Усевшись в кружок, мы закусили рисовыми пирожками, специально подсушенными для дороги. Каждому самураю досталось по два пирожка: один без начинки, другой с крохотной морщинистой сливой. Слуги обошлись пустыми пирожками, по одному на человека. Фудо вскипятил воду в котелке, заварил чай.
Мы задержимся здесь, произнес инспектор. Я и господин Сэки.
Он говорил тоном, не терпящим возражений. Чай не успел остыть, но инспектор выпил его залпом, в два глотка. Казалось, рот и глотка господина Куросавы выстланы металлом. Сэки Осаму, как истинный самурай, презирающий боль, хотел было возразить, заявить, что готов идти хоть в преисподнюю, но глянул на инспектора и не осмелился спорить.
До деревни час пешего хода на север. Фудо-сан, Рэйден-сан, отправляйтесь вперед. Возьмите с собой слуг
Инспектор бросил косой взгляд на Кицунэ-дзару.
Фудо-сан, сделаем иначе. Оставьте своего слугу с нами, а взамен возьмите моего. В деревне вы должны найти место для нашего постоя. Выберите дом попросторней. Нет, просторней не надо, это я зря. Выберите такой, какой легко протопить. Разожгите очаг, если есть жаровни, зажгите их тоже. Разыщите что-нибудь съестное
Разыщите, отметил я. Зачем искать, если можно приказать крестьянам? Разумеется, они будут утверждать, что закрома в это время года пусты, что они сами умирают от голода. Но полностью отказать пришлым самураям в еде крестьяне не рискнут. И все-таки инспектор сказал: разыщите.
Хорошо, будем искать.
Мы пробудем тут до полудня. Может быть, задержимся сверх того. Когда в деревне все будет готово для постоя, вы, Рэйден-сан, вернетесь за нами. Вы самый молодой, ваши ноги быстры и неутомимы. Если вас не будет к условленному сроку, мы двинемся к деревне. Паланкин навьючим на лошадь, иначе его не пронести. А наша прекрасная пленница пойдет пешком. Места здесь безлюдные, это не вызовет кривотолков.
Инспектор одарил Тэнси взглядом, смысл которого я по молодости и недостатку опыта распознать не сумел. Наверное, сейчас инспектор видел не Тэнси, кем бы тот ни был, а мертвую Акеми. Неужели так смотрят на труп возлюбленной, размышляя: не изменяла ли она тебе при жизни?
В последнем случае мы с вами встретимся по пути. Ну, или найдем вас уже на месте. Идите пешком, лошадей оставьте нам. На этом участке пути лошади только замедлят ваше продвижение.
Замедлят, отметил я. Вы уже посещали эту деревню, инспектор, не правда ли? Знаете дорогу, да? Или знаете с чужих слов. Тогда вы не посещали деревню, а выслушивали чьи-то доклады. Чьи?
Как я ни старался, я не мог представить себе докладчиков иначе, чем стаей обезьян.
Вы все поняли?
Да, господин инспектор! хором ответили мы с Фудо.
Тогда допивайте чай. Когда брюхо согрето, дорога веселей.
Слово «брюхо» в устах инспектора звучало чужеродно. Если он хотел нас подбодрить, он мог бы сделать это как-то иначе.
2. «Тогда я еще был жив»
Я поминутно сбрасывал плетеную шляпу за спину и возвращал обратно. Руки устали, честное слово! В гуще леса шляпа цеплялась за ветви кустов и деревьев, мешая идти, а на открытом месте хотелось прикрыть голову и плечи от дождя. Проклятый дождь начался, едва мы успели отойти от места стоянки. Несмотря на то, что земля раскисла и сандалии опасно скользили на склонах, я все время ускорял шаг. Фудо только хмыкал, с трудом поспевая за мной, но замечаний не делал.
Уступай дорогу, бормотал он. Уступай дорогу дуракам и сумасшедшим
Архивариус полагал, что я спешу исполнить приказ. Найти дом, где охромевший Сэки Осаму получит возможность отдохнуть достойным образом, отыскать еду, чтобы накормить господина первейший долг самурая! В какой-то степени Фудо был прав. Но буйные ду́хи вселились в мои ноги не только по этим уважительным причинам.
Гром и молния!
Мне до смерти хотелось переговорить с крестьянами Фукугахамы с глазу на глаз, не имея за спиной бдительного инспектора или раздражительного господина Сэки. Архивариус не в счет, он мне не помеха. Слуга инспектора? Этот меня не прервет, побоится. А прервет, так я на него прикрикну. Подслушает, донесет? Пускай доносит, я не собираюсь говорить с крестьянами о чем-то постыдном или преступном. Задам вопрос-другой, поинтересуюсь их чудесным мельником, его жизнью в деревне. Глядишь, история Тэнси возьмет и прояснится.
Ага, вот и деревня. Сверху видно.
Фукугахама пряталась в лощинке, крюком изогнувшейся на запад. Но первым, что нам встретилось, когда мы начали спуск, были не жилые строения, и даже не поля и огороды, а этот странный сад. Едва не падая на скользком склоне, я глядел не под ноги, а вперед и вниз, и все размышлял: что там растет? Никогда в жизни мне не доводилось видеть таких растений. Бамбуковая роща? Я уже ясно различал коленчатые стволы, характерные для бамбука. Но у бамбука ствол прямой. Что же торчит поперек? Ветка? Две ветки, растущие в разные стороны? Почему я не вижу других веток? Есть ли в мире такая порода бамбука?!
Разве бамбук растет крестом?!
За моей спиной вздохнул Мигеру. Нет, не вздохнул, а захрипел, словно вздох застрял у него в глотке.
Я остановился. Упал на колени, ткнулся руками в грязь, когда в мою спину врезался Фудо. Набрав скорость при спуске, архивариус не успел вовремя сбавить шаг.
Разве бамбук растет крестом?!
За моей спиной вздохнул Мигеру. Нет, не вздохнул, а захрипел, словно вздох застрял у него в глотке.
Я остановился. Упал на колени, ткнулся руками в грязь, когда в мою спину врезался Фудо. Набрав скорость при спуске, архивариус не успел вовремя сбавить шаг.
Умоляю о прощении! церемонно объявил Фудо. Как утверждают мудрецы, никто не спотыкается, лежа в постели!
Я ждал, что он кинется меня поднимать. Не дождался, встал сам.
Что это? спросил я у всезнайки Фудо.
И указал на рощицу бамбуковых крестов. Теперь мне было ясно, что это кресты. Поперечиной, которую я поначалу счел парой веток, служила палка из того же бамбука, примотанная веревкой к стойке, ближе к вершине.
Это не могло вырасти само, кусая губы, ответил архивариус. Это сделали люди. Рэйден-сан, их тут сотня, не меньше! Может быть, здесь был праздник? Чествовали приезд господина?
Какого еще господина?
У кого в гербе крест? У клана Симадзу крест в круге. У клана Нииро тоже. Еще у клана Хондо, но их крест не касается концами границ круга. Двойной косой крест, переплетенный в середине клан Мацуда. Косой крест из скрещенных перьев кланы Асо и Асано
Я понял, что обречен. Прощай, возможность скрытно допросить крестьян! Прощай, теплый дом для Сэки Осаму! Еда, какой бы ты ни была, прощай! Мы будем торчать здесь до конца времен, потому что Фудо не остановится, пока не вспомнит все кресты, все гербы, все кланы Чистой Земли.
Меня спас Мигеру.
Это не праздник, глухо произнес безликий. Это кладбище.
Где ты видел такое кладбище? возмутился Фудо.
На родине. Много раз.
Когда?
При жизни, господин. Я имею в виду, что тогда я еще был жив.
Я опустил взгляд. Под каждым крестом был насыпан небольшой холмик. Одни, похоже, образовались еще зимой, другие выглядели свежими. Могилы? Но кто ставит кресты над могилами? Зачем?
Шагнув к ближайшему кресту, я увидел, что на поперечине висит деревянная табличка. На ней были выжжены три столбца иероглифов.
Кимико, дочь Мэй, вслух прочел я. Добро пожаловать в Небесный Хэрай.
Хэрай? Тэнси так назвал свою родную деревню в ночном разговоре с Мигеру. У них там еще могила Иэсу Кирисуто, предка Тэнси. Нет, Тэнси говорил про Хэрай на острове Хонсю: обычное поселение, каких сотни и тысячи. Небесный Хэрай? Никогда не слышал.
Дэйки, сын Кайоши, я пошел вдоль крайнего ряда крестов. Здесь были самые свежие могилы. Добро пожаловать в Небесный Хэрай. Горо, сын Минори. Рен, дочь Сэнго. Добро пожаловать в Небесный Хэрай. Сабуро, сын Ясуши. Хикеру, сын Мичи. Добро пожаловать
Сабуро, сын Ясуши?
Этим именем представился мне Тэнси на первом допросе, когда его схватили в теле Зимней Хризантемы. Мельник Сабуро, сын Ясуши. Я присмотрелся. На табличке не было указано, мельник этот Сабуро или, к примеру, бондарь. Но я нутром чуял: он!
Лежит под крестом.
Лежит? Он же приехал в Акаяму, прежде чем быть убитым гейшей! Вряд ли человек, которого гейша и дочь аптекаря зазвали во двор и угостили хитрым чайком, был ходячим трупом, бесом или привидением, озабоченным какими-то земными страстями.
Часть могил, возле которых я прохаживался, была разрыта по краям. Лисы постарались, волки, а может, одичалые собаки. Была разрыта и могила Сабуро, которого я знал как Тэнси. Что это белеет? Я присел на корточки и чуть не упал от смятения чувств. Из раскопа на меня уставилось лицо. Кожа бледная до синевы, глаза закрыты, щеки испачканы грязью
Что там? спросил Фудо.
Женщина, невпопад откликнулся я. Это женщина.
Кто?
Покойница. Фудо-сан, здесь лежит женщина!
Что же тут удивительного?
На кресте мужское имя. Сабуро, сын Ясуши.
Сабуро? Мельник? Это же наш Тэнси!
Память архивариуса была острей ножа. Конечно же, он читал протокол допроса, прежде чем отправить бумаги в хранилище. Читал и запомнил, и мигом сопоставил одно с другим.
Фудо-сан, вы что-нибудь понимаете? Мельник Сабуро явился в Акаяму. Мельник Сабуро лежит в этой могиле. В этой могиле лежит женщина, а не мельник Сабуро. Как мне сложить эти дощечки?!
Никак, ответил практичный Фудо.
Что же мне делать?
Найти жилище, согреть его. Отыскать еду. Вернуться за нашими спутниками. Рэйден-сан, бросьте ломать голову над второстепенными вещами. Дом, еда, обратный путь. Все остальное потом. Иначе к тридцати годам вы будете проносить чашку мимо рта.
Огибая деревенское кладбище, я все время повторял: «Остальное потом». Когда я забывал повторять эти мудрые слова, ноги сами поворачивали обратно, к злополучной могиле. Ох уж эти ноги!
3. «Бояться нечего?»
Изгородь была хлипкой, из серых трухлявых жердей и растрескавшихся бамбучин. Тут и там зияли прорехи. Ага, ворота. Одна створка распахнута полностью, другая наполовину. Входите-выходите люди, звери, кто угодно.
Мы с Фудо переглянулись. Ладно, войдем и мы.
Сразу за воротами начиналась улица, за долгие годы утоптанная до состояния камня. Даже недавний дождь, который, к слову, закончился, не сумел ее как следует размочить. Улицу, глухо завывая, подметал ветер. Гонял от дома к дому клочья прелой соломы, сорванные с прохудившихся крыш. Дома? Хибары, развалюхи: приземистые, кособокие. Крыши топорщатся гнилыми вихрами