Ему очень хотелось задать мне вопрос. Но он крепился, молодец. Так из него однажды получится неплохой слуга, с пониманием. Хороший никогда, а неплохой вполне.
Я уже говорил вам, что для постоя мы выбрали дом, в котором наткнулись на шайку разбойников? Нет? Вот, говорю сейчас. У лесных проходимцев губа не дура дом выглядел более обжитым, чем другие, а может, просто менее заброшенным. Я и подумал: что хорошо для разбойников, то сойдет и для самураев, исполняющих ответственное поручение.
Фудо сказал, что такие рассуждения в чем-то оскорбительны. Но спорить со мной не стал.
Почему мы вернулись, господин? не выдержал Мигеру.
Не выйдет из мерзавца неплохого слуги. Посредственный в лучшем случае.
Инспектор будет гневаться, добавил Мигеру. И старший дознаватель тоже. Как бы вам не пострадать от их гнева!
Ага, прикрывает любопытство заботой. Делает вид, будто беспокоится за своего хозяина. Хитрая бестия, однако.
Дом, я обвел комнату рукой. Бедный крестьянский дом. Глухая деревушка в горах. Помнишь, что ты говорил мне про свои дома? Те, что были у тебя на родине, еще при жизни?
Он молчал.
Мадориду, Сабируя, я попытался выговорить зубодробительные названия городов, упомянутых Мигеру. Язык свернулся трубочкой, губы онемели. Побережье Марагу, так? Ты сказал: «Я был богатым человеком. Многие из вашей знати обиделись бы, начни я сравнивать их жилье с моим.» Так?
Он молчал. Ждал, когда я оставлю эту тему.
Ему не хотелось вспоминать.
Господин Сэки тоже богатый человек, я рассуждал вслух. Возможно, не такой богатый, каким был ты при жизни, но вполне обеспеченный. Его дом большой, на каменном основании. Не беден и инспектор Куросава. Бедный человек не в состоянии быть покровителем такой гейши, как Зимняя Хризантема. Архивариус Фудо из знатной семьи. Его жалованье невелико, но отец выделил ему большую часть наследства. Дома, в которых жил инспектор, дом Фудо они тоже на каменных основаниях.
Камень? не выдержал Мигеру. При чем тут камень, господин?!
Перед тем, как он задал этот вопрос, я мысленно побился с самим собой об заклад, что он забудет про «господина». Выходит, этот заклад я проиграл сам себе.
Этот дом целиком из дерева, я похлопал ладонью по полу. Более того, местность здесь неровная, значит, дом стоит на коротких сваях. Между полом и землей есть пространство, где может проползти не только мышь, но и шустрая девчонка. Проползти и сбежать задами. Понимаешь?
Вы полагаете, она пряталась под домом? Пряталась и сбежала? Как это поможет нам в наших поисках?
В поисках? Наши поиски завершены.
Я вас не понимаю, господин.
Между полом и землей есть пространство, Мигеру. А в земле выкопан погреб. Там прячут ценности на случай пожара. Погреб закрыт крышкой, крышка покрыта слоями бумаги, бумага пропитана соком хурмы. У меня дома есть такой погреб. Поверх крышки насыпан слой песка и лежит циновка из соломы.
Я заглядывал под дом, господин.
Тут, признаюсь, уже он удивил меня.
В вашем доме, господин, поверх циновки стоит кадка с водой. Тут ничего этого нет. Ни кадки, ни циновки, ни песка. Земля, обычная земля. Значит, здесь нет погреба.
Есть, Мигеру. Крестьяне прячут там имущество не только от пожара, но и от грабителей. Иногда там прячутся женщины и девушки от насилия. Никто не должен догадаться о существовании погреба или хотя бы о месте его расположения. Такие погреба делают один на три-четыре дома, в случайном порядке. У разбойников обычно нет времени на поиски. А крестьяне выдержат любые пытки, но не признаются, где хранят добро и прячут женщин.
Мне залезть под дом, господин?
Вот теперь он понял.
Не надо.
Но она сбежит, господин!
Не надо, повторил я.
Привстав, я отбросил в сторону одеяло и скатал циновку в рулон. Затем лег на пол и трижды ударил в половицы кулаком: громко, но не слишком, чтобы никого не испугать.
Вылезай! я приблизил губы к полу.
Возвысил голос:
Выходи, не бойся! Я тебя не обижу.
Мигеру шагнул было к двери, но я жестом остановил его:
Будь здесь. Она придет. Не сразу, но придет. Дай ей время решиться.
Она в погребе, господин?
Вылезай! я приблизил губы к полу.
Возвысил голос:
Выходи, не бойся! Я тебя не обижу.
Мигеру шагнул было к двери, но я жестом остановил его:
Будь здесь. Она придет. Не сразу, но придет. Дай ей время решиться.
Она в погребе, господин?
Уже нет. Она выбралась наружу, когда мы зашли в дом. Сидит под полом, слушает наш разговор. Из погреба ничего не слышно, крышка пригнана слишком плотно. Тошико умная девушка. Дура не выжила бы в одиночку. Она понимает: захоти я ее схватить, и мне ничего не помешало бы.
Слушаюсь, господин. А что, в домах инспектора Куросавы или господина Сэки вовсе нет погребов?
Конечно, есть. Но в их усадьбах такими погребами, бессмысленными в обычной жизни, занимаются слуги. Хозяева об этом даже не думают. Самураи вроде господина Сэки целиком поглощены вопросами службы. Если кто-то из семьи домовладельцев и прятал ценности от огня, это были жены и матери хозяев. Женщины, Мигеру, не мужчины. Поэтому инспектор, Фудо и господин Сэки не вспомнили о погребе.
Но слуги! Я плохой слуга, глупый, но другие слуги-то умные! Им известно о погребах! Почему они не напомнили об этом своим хозяевам?
Я вздохнул. Воистину Мигеру плохой слуга, глупый.
У тебя на родине слуги имеют длинный язык? И не платят за него битой спиной? Наши слуги, Мигеру это не ты, наглая скотина, донимающая господина пустой болтовней. Наши слуги не дают советы господам. За такое вопиющее проявление неуважения можно крепко поплатиться, вот слуги и помалкивают. Почему? Потому что господин всегда прав. Эй ты! Входи, сколько можно тебя ждать?
Мигеру вздрогнул:
Это вы мне, господин? Я же здесь!
Я указал на дверь:
Это я Тошико. Она прячется за дверью и подслушивает. Ничего, это ей на пользу. Тошико, ты услыхала, что Мигеру наглая скотина? Тогда ты должна была понять, что я добрый господин. Раз терплю такого докучливого слугу, значит, моя доброта безмерна.
Дверная рама отъехала в сторону. Стала видна жалкая скорчившаяся фигурка девушки, сидевшей на пятках.
Есть хочешь? спросил я. Вот лепешка, я сберег ее для тебя. Она черствая, но если размочить в воде, то ничего.
Как вы узнали, господин? еле слышно прошептала Тошико.
Что ты прячешься в этом доме? Он самый обжитой из всех. Тут чувствуется женская рука. Когда разбойники сбежали, ты не побежала вместе с ними или от них, в другую сторону. Ты не покинула двор, значит, спряталась в доме или ушла задами. Но куда тебе идти? Полагаю, разбойники тоже не знали о погребе. Они схватили тебя, когда ты выбралась наружу, чтобы пошарить в чужих закромах. Тебе ведь известно, где жители Фукугахамы прятали припасы? Что-то наверняка сохранилось.
Я наклонился вперед:
Чей это дом, Тошико? Ты раньше жила здесь?
Она сжалась в комок:
Это дом моего отца, господин.
Кто твой отец?
Ее ответ я знал до того, как она назвала имя:
Сабуро, господин. Мельник Сабуро.
3. «Трижды и четырежды!»
Я не старался идти тихо: само получалось.
Рыжий ковер прошлогодней хвои еле слышно поскрипывал под ногами. Здесь было сыро, мелкие ветки не хрустели, когда я наступал на них. Со своей больной ногой господин Сэки вряд ли ушел далеко. Все равно, лучше поторопиться. Времени у меня мало. Да, я видел, в какую сторону направился старший дознаватель. Но лес большой, горы еще больше, а я всю жизнь прожил в городе.
Следопыт из меня, как из веера мачта.
Хвойный ковер выглядела нетронутым. Но Сэки-сан тяжелее меня, он хромает, ногу подволакивает. Должен оставить следы! Ага, вон левее хвоя разворочена. И еще, дальше. А рядом дырки словно кто-то палку в землю втыкал. Одна дырка, вторая, третья
Это же от палки господина Сэки! Он на нее при ходьбе опирается. Значит, я на верном пути! Не прошел я по следам и десяти шагов, как по лесу раскатилось:
Тошико! Выходи! Тебя никто не обидит!
Старший дознаватель хрипел. Похоже, успел сорвать голос, зовя девчонку.
Тошико! Хватит прятаться!
Я побежал.
Тошико!
Я вывернул из-за валуна: огромного, замшелого, похожего на окаменевшее яйцо небесной птицы Хо-Хо. И едва не налетел на господина Сэки.
Рэйден-сан? Что вы здесь делаете?!
Господин Сэки, я
Вы должны искать Тошико! У вас есть свой участок поисков! Вы посмели ослушаться приказа, негодяй?!
Простите дерзкого, Сэки-сан!
Я бухнулся на колени, ткнулся лбом в грязь. Поднял лицо, чтобы грязь не съела мои слова:
Простите дерзкого, Сэки-сан!
Я бухнулся на колени, ткнулся лбом в грязь. Поднял лицо, чтобы грязь не съела мои слова:
Да, я не ищу Тошико!
У вас, как обычно, есть оправдание вашей дерзости?
Есть, Сэки-сан! Я не ищу Тошико, потому что я ее уже нашел!
Нашли? Где?
В доме, где мы остановились. Она пряталась в погребе.
Похвально, Рэйден-сан. Хорошая работа. Зря я назвал вас негодяем. Встаньте, здесь грязно. Но почему вы прибежали ко мне? Почему не к инспектору Куросаве? И где, кстати, Тошико?
Я встал:
Все там же, в доме.
Вы с ума сошли! Она же опять сбежит!
Не сбежит. Она дала обещание.
Нет, вы все-таки негодяй. Трижды и четырежды!
Я упал на колени. Так мне было как-то привычнее.
Я оставил своего слугу сторожить ее.
Четырежды беру обратно. Дважды и трижды. И вы, значит, побежали ко мне?
К вам, Сэки-сан! Вы мой господин, к кому мне еще бежать? Как хорошо, что вы хромаете! Иначе я бы не успел перехватить вас до общей встречи.
Я ценю ваше рвение и преданность, с непередаваемым сарказмом произнес старший дознаватель. Теперь нам следует оповестить всех, чтобы возвращались. В первую очередь мы уведомим инспектора.
Не надо инспектора, Сэки-сан! Не надо всех. Мой долг поведать вам, как своему господину, нечто важное! С глазу на глаз, прошу вас! А потом вы сами решите, чем из этого делиться с остальными.
Я огляделся. Слуга господина Сэки стоял, прислонившись к дереву шагах в двадцати от нас. Его балахон цвета сырой глины превращал каонай в невидимку, сливаясь с бурой древесной корой. Слуга отвернулся, рыбьи глаза маски уставились в гущу кустарника. Всем своим видом безликий демонстрировал: «Меня здесь нет. Я постою в сторонке, господин, покараулю, чтоб вам никто не помешал.»
Как много говорит одна лишь поза!
Я вас слушаю, младший дознаватель. Только покороче!
Простите неразумного, Сэки-сан. Совсем коротко у меня не получится. Может быть, вы присядете? Вот подходящий пень
Господин Сэки зыркнул на меня так, словно я предложил ему голыми руками раскопать свежую могилу. К счастью, спорить он не стал и присел на пень, с явным облегчением вытянув пострадавшую ногу.