Святые отцы задаются тем же вопросом, что задавали друг другу в день новозаветной Пятидесятницы собравшиеся на праздник в Иерусалиме, что это значит? Что означает этот дар? Каково его духовное значение для Церкви как для древней, существовавшей во времена апостолов, так и для нынешней, сегодняшней, современной нам?
Конечно же, дар языков был в первую очередь необходим ради того, чтобы апостольская проповедь, преодолев любые возможные ограничения, в том числе и языковой барьер, беспрепятственно распространилась по всей вселенной. Как говорит в «Проповеди 56-й. В день Пятидесятницы» святитель Максим Туринский, «среди прочих даров, апостолы начали говорить на иных языках (Деян. 2: 4), и таким образом люди из еврейского народа возвестили имя Христово красноречием римского языка; [благодаря этому] иноплеменники, не понимавшие по-еврейски, познали Искупителя рода человеческого при помощи собственного языка. В проповедании Иисуса Христа уместен всякий язык, чтобы Его величество исповедал всякий глас, как говорит святой Давид: Нет языка, и нет наречия, где не слышался бы голос их (Пс. 18: 4)». Как учит в «Слове втором на Пятидесятницу» святитель Прокл, апостолы получили «этот дар для пользы ближних. Надлежало ведь наставникам вселенной знать и языки ее. Бессилен тот учитель, которого не понимают ученики. Лица, которым были вверены столь великие таинства, по необходимости прежде всего получили дар знания языков. Никто не может посвящать в таинства того, кто предварительно не уверовал во Христа. Но никто не уверует, если прежде не поймет того, что ему говорится. С этого и начала благодать Духа и поэтому прежде всего совершила чудо, касающееся языков. Во всю землю вышло вещание их и в концы вселенной слова их (Пс. 18: 5 по LXX[2]). Надлежало овладеть вселенной, надлежало распространиться вещанию их по всем пределам земли, надлежало им никого не оставить без научения и без наставления». А вот как просто и доступно излагает эту же мысль о значении дара языков святитель Николай Сербский: «Как же апостолы Христовы пошли бы ко всем народам и научили бы все народы, если бы не знали языков тех народов? Таким образом, первой силой, потребной этим первым миссионерам Евангелия, дабы они могли начать свою миссию, была возможность понимать иностранные языки и говорить на них. Люди простые, они знали лишь свой родной язык, еврейский, и больше никаких. Если бы они стали учить многие иные языки обычным путем и способом, то когда бы они их выучили? И за всю свою жизнь они не выучили бы того, чему научил их Дух Святой в одно мгновение».
Святые отцы задаются тем же вопросом, что задавали друг другу в день новозаветной Пятидесятницы собравшиеся на праздник в Иерусалиме, что это значит? Что означает этот дар? Каково его духовное значение для Церкви как для древней, существовавшей во времена апостолов, так и для нынешней, сегодняшней, современной нам?
Конечно же, дар языков был в первую очередь необходим ради того, чтобы апостольская проповедь, преодолев любые возможные ограничения, в том числе и языковой барьер, беспрепятственно распространилась по всей вселенной. Как говорит в «Проповеди 56-й. В день Пятидесятницы» святитель Максим Туринский, «среди прочих даров, апостолы начали говорить на иных языках (Деян. 2: 4), и таким образом люди из еврейского народа возвестили имя Христово красноречием римского языка; [благодаря этому] иноплеменники, не понимавшие по-еврейски, познали Искупителя рода человеческого при помощи собственного языка. В проповедании Иисуса Христа уместен всякий язык, чтобы Его величество исповедал всякий глас, как говорит святой Давид: Нет языка, и нет наречия, где не слышался бы голос их (Пс. 18: 4)». Как учит в «Слове втором на Пятидесятницу» святитель Прокл, апостолы получили «этот дар для пользы ближних. Надлежало ведь наставникам вселенной знать и языки ее. Бессилен тот учитель, которого не понимают ученики. Лица, которым были вверены столь великие таинства, по необходимости прежде всего получили дар знания языков. Никто не может посвящать в таинства того, кто предварительно не уверовал во Христа. Но никто не уверует, если прежде не поймет того, что ему говорится. С этого и начала благодать Духа и поэтому прежде всего совершила чудо, касающееся языков. Во всю землю вышло вещание их и в концы вселенной слова их (Пс. 18: 5 по LXX[2]). Надлежало овладеть вселенной, надлежало распространиться вещанию их по всем пределам земли, надлежало им никого не оставить без научения и без наставления». А вот как просто и доступно излагает эту же мысль о значении дара языков святитель Николай Сербский: «Как же апостолы Христовы пошли бы ко всем народам и научили бы все народы, если бы не знали языков тех народов? Таким образом, первой силой, потребной этим первым миссионерам Евангелия, дабы они могли начать свою миссию, была возможность понимать иностранные языки и говорить на них. Люди простые, они знали лишь свой родной язык, еврейский, и больше никаких. Если бы они стали учить многие иные языки обычным путем и способом, то когда бы они их выучили? И за всю свою жизнь они не выучили бы того, чему научил их Дух Святой в одно мгновение».
Ныне, в день Пятидесятницы, апостолы сделались безраздельно и полностью орудием Духа: в том числе и в отношении проповеди. Они получили от Него сегодня и все для этой проповеди необходимое, включая способность донести слово истины до любых народов, причем на родном языке этих людей. Как говорит святитель Григорий Палама, апостолы отныне «начали говорить на иных языках, то есть наречиях, к собравшимся отовсюду народам, как Дух давал им провещевать, ибо они сделались орудиями Божественного Духа, действующими и движущимися по Его воле и силе». Как совершенные проповедники Совершенного Бога, апостолы должны были обладать даром универсального и всеохватного слова, которое могла бы услышать, понять и принять вся вселенная и для которого не было бы преград и препятствий, слова всецело проникающего и обнимающего собой все страны и полноту времен, устрояющего и созидающего во всем мире единую Церковь Христову. Святитель Лев Великий в «Слове на святую Пятидесятницу» говорит: «О, сколь скоротекуще было слово мудрости! Как быстро познают все преподаваемое там, где Наставник Сам Господь! Когда Дух истины дышит, где хочет (Ин. 3: 8), тогда не нужно истолкования, не нужно навыка, не нужно времени для научения. Действием Этого Духа отдельные языки различных народов теперь сделались в Церкви общими для всех. С настоящего дня мир стал оглашаться проповедью Евангельской; с настоящего дня реки чудесных дарований и потоки благословений начали орошать пустынную и бесплодную вселенную, потому что для обновления лица земли Дух Божий стал носиться вверху воды (ср. Быт 1: 2), и для прогнания древней тьмы возблистали молнии нового света. При сиянии огненных языков сделались ясными и слово Господа господ (ср. Втор. 10: 17 по LXX) и Его повеления, имеющие силу просветить и научить ум и разрушить владычество греха».
Как уже упоминалось ранее, церковная традиция, касаясь темы Пятидесятницы, противопоставляет друг другу два известных события священной истории ветхозаветной и новозаветной. Это, с одной стороны, история вавилонского столпотворения, когда язычники-вавилоняне начали строить башню до Небес, до самого Престола Божия, горделиво стремясь потеснить там Господа, стать богами без Бога, и, с другой сошествие Святого Духа на апостолов, когда Сам Бог сошел на людей и с ними соединился, духовно их возвысив, по дару Своей благодати, до поистине богоподобного состояния. В первом случае горделивое и греховное самопревозношение человека, во втором смиренное и освящающее снисхождение к нам Самого Бога, Третьего Лица Пресвятой Троицы.
Эти два события оказались тесно связанными друг с другом по смыслу еще и потому, что в обоих случаях совершились чудеса, дарующие человеку способность говорить на различных языках, наречиях. Однако между ними есть очень существенная духовная разница.
Вот как повествует о строительстве Вавилонской башни Книга Бытия: На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле (Быт. 11: 19). Мы видим: при вавилонском столпотворении Бог, разгневавшись на строителей башни, прежде разговаривавших на общем и едином наречии, смешал их языки так, что они перестали друг друга понимать. Теперь каждый, изъясняясь лишь на своем, особом, чужом для прочих языке, не мог быть понят другими. Именно благодаря этому чуду и прекратилось, остановилось вместе с лишением способности вавилонян общаться между собой горделивое строительство Вавилонской башни. И произошло это из-за того, что, по выражению святителя Прокла из его «Слова третьего на Пятидесятницу», «разделение языков повлекло за собой разделение и мыслей; расстроенный язык сковал руки строителей».
О той древней вавилонской гордыне, разрушившей в век после всемирного потопа прежнее людское единомыслие, и о последовавшем вразумлении Божием через смешение языков ярко говорит в «Слове втором на Пятидесятницу» святитель Прокл: «При построении [Вавилонской] башни языки народов были разделены, и люди не понимали языка друг друга. Надлежало, чтоб единомыслие, проявлявшееся в богопротивном замысле, расстроилось вследствие непонимания одними слов других, чтобы люди, соединившиеся между собой на порочное дело, разошлись в силу изменения их языка, и чтобы в безрассудстве своих намерений они убедились из их речи, когда говорящий в сущности ничего не говорил, а слушающий не понимал, так что напрасно тратилось время. [Сам Господь как бы говорит, обращаясь к ним]: Какая для тебя выгода в высокомерии? Какой конец горделивого дела? Зачем силишься схватить неуловимое? К чему стараешься похитить Небо, когда ты не достоин пользоваться даже и землей? Зачем говоришь о том, что вверху на Небе, когда не понимаешь речи даже своего соседа? Разделяю у тебя языки, полагаю конец делу, не потому, что боюсь твоего восхождения, и не потому, что опасаюсь за Свое царство, но потому, что Я озабочен твоим напрасным трудом и таким же утомлением. Обыкновенно [человека] возвышают к Небу не здание из камней и не башня, сооружаемая множеством рук, но колесницы боговедения, кони правды, жизнь, которая чище света, и крылья добродетели вот что возводит на тот путь. Благодаря мудрому и вместе с тем человеколюбивому управлению Божию разделение языков положило конец дерзости тех строителей».