальнейшей утилизации.
Работа кипела в каждом уголке огромного дома. После завтрака, прошедшего в отсутствие хозяйки, Лионелла наконец увидела детей Тихвина, они спустились со второго этажа в сопровождении строгой дамы, вероятно, старшей няни или гувернантки. Дама проводила их до машин. Тому, кто ехал в парк, в машину загружалась корзинка с провизией. Тому, кто убывал на занятия, сумка с одеждой. У каждого малыша была своя няня, охранник и водитель. Каждый уезжал на отдельной машине.
В десять в гостиной появилась Марианна. Ее немолодое лицо несло на себе отпечаток слез, душевных переживаний и похмелья. Что касается прически и маникюра, они были безупречны.
Прошу прощения, что вам пришлось завтракать без меня. Однако, прежде чем отлучиться, я обо всем распорядилась.
У вас настоящий английский дом. Строжайшая дисциплина.
На это ушло немало сил и времени. Егор очень требовательный человек, приходится соответствовать.
Вам можно позавидовать Сказав эти слова, Лионелла вдруг поняла, что не знает, к какой области жизни Марианны их отнести. По всему выходило, что ни благополучия, ни любви, ни собственных детей у этой женщины не было. Промедлив только мгновенье, Лионелла уточнила: Вы прекрасная хозяйка.
Марианна спокойно отнеслась к никчемному комплименту, вежливо улыбнулась и сказала:
Мне нужно идти. Приехала портниха, придется около часа провести в гардеробной.
Егор Макарович обещал отправить меня в «Рыбачий», напомнила Лионелла.
Он предупредил. Вас отвезут через двадцать минут.
Кто? поинтересовалась Лионелла.
Сергей Кречет заместитель Юрия Друзя. Вы видели его на совещании. Он будет ждать вас в прихожей. Так что сейчас вам лучше подняться в комнату и потеплее одеться.
Почему потеплее? удивилась Лионелла, и ей вдруг показалось, что Тихвина не ответит на этот вопрос.
Она и вправду не ответила, а посмотрела на часы и проронила:
Мне пора
Надеюсь, еще увидимся, решила ни на чем не настаивать Лионелла.
Она поднялась к себе, а когда через пятнадцать минут вернулась, обнаружила поджидавшего ее Кречета.
Здравствуйте. Зам начальника по безопасности изучающе ее оглядел. Вы слишком легко одеты. Вас может продуть.
Я не понимаю
Надо бы взять плед. Он крикнул: Ксана!
Из гостиной вышла уже знакомая Лионелле горничная.
Слушаю, Сергей Михайлович.
Дайте нам плед.
Ксана вытащила из шкафа лохматый сверток и протянула его Кречету: