(Он вообще не носит очков.)
И вы сбили этого мальчика с ног приемом регби?
Я думал, мы играем в регби, сэр.
(Зрители захихикали.)
О, да никак у нас юморист завелся?
Нет, сэр! Теперь я вспомнил, что мы играем в футбол. Но когда я делал подкат, я думал, что мы играем в регби.
Я тоже. Гэри Дрейк принялся бежать на месте, как Спорт-Билли. Мы полны соревновательного духа, сэр. Начисто забыли. Потение равняется успеху.
Ясно! Ну-ка бегом до моста, вы двое, чтоб освежить память!
Это он нас заставил, сэр! Росс Уилкокс показал пальцем на Даррена Крума. Если вы не накажете и его тоже, главный зачинщик выйдет сухим из воды.
Тупица Даррен Крум осклабился в ответ.
Все трое! Мистер Макнамара опять проявил неопытность. До моста и обратно! Марш! А вы, все остальные, кто вам сказал, что матч уже кончился? Ну-ка, шевелитесь!
Мост, о котором шла речь, это пешеходный мостик, соединяющий дальний конец школьного стадиона с проселочной дорогой, ведущей в Аптон-на-Северне. «Бегом до моста и обратно» стандартное наказание из арсенала мистера Карвера. Весь маршрут хорошо просматривается, так что учителю видно, если наказанные халтурят. Мистер Макнамара снова принялся судить матч и не заметил, как Гэри Дрейк, Росс Уилкокс и Даррен Крум добежали до моста и, вместо того чтобы повернуть обратно, пробежали по нему и пропали из виду.
Отлично! Прогулять урок достаточно серьезное нарушение, чтобы виновного послали к мистеру Никсону. Если вмешается директор, мучители забудут про меня до завтра.
Без Гэри Дрейка и Росса Уилкокса некому стало руководить саботажем, и мы доиграли вполне нормально. 3ГЛ забил шесть голов, а 3КМ четыре.
Мистер Макнамара вспомнил про трех мальчишек, отправленных до моста и обратно, когда мы уже счищали грязь с бутс у сараев для спортинвентаря.
Куда делись эти чертовы клоуны?
Я держал рот на замке.
Где вас носило, чертовы клоуны?
От вернувшихся Уилкокса, Дрейка и Крума разило табаком и мятными конфетами. Все трое в деланой растерянности взглянули на мистера Макнамару, потом друг на друга.
Мы бегали к мосту, сэр. Как вы сами сказали.
Вас не было сорок пять минут!
Двадцать туда, сэр, и двадцать обратно, объяснил Росс Уилкокс.
Вы что, думаете, я идиот?
Конечно нет, сэр! с болью в голосе воскликнул Росс Уилкокс. Вы учитель физкультуры.
И еще вы учились в университете Лафборо, добавил Гэри Дрейк. «Безусловно, лучшем спортивном учебном заведении Англии!»
Вы даже не подозреваете, как сильно влипли! От гнева у мистера Макнамары заблестели глаза и потемнело лицо. Вам не разрешается покидать территорию школы без разрешения, как вам в голову взбредет.
Но, сэр, вы же сами нам велели, очень удивленно сказал Гэри Дрейк.
Ничего подобного!
Вы велели нам добежать до моста и обратно. Вот мы и добежали до моста через Северн. Там, в Аптоне. Как вы сказали.
В Аптоне? Вы бегали к реке?! В Аптон?! У мистера Макнамары встали перед глазами шапки местных газет: «УЧИТЕЛЬ-ПРАКТИКАНТ ПОСЫЛАЕТ ТРЕХ МАЛЬЧИКОВ НА СМЕРТЬ В ВОЛНАХ РЕКИ». Я имел в виду пешеходный мостик, болваны! У теннисных кортов! Зачем бы я стал посылать вас в Аптон? Тем более без надзора?
Росс Уилкокс смотрел на него совершенно серьезно:
Потение равняется успеху, сэр.
Мистер Макнамара решил удовольствоваться ничьей при условии, что за ним останется последнее слово.
У вас, парни, куча неприятностей, и самая большая из них это я!
Когда он удалился в клетушку мистера Карвера, Росс Уилкокс и Гэри Дрейк принялись шептаться с основными и нормальными пацанами. Через минуту Уилкокс скомандовал: «И-раз, и-два, и-три, и-четыре!» и все, кроме нас, прокаженных, грянули на мотив «Тело Джона Брауна»:
Мистер Макнамара любит в жопу давать,
Мистер Макнамара любит в жопу давать,
Мистер Макнамара любит в жопу давать
И другим засунуть тоже не дурак!
Слава, слава Макнамаааааре!
Ему засунул мистер Кааарвер!
Ему засунул его паааапа!
А он засунет и тебе! Тебе! Тебе!
К третьему куплету песня стала громче. Наверно, каждый из ребят думал: «Если не присоединюсь, стану следующим Джейсоном Тейлором». А может, у толпы просто есть своя отдельная воля, подавляющая попытки ей противостоять. Может, стадное чувство самое древнее, идет еще с тех пор, как человечество жило в пещерах. Толпе нужна кровь для подпитки.
Дверь раздевалки с лязгом распахнулась.
Песня тут же притворилась, что ее никогда не было.
Дверь отлетела от резинового стопора на стене и ударила мистера Макнамару по лицу.
Когда сорок с лишним парней нервно пытаются подавить смех, все равно выходит очень громко.
Я назвал бы вас стадом свиней, но это оскорбление для животных! завизжал мистер Макнамара.
Ооооооо! эхом отозвались стены.
Бывает ярость пугающая, а бывает смешная.
Мне было жалко мистера Макнамару. В каком-то смысле он это я.
Кто из вас он проглотил слова, которые могли стоить ему работы, негодяев, рискнет спеть то же самое мне в лицо? Прямо сейчас?
Долгая насмешливая тишина.
Ну же! Давайте. Спойте. СПОЙТЕ!
Этот вопль, должно быть, разодрал ему горло. В вопле, конечно, был гнев, но я уловил и отчаяние. Еще сорок лет такого. Мистер Макнамара обшарил своих мучителей яростным взглядом в поисках новой стратегии:
Ты!
К моему дикому ужасу, «ты» был я.
Должно быть, Макнамара узнал во мне ученика, затоптанного в грязь. И решил, что я охотней заложу других.
Имена!
Дьявол обратил на меня восемьдесят глаз, и я отпрянул.
Есть железное правило: «Ты не должен называть чужие имена, если от этого у людей будут неприятности. Даже если они того заслуживают».
Макнамара сложил руки на груди:
Ты!
К моему дикому ужасу, «ты» был я.
Должно быть, Макнамара узнал во мне ученика, затоптанного в грязь. И решил, что я охотней заложу других.
Имена!
Дьявол обратил на меня восемьдесят глаз, и я отпрянул.
Есть железное правило: «Ты не должен называть чужие имена, если от этого у людей будут неприятности. Даже если они того заслуживают».
Макнамара сложил руки на груди:
Я жду!
Голос у меня был как у крохотного паучка:
Я не видел, сэр.
Я сказал, назвать имена!
Макнамара сжал кулаки, и руки у него подергивались. Он явно на грани и вот-вот сорвется и заедет мне. Но тут из комнаты выкачали весь свет, как при солнечном затмении.
В дверях материализовался мистер Никсон, директор школы.
Мистер Макнамара, этот ученик ваш основной нарушитель дисциплины, ваш главный подозреваемый или недостаточно активный информатор?
(Через десять секунд либо из меня сделают котлету, либо я получу относительное помилование.)
Он, мистер Макнамара сглотнул с усилием, подозревая, что его учительская карьера может кончиться через несколько минут, говорит, что он «не видел», господин директор.
Нет худших слепцов, чем нежелающие видеть, мистер Макнамара. Мистер Никсон сделал несколько шагов вперед, заложив руки за спину; мальчишки попятились, прижимаясь к скамьям. Минуту назад я говорил по телефону с коллегой из Дройтвича. Я был вынужден извиниться перед ним и прервать разговор. Кто скажет, почему?
Все присутствующие, включая мистера Макнамару, не отрывали глаз от грязного пола. Мистер Никсон умеет испепелять одним взглядом.
Мне пришлось закончить разговор из-за инфантильного ора, доносящегося отсюда. Из-за него я буквально не слышал собственных мыслей. Так. Меня не интересует, кто зачинщик. Меня не заботит, кто орал, кто мурлыкал себе под нос и кто хранил молчание. Меня заботит, что мистер Макнамара, гость в нашей школе, будет вполне справедливо рассказывать своим коллегам, что я руковожу зоопарком из хулиганов. За этот ущерб моей репутации я накажу вас всех.
Мистер Никсон вздернул подбородок на четверть дюйма. Мы отпрянули.
«Это не я, мистер Никсон! Я не подпевал! Будет несправедливо, если вы меня накажете!»
Он оглядел нас, ища согласных, но таких дураков у нас нет.
Видите ли, мне платят безумные деньги не за установление справедливости. Мне платят безумные деньги за поддержание определенных стандартов. Стандартов, которые вы, он сплел пальцы рук и тошнотворно захрустел суставами, только что втоптали в грязь. В более просвещенном веке я бы задал вам хорошую взбучку, чтобы научить правилам приличия. Но поскольку законодатели отобрали у нас этот инструмент, мне придется найти другие, более трудоемкие методы.
У двери мистер Никсон обернулся:
В старом спортзале. В четверть первого. Опоздавшие получат наказание на неделю. Неявившиеся будут исключены. Это всё.
В этом учебном году прежние школьные обеды сменились едой из «кафетерия». Над дверью столовой повесили вывеску: «Кафетерий Ритц от Качественной кухни плюс», хотя уксусная вонь и чад бьют по носу уже в раздевалке. Еще на вывеске нарисована свинья в поварском колпаке, с улыбкой несущая блюдо сосисок. В меню жареная картошка, фасоль в томате, гамбургеры, сосиски и яичница. На сладкое дают мороженое с консервированными грушами или мороженое с консервированными персиками. В качестве питья предлагают выдохшуюся пепси, тошнотворный оранжад и тепловатую воду. На прошлой неделе Клайв Пайк обнаружил в гамбургере половину многоножки. Она еще извивалась. Хуже того вторую половину он так и не нашел.
Я встал в очередь и заметил, что все поглядывают на меня. Двое первоклассников изо всех сил старались не смеяться. Все уже знали, что сегодняшний день проходит под девизом «Достань Тейлора». Даже буфетчицы наблюдали за мной из-за блестящих прилавков. Что-то тут не так. Я узнал, что именно, лишь когда взял свой поднос и сел за стол прокаженных рядом с Дином Дураном.
Э Джейс, кто-то прилепил наклейки тебе на спину.
Я снял блейзер, и смех сотряс «Кафетерий Ритц». Мне на спину прилепили десять наклеек. На каждой было написано «Глист» все разными ручками и разным почерком. Я едва удержался, чтобы не вскочить и не выбежать вон. Это лишь доставило бы мучителям дополнительную радость. К тому времени, как волны смеха улеглись, я отодрал наклейки и изорвал их под столом на мелкие кусочки.
Не обращай внимания на этих дебилов, сказал Дин Дуран; кусок жареной картошки ударил его по щеке. Очень смешно! закричал он в том направлении, откуда прилетела картошка.
Да, мы тоже так думаем, крикнул в ответ Энт Литтл от стола Уилкокса.
Еще три или четыре куска полетели в нас. Тут в столовую вошла мисс Ронксвуд, и обстрел прекратился.