И что говорю о ветвях, деревьях, семенах? Следуй за мною туда, где вырабатывается собственное твое естество. Смотри, как ничтожно мало и ничем не отличается от слизи первоначальное вещество, из которого ты образован. Однако же и это ничтожное, малое, неодушевленное, не дышащее и совершенно бесчувственное по Божию мановению делается человеком и, имея один вид, преобразуется в тысячи разного вида составов: то твердых и упорных, то уступчивых и нежных, то сквозных и ноздреватых, то сплошных и плотных, то дебелых и гладких, то тонких, имеющих вид нитей, и перепончатых, то трубчатых и пустых, то не имеющих в себе скважин и пустоты86. И можно видеть, что из этого малого количества вещества произошли и трубы для течения крови, и проводники для дыхания, и крепкие связки, и мягкость плоти, и твердость костей, и светлость очей, и чистота зрачка, и гладкость щек, и тонкость волос, и множество всего иного, что только есть в человеческом теле и действенность чего пытались описывать многие из сведущих в этом, но, побеждаемые премудростью Создателя, оканчивали слово свое песнопением; и притом поступали так не нашего только двора87, но и вне блуждающие овцы. Впрочем, и они, пасясь на доброй пажити, движимые и наставляемые одною природою, сколько могли, прославили Пастыря, Попечителя и Творца вселенной. Ты же, кроме природы имея учителем Закон и Пророков, наставляющих в Божественном, и хор Апостолов, научающих настоящему и проповедующих будущее, отовсюду собирай предлагаемое тебе на пользу. И одной лишь природы зародышей и первого сотворения людей достаточно для того, чтобы доказать тебе воскресение мертвых тел. Веруй, что земля материнское чрево, гроб ложесна, а этот самый малый, пуху подобный останок тела семя естества. Сей останок, будучи совершенно неприметен для всех людей, видим для Бога, и никто не избег этого Ока, потому что в руце Его вси концы земли (Пс. 94:4), Он измерил горстию воду и небо пядию и всю землю горстию (Ис. 40:12). Ему нетрудно увидеть то, что в руке; [Col. 740] и для тебя это весьма легко, и если захочешь смешать просо и чечевицу, пшеницу и ячмень, то без труда и опять их разберешь, как скоро захочешь. Поэтому если концы земли в руке у Бога, то весьма удобно Ему и совершенно смешанное привести в должный порядок. Итак, веруй, что гроб материнская утроба, а лежащий в нем останок семя. Творец всегда Творец, а последний день жизни и страшный глас архангельский болезни рождения: ибо вострубит, сказано, и мертвые воскреснут нетленными (1 Кор. 15:52).
Тогда потребуется у нас отчет, как мы жили, тогда воздадим ответ за все, что сделано нами хорошо или худо, тогда явными для всех сделаются сокровенные думы ума. Тогда все предстанем пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10). Сего убоявшись, люди, отложите вражду на Промысл, избегайте лукавой сей неприязни, прекратите ничем не извинительную хулу, вступите в приязнь с Сотворившим, чтобы и Он управил нас, как друзей, а не изверг из ладьи, как врагов. Прославьте кормило Промысла, чтобы нам, им управляемым, избежать волнений настоящей жизни и вступить в оную тихую пристань о Христе Иисусе, Господе нашем, ибо Ему подобает всякая слава во веки! Аминь.
Слово десятое
О том, что Бог издревле был Попечителем не одних иудеев, но и всех людей, и о Вочеловечении Спасителя
Хорошо знаю, что не переплыть море премудрости Божией и Божия Промысла, и припоминаю, что говорит божественный пророк: судьбы Твоя бездна многа (Пс. 35:7). Припоминаю, что и великий проповедник истины, богомудрый Павел, изрек подобное также слово: О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! (Рим. 11:33). Посему и не отваживаемся неразумно на то, что недоступно, но по мере сил удивляемся Божественному и сколько можем восхваляем
Бога. Ибо знаем, что те, которые усиливаются более надлежащего смотреть на солнце, не достигают, чего желали, но портят зрение и не только не привлекают солнечного света, но даже навлекают на себя тьму. Сему же самому, как можно видеть, подвергается и ум человеческий. Ибо если при ограниченности своей усиливается доведаться, что подпирает собою землю, какое основание у этой подпоры, на чем и оно держится или что выше небес, что вне всего мира, то не только не находит искомого, [Col. 741] но отступает назад, исполнившись глубокого мрака и недоумения. Зная сию немощь ума, блаженный Павел удостоверяет, говоря: Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать (1 Кор. 8:2); и еще: Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится (1 Кор. 13:9-10); и в другом месте: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу;
теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан (1 Кор. 13:12): и еще: Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое (1 Кор. 13:11). Обо всем же этом распространился божественный сей муж, желая всех убедить и обуздать ненасытность ума, чтобы не отваживался на невозможное и точного познания вещей ожидал в жизни будущей. Посему знание, какое дается нам ныне, называет младенческим и, сравнивая его с учением подзаконным, именует его совершенным, а сравнивая с жизнью бесстрастною и бессмертною, называет детским. И это служит доказательством Божия промышления. Ибо премудро всем Правящий, зная надменность нашего высокомерия, даже святым не дал точного ведения о Божественном, потому что, как мнится блаженному Павлу и истине, знание надмевает (1 Кор. 8:1); но предназначил его в награду добродетели, чтобы, хорошо подвизавшись в настоящей жизни, совершенно совлекшись страстей и облекшись в тело, свободное от тления и немощей, тогда уже приняли бы мы совершенное ведение, никакого не терпя более вреда, как освободившиеся от страстей и изведенные из борьбы. Посему не будем отваживаться на уразумение непостижимого, но возлюбим, что дано нам; сколько можем, станем воспевать благого нашего Владыку и прославлять Благодетеля за то, что имеем. Видим ли, что мужи, делатели добродетели, пользуются в жизни славою, честью, вниманием, поклонимся Законоположнику и Мздовоздаятелю добродетели, правильно и справедливо ее провозглашающему. Видим ли, что другие, хотя предпочли ту же жизнь, не пользуются тем же у людей, не будем негодовать на это, друг, но уверимся, что как подвизаются они добрым подвигом терпения, так победителями провозглашены будут в жизни будущей, как рассуждали о сем в предыдущем слове. Не будем извергать хульных слов на Промысл, ибо не странно ли, [Col. 744] не исполнено ли великого неразумия или, лучше сказать, крайнего безумия, что те, которые застигнуты треволнением, преодолеваются бурями и совершают путь жизни в великом бедствии, хвалят Кормчего, а те, которые, как говорится, сидят вне стрел, больше зрители, нежели подвижники, в Подвигоположника мечут, если не могут самым делом, то, по крайней мере, хульными словами. Но что питомцы благочестия, не только носимые попутным ветром, но и борясь с волнами и бурею, воспевают Бога всяческих, о сем можно слышать блаженного Давида, который, проведши всю жизнь в бранях и боровшись с тысячами бедствий, взывает: Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? (Пс. 115:3). Можно слышать и от богомудрого Даниила, и от оных святых отроков, которые в приключающихся бедах песнословят Бога, приводят на память грехи, которых не были делателями, исповедуют, что несут наказание за прегрешения (Дан. 3), но не говорят о себе, что достойны они венцов, и не изъявляют негодования на весы Правосудия. Великий патриарх Авраам, принявший от Бога те самые обетования, томясь голодом, мужественно перенес борьбу с голодом (Быт. 12:10). Два раза лишавшись супруги и видя ее у людей-варваров, не переставал приносить благодарение Призвавшему и, ожидая исполнения обетований, радостно переплывал волны (Быт. 12:15; 20:2). И какое слово в состоянии изобразить величие души его? Кто достойно подивится высокому его любомудрию? Посему, предоставив любителям знаний из истории в точности узнать его и сына его мужество, терпение, целомудрие, справедливость, трудолюбие, боголюбие и, одним словом, всю высоту добродетели, обращаю речь к мужам Нового Завета. Посему смотри, как Петр и Иоанн, сии твердыни благочестия, столпы истины, поддерживающие здание Церкви, были биты иудеями, но радовались и восхищались, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие (Деян. 5:41).
Ибо написавший сие, сказав, что биты были жезлами, говорит не просто, что терпеливо и мужественно перенесли удары, но что они пошли радуясь и в веселии. Великая разница в этом: терпеть и радоваться. Иной нередко переносит приражения горести, но болезнуя и скорбя. А радующийся выражает сим душевное удовольствие. Так и блаженный Павел, сия громогласная труба проповеди, взывал: Посему я благодушествую в немощах, в обидах, [Col. 745] в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа (2 Кор. 12:10); не сказал «переношу» или «терплю», но благодушествую, что означает великое усиление удовольствия. И в другом месте говорит он: Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его (Кол. 1:24); и еще: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18); и также: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? (Рим. 8:35). И через несколько слов: Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8:3839). Но недостанет мне дня, чтобы собрать подобные изречения великого наставника подвижников благочестия. Посему если соединившие в себе все виды добродетели, достигшие самой крайней высоты ее, не только не огорчались волнением житейского моря, но, когда с шумом кипит оно, борются между собою ветры и бури и вихри приводят в смятение воды, они, как несомые попутным ветром, не переставали веселиться, и занятием их было не любопытствовать о том, что делается, но восхвалять Кормчего, то почему же вы, находясь вне волн, вернее сказать, на суше, а не на море, осмеиваете то, что делается, и хотя хвалите подвижников, но обвиняете Подвигоположника? А удивляющимся добродетели
Ибо написавший сие, сказав, что биты были жезлами, говорит не просто, что терпеливо и мужественно перенесли удары, но что они пошли радуясь и в веселии. Великая разница в этом: терпеть и радоваться. Иной нередко переносит приражения горести, но болезнуя и скорбя. А радующийся выражает сим душевное удовольствие. Так и блаженный Павел, сия громогласная труба проповеди, взывал: Посему я благодушествую в немощах, в обидах, [Col. 745] в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа (2 Кор. 12:10); не сказал «переношу» или «терплю», но благодушествую, что означает великое усиление удовольствия. И в другом месте говорит он: Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его (Кол. 1:24); и еще: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18); и также: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? (Рим. 8:35). И через несколько слов: Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8:3839). Но недостанет мне дня, чтобы собрать подобные изречения великого наставника подвижников благочестия. Посему если соединившие в себе все виды добродетели, достигшие самой крайней высоты ее, не только не огорчались волнением житейского моря, но, когда с шумом кипит оно, борются между собою ветры и бури и вихри приводят в смятение воды, они, как несомые попутным ветром, не переставали веселиться, и занятием их было не любопытствовать о том, что делается, но восхвалять Кормчего, то почему же вы, находясь вне волн, вернее сказать, на суше, а не на море, осмеиваете то, что делается, и хотя хвалите подвижников, но обвиняете Подвигоположника? А удивляющимся добродетели
подвижников надлежит любить и приговор их: они же принимали, как величайшее благодеяние, бедствия, умерщвления, побиения камнями, сожжения, раны, злословия, узы, опасности на суше, на море, в городах, в селах, которые претерпевали за проповедь от своих и от чужих (ср. 2 Кор. 11:26).
Поскольку же и их коснулись мы словом, то скажем нечто о Вочеловечении Спасителя нашего, что в попечении Божием о людях есть самое главнейшее. Ибо небо, земля, море, воздух, солнце, луна, звезды, вся видимая и невидимая тварь, единым словом созданная или, лучше сказать, изволением Слова в бытие приведенная, доказывают не столько безмерную благость Божию, а то, что Сам Единородный Сын Божий (будучи образом Божиим (Флп. 2:6), сиянием славы и образом ипостаси (Евр.1:3), Который в начале был у Бога, и был Бог (Ин.1:1), Которым все начало быть (Евр. 1:3)), [Col. 748] приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Флп. 2:7), на земли явися и с человеки поживе (Вар. 3:38), принял наши немощи, понес наши болезни. И блаженный Павел видит в этом величайшее доказательство любви Божией к человекам и взывает, говоря: Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5:8); и еще: Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? (Рим. 8:32). А что сие действительно так, исповедует и богомудрый Иоанн, ибо говорит: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3:16). Посему не просто печется Бог о людях, но печется, любя их. И преизбыток сей любви таков, что Сына Единородного, Единосущного, рожденного из чрева прежде денницы (Пс. 109:3), Которого употребив Содейственником, создал тварь, сделал нашим Врачом и Спасителем и через Него преподал нам дар усыновления. Поскольку Творец видел, что естество наше предалось жестокому тирану, ниспало в самую бездну греха, безбоязненно попирает законы природы и что видимая тварь, возвещающая и проповедующая Создателя, не может убедить дошедших до крайнего бесчувствия, то премудро и справедливо устраивает наше спасение. Не восхотел одной лишь властью даровать нам свободу и лишь одно милосердие вооружить на поработивший себя род человеческий, чтобы милосердия сего не назвал он несправедливым, но пролагает путь, и исполненный человеколюбия, и украшенный справедливостью. Ибо, соединив с Собою побежденное сие естество, вводит его в борьбу и устраивает так, что оно вознаграждает за утрату победы, побеждает того, кто в древние времена, к несчастью, победил [человека], разрушает тиранию жестокого поработителя и восприемлет прежнюю свободу. А для сего Владыка Христос рождается от жены, подобно нам, хотя рождение имело нечто большее: именно девство, потому что и зачавшая, и родившая Владыку Христа была Девой. Когда же слышишь сие имя «Христос», разумей прежде веков от Отца рожденного Единородного Сына, Слово, облеченного естеством человеческим, и не почитай сего проповедуемого Домостроительства унизительным для Бога, потому что чистейшего [Божественного] естества ничто осквернить не может. Ибо если солнце, будучи телом [Col. 749] (так как оно видимо и подлежит разрушению) и проходя там, где мертвые тела, зловонная тина и много других веществ, издающих смрад, не может оскверниться88, то тем более Творец солнца и Создатель вселенной, бесплотный, невидимый, неизменяемый, всегда Сам Себе равный, не может оскверниться чем-либо таковым. И что сие действительно так, уразумеем из следующего: и говорим, и веруем, что естество Его беспредельно. Ибо слышу Того, Кто говорит: Еда небо и землю не Аз наполняю, рече Господь (Иер. 23:24); и еще: небо престол Мой, земля же подножие ногу Моею (Ис. 66:1) и: Кто измери горстию воду и небо пядию и всю землю горстию? (Ис. 40:12). Слышу и другие места, свидетельствующие подобно сему. Взывает и блаженный Давид: в руце Его вси концы земли (Пс. 94:4); и богомудрый Павел: мы Им живем и движемся и существуем (Деян. 17:28). Итак, если, по слову апостола, мы Им живем и движемся и существуем, то ни одна часть твари не лишена Бога, хотя в твари иное свято, иное же мерзко, иное исполнено благоухания, иное же зловония, и из людей одни украшаются благочестием, другие погрязают в нечестии. Наполняющий Собою вселенную благоволит к боящимся Его, но ненавидит вся делающия беззаконие, погубляет вся глаголющия лжу: мужа кровей и льстива гнушается Господь и не преселится к Нему лукавнуяй (Пс. 5:57). Посему ничто не вредит чистейшему. Если занимающиеся врачебным искусством, врачуя язвы, не получают сами язв, но больным доставляют здравие, сами же не терпят от них никакого вреда, то тем более наилучший художник Бог, у Которого естество бесстрастно, превыше превратностей и не допускает изменения, при уврачевании нашем не принял на Себя вовсе никакой скверны. Посему подивимся, что не Ангелам вверил врачевание наше, но Сам на Себя принял уврачевание человеков.