Ох. А настоящий священник знает?
Я также совершаю свои доставки во тьме, анонимно, чтобы меня не задержала жена священника, о, она во сто раз худше его. Гарпия злобословия. Она попросила разрешения использовать мой сад для своей летней ярмарки Святого Гавриила! Это традиция, говорит мадам священник. Нам нужно место для подвижных игр и для палаток с товарами на продажу. Я говорю ей: «Убирайте себя чертям! Я плачу вам за аренду, не так ли? Что это за божественный Творец, который никак не обойдется без продажи плохого варенья?» Мадам Кроммелинк облизала губы, похожие на куски дубленой кожи. Но по крайней мере, ее муж печатает ваши стихи в своем смешном журнальчике. Возможно, это как-то оправдывает его существование. Она показала на бутылку вина, стоящую на инкрустированном перламутровом столике. Выпьете немножко?
«Целый бокал», сказал Нерожденный Близнец.
Я, как наяву, услышал папин голос: «Что-что ты пил?»
Нет, спасибо.
Мадам Кроммелинк пожала плечами, словно говоря: «Мне больше останется».
В ее бокал полилась чернилистая кровь.
Довольная мадам Кроммелинк постучала пальцем по стопке приходских журналов Лужка Черного Лебедя:
К делу.
Молодой человек должен узнавать, когда женщина желает, чтобы ей зажгли сигарету.
Извините.
Зажигалку миссис Кроммелинк обвивает изумрудный дракон. Я беспокоился, что запах табака останется у меня на одежде и мне придется сочинять какую-нибудь историю для папы с мамой, чтобы объяснить, где я был. Куря, мадам Кроммелинк бормотала мое стихотворение «Роковой рокарий» из майского выпуска журнала.
У меня кружилась голова оттого, что мои слова привлекли внимание этой необычайной женщины. И еще мне было страшно. Показывать кому-нибудь написанное тобой все равно что дать этому человеку в руки острый кол, лечь в гроб и сказать: «Ну, давай».
Мадам Кроммелинк слегка взрыкнула.
Вы воображаете, что белый стих освобождение, но это не так. Отбросив рифму, отбрасываешь парашют Сентиментальность вы принимаете за чувство Да, вы любите слова
(У меня внутри надулся пузырь гордости.)
но пока что ваши слова владеют вами, а не вы ими.
(Пузырь лопнул.)
Она изучала мою реакцию.
Но по крайней мере, ваши стихи достаточно крепки, чтобы их можно было критиковать. Большинство так называемых стихов рассыпается от одного прикосновения. Ваши образы здесь, там, они свежи, я не стыжусь об этом сказать. А теперь я желаю знать нечто.
Конечно, все, что угодно.
Образ домоватости в этом стихотворении, все эти кухни, сады, пруды не метафора ли для недавней нелепой войны в Южной Атлантике?
Я писал эти стихи во время войны, ответил я. Она, видно, как-то просочилась в них.
Значит, ваши демоны, что сражаются в саду, символизируют генерала Галтьери и Маргарет Тэтчер. Я права?
Более или менее да.
Однако они также ваш отец и ваша мать. Я права?
Колебания все равно что прямое «да» или «нет», если спрашивающий уже знает ответы. Одно дело написать о своих родителях. Другое в этом признаться.
Мадам Кроммелинк заворковала от восторга, источая табачный аромат.
Вы вежливый тринадцатилетний мальчик, слишком робкий, чтобы перерезать пуповину! Кроме как, она ткнула вредным пальцем в страницу, кроме как здесь! Здесь, в своих стихах, вы делаете то, что не осмеливаетесь делать, она ткнула пальцем в сторону окна, здесь. В реальности. Чтобы выразить то, что здесь.
Она ткнула пальцем мне в сердце. Больно.
Когда просвечивают рентгеном, становится не по себе.
Стоит стихам вылететь из гнезда и им уже на тебя плевать.
«Задние дворы». Мадам Кроммелинк взяла в руки июньский номер.
Я был уверен, что она сочтет название классным.
Но почему такое ужасное название?
Э будь моя воля, я назвал бы его по-другому.
Но почему же вы окрестили свое создание второсортным именем?
Я хотел назвать его «Призраки». Но это название настоящей банды. Они по ночам, крадучись, разгуливают по деревне. Если бы я так назвал это стихотворение, они могли бы заподозрить, кто его написал, и достать меня.
Мадам Кроммелинк фыркнула мое объяснение явно ее не удовлетворило. Ее губы начали в четверть громкости произносить мои стихи. Я надеялся, что она хотя бы скажет что-нибудь о моих описаниях о том, как в них отражены сумерки, лунный свет и темнота.
Здесь есть много красивых слов
Спасибо. Я был с ней согласен.
Красивые слова убивают ваши стихи. Щепотка красоты усиливает блюдо, но вы валите в горшок целую гору красоты! Нёбо испытывает тошнотворность. Вы верить, что стихи должны быть красивы, иначе они не могут иметь превосходности. Я права?
Более или менее.
Ваше «более или менее» весьма раздражает. Я хочу «да» или «нет» или определение, пожалуйста. «Более или менее» бездельный loubard[8], невежественный vandale[9]. «Более или менее» говорит: «Я стыжусь ясности и точности». Поэтому мы пробовать снова. Вы верить, что стихи должны быть красивы, или это не стихи. Я права?
Да.
«Да». Идиоты трудятся в этом заблуждении. Красота не есть превосходность. Красота отвлекает, красота это косметика, красота в конечном итоге утомляет. Вот, например, вы пишете: «Из уха Луны выплывает, сияя, Венера». И в стихотворении образуется смертельный прокол. Пфффт! Шина лопнула. Автомобильная авария. Эта строчка говорит: «Ну разве я не прелесть-прелесть?» На это я отвечаю: «Убирай себя чертям!» Если у вас в саду растет магнолия, вы красите краской ее цветы? Вешаете на нее блестки-блестки? Цепляете к веткам пластмассовых попугаев? Нет. Вы этого не делаете.
Более или менее.
Ваше «более или менее» весьма раздражает. Я хочу «да» или «нет» или определение, пожалуйста. «Более или менее» бездельный loubard[8], невежественный vandale[9]. «Более или менее» говорит: «Я стыжусь ясности и точности». Поэтому мы пробовать снова. Вы верить, что стихи должны быть красивы, или это не стихи. Я права?
Да.
«Да». Идиоты трудятся в этом заблуждении. Красота не есть превосходность. Красота отвлекает, красота это косметика, красота в конечном итоге утомляет. Вот, например, вы пишете: «Из уха Луны выплывает, сияя, Венера». И в стихотворении образуется смертельный прокол. Пфффт! Шина лопнула. Автомобильная авария. Эта строчка говорит: «Ну разве я не прелесть-прелесть?» На это я отвечаю: «Убирай себя чертям!» Если у вас в саду растет магнолия, вы красите краской ее цветы? Вешаете на нее блестки-блестки? Цепляете к веткам пластмассовых попугаев? Нет. Вы этого не делаете.
Все, что она говорила, было похоже на правду, но
Вы думаете, мадам Кроммелинк фыркнула дымом, «Эта старая ведьма сошла с ума! Магнолия уже существует. Магнолиям не нужны поэты, чтобы существовать. В то время как стихи, стихи я должен создать их».
Я кивнул. (Я бы и сам до этого додумался, если бы она дала мне время.)
Вы должны говорить то, что думаете, иначе будете проводить субботу с головой в ведре, а не в разговоре со мной. Вы понимаете?
Угу, сказал я, боясь, что «угу» ей тоже не понравится.
Хорошо. Я повторяю, стихи «делаются». Но для настоящих стихов слово «делать» недостаточно. «Создавать» недостаточно. Все слова недостаточны. Вот почему. Стихи существуют до того, как они написаны.
Этого я не понял.
Где?
Т. С. Элиот выражает это так: «Поэзия набег на несказанное». Я, Ева ван Утрив де Кроммелинк, с ним согласна. Стихи, еще не написанные или никогда не написанные, существует там. В царстве несказанного. Искусство, она сунула в рот еще одну сигарету, и на этот раз я успел поднести зажигалку с драконом, сделанное из несказанного, и есть красота. Даже если его темы есть некрасивый. Серебристые луны, грохочущие океаны, потасканные клише убивают красоту. Дилетант думает, что его слова, его краски, его ноты создают красоту. Но мастер знает: его слова только транспорт, в который сидит красота. Мастер знает, что он не знает, что есть красота. Испытайте это. Попробуйте дать определение. Что есть красота?
Мадам Кроммелинк стряхнула пепел в неровно-выпуклую рубиновую пепельницу.
Красота это
Она наслаждалась моей растерянностью. Я хотел поразить ее четким и остроумным определением, но все, что мне удавалось вымучить, снова падало в одну и ту же яму: «Красота это что-то такое, что красиво».
Беда в том, что все это было для меня непривычно. В школе на уроках английского мы изучаем грамматику по учебнику, написанному человеком по имени Рональд Райдаут, читаем «Сидр у Рози», проводим дебаты за и против охоты на лис и учим наизусть Джона Мейсфилда про «Опять меня тянет в море». Чего нас не заставляют делать, так это думать обо всяком.
Да, трудно, признал я.
Трудно? (Теперь я увидел, что пепельница у нее в форме спящей девушки.) Невозможно! Красота непроницаема для определений. Но когда она рядом, ты об этом знаешь. Зимний рассвет в грязном Торонто, новый возлюбленный в старом кафе, коварные сороки на крыше. Но разве их красота делается? Нет. Она просто есть, вот и все. Красота существует.
Но Я заколебался, не зная, следует ли это говорить.
Мое единственное требование это вы говорите то, что думаете!
Вы говорили о вещах из природы. А как же картины или музыка. Ведь говорят: «Гончар создает красивую вазу». Верно?
Говорят, говорят. Берегитесь «говорят». Слова говорят: «Вы прилепили этикетку на этот абстракт, это понятие, следовательно вы его поймали». Нет. Они лгут. Или не лгут, но maladroit[10]. Неловки. Ваш гончар сделал вазу, да, но он не сделал красоту. Он сделал лишь объект, в котором она покоится. Пока вазу не уронят и не разобьют. Кто есть конечный судьба любой вазы.
Но ведь, наверно, где-нибудь кто-нибудь знает, что такое красота? Ученые в университетах? Я хотел докопаться до истины.
В университетах? Она издала звук, который, возможно, был смехом. О немыслимом можно мыслить, но отвечать на него нет. Спросите философа, но будьте осторожны. Если услышите «Эврика!» и подумаете: «Его ответ поймал мой вопрос!» это доказывает, что он подделка. Если же ваш философ действительно покинул Платонову пещеру, если он глядел прямо на солнце слепых Она стала загибать пальцы, отсчитывая возможности. Либо он безумец, либо его ответы на самом деле вопросы под маскарадным костюмом ответов, либо он молчит. Молчит, ибо можно знать или можно говорить, но оба сразу нет. Мой бокал пуст.
Последние капли оказались самыми густыми.
А вы поэт? Я чуть не сказал «тоже поэт».
Нет. Этот титул опасен. Но я имела близость с поэтами, когда была молода. Роберт Грейвз написал обо мне стихи. Не лучшие у него. Уильям Карлос Уильямс просил меня бросить моего мужа и, следующее слово она произнесла как ведьма в комической пьесе сбежать с ним! Очень романтично, но у меня была прагматическая голова, а он был нищ, как epouvantail как вы говорите человек в саду, который страшит птиц?