Мы уехали оттуда на следующий день рано утром и до самого вечера пробыли в пути, который и в самом деле оказался первым в нашем путешествии, который можно назвать неудобным и трудным, среди самых диких гор, какие нам только попадались, и приехали на ночлег в Скарперию.
СКАРПЕРИЯ, двадцать четыре мили. Маленький тосканский городок, где продаются всевозможные футляры, ножницы и похожие товары.
Он [г-н де Монтень]получил здесь огромное удовольствие от переговоров с хозяевами гостиниц. У них тут принято отправлять навстречу чужестранцам за семь-восемь лье своих посланцев, заклиная путников остановиться у них. Вам частенько попадется и сам хозяин на лошади, а в разных местах вас будут подкарауливать многие хорошо одетые люди; и г-н де Монтень всю дорогу, желая позабавить [своих спутников], позволял в шутку обсуждать с собой различные предложения, которые каждый ему делал, а ведь чего ему только не сулили, anche ragazze e ragazzi[352]. Был один, который предложил ему зайца в дар от чистого сердца, если он только почтит своим присутствием его дом. У городских ворот их обсуждения и прения прекращаются, и они более не осмеливаются добавить к сказанному ни слова. Как правило, они предлагают вам конного проводника за свой счет, чтобы проводить вас и доставить часть вашего багажа до самой гостиницы, куда вы направляетесь; они всегда так делают и сами оплачивают свои издержки. Я знаю, что их обязывает к этому некий указ из-за опасности дорог.
О том, сколько мы должны заплатить и что получить за это в Лояно, мы сторговались еще в Болонье. Поскольку нас донимали люди хозяина, где мы проживали, и в других местах, он [г-н де Монтень] послал кое-кого из нас[353] посетить все гостиницы и ознакомиться со снедью, винами и прочувствовать условия, прежде чем спешиться и согласиться на лучшее; но, как ни торгуйся, обмана все равно не избежать, потому что где-то вам обязательно чего-нибудь недостанет: дров, свечей, постельного белья или сена, которые вы забыли оговорить. Тут всегда полно путников, потому что это главная и обычная дорога в Рим.
Здесь мне сказали о глупости, которую я совершил, забыв осмотреть в десяти милях за Лояно, в двух милях от дороги, вершину некоей горы, откуда ночью либо в дождливую и грозовую погоду вырывается необычайно высокое пламя, и человек рассказывал, что оттуда также большими толчками вылетают мелкие монеты с каким-то изображением. Надо было посмотреть, что все это такое[354].
На следующий день мы отбыли из Скарперии и с нашим хозяином в качестве проводника проехали прекрасной дорогой среди множества возделанных и населенных холмов. Мы отклонились от нашего пути вправо примерно на две мили, чтобы посмотреть дворец, который герцог Флорентийский построил там двенадцать лет назад и воспользовался всеми своими пятью природными чувствами, чтобы украсить его. Кажется, что он нарочно выбрал для него столь неудобное местоположение: бесплодное, гористое и даже лишенное источников, чтобы удостоиться этой чести добыть воду в пяти милях оттуда, а песок и известь в других пяти милях. Там нет ни клочка ровной поверхности. Мы видели множество холмов, имеющих форму, повсеместно распространенную в этом краю. Вилла называется Пратолино[355]. Если смотреть издали, то в самом здании вроде бы ничего особенного, но вблизи оно очень красиво, хотя и несравнимо с самыми красивыми зданиями нашей Франции. Они говорят, что тут сто двадцать меблированных комнат; мы видели из них десять-двенадцать самых красивых. Мебель хороша, но не великолепна.
Из чудесного имеется грот со многими ответвлениями и нишами; эта часть превосходит всё, что мы когда-либо видели в другом месте. Он облицован и выложен повсюду неким материалом, про который говорят, что он добыт где-то в горах и незаметно скреплен гвоздями. Тут имеется не только благозвучная музыка, которую производит течение воды, но еще эта вода, колебля многие статуи, а также врата, побуждает их к разным действиям; животные, например, наклоняются, чтобы пить, и тому подобное. Вдруг весь грот разом наполняется водой, все сиденья брызжут вам водой в ягодицы[356], и вы убегаете из этого грота вверх по лестницам замка, а те, чтобы доставить вам удовольствие, орошают вас множеством водяных струек через каждые две ступени вплоть до самого верха. Красоту и богатство этого места невозможно представить себе по отдельности. Ниже замка имеется среди прочего аллея шириной в пятьдесят футов и длиной примерно в пятьсот шагов, которую сделали почти ровной ценой больших расходов, с двух ее сторон имеются длинные и очень красивые каменные балюстрады размером пять или десять на десять шагов; вдоль этих балюстрад в стене имеются ответвления фонтанов это всего лишь точечные фонтанчики вдоль всей аллеи. В глубине расположен прекрасный фонтан, струя которого изливается в большую емкость через канал в мраморной статуе, которая изображает женщину, занятую стиркой. Она выжимает белую скатерть, из складок которой стекает каплями эта вода, а под ней имеется другая емкость, где вода для стирки словно кипит. В одном зале замка имеется также шестиместный мраморный стол, и на каждом из этих мест в мраморной столешнице можно приподнять за кольцо крышку, под которой имеется сосуд. В каждом из этих шести сосудов бьет струя фонтана, чтобы каждый мог охладить свой кубок, а посредине бьет еще одна струя побольше, чтобы ставить бутылку. Мы там видели также весьма широкие ямы в земле, где хранят большое количество снега весь год[357]; его укладывают на подстилку из дрока, а потом на все это наваливают довольно высокую копну соломы в виде пирамиды, как на маленьком гумне. Здесь имеется множество водоемов. И возвышается тело некоего гиганта, у которого один только открытый глаз размером в целых три локтя, а все остальное пропорционально этому, где изливается весьма полноводный источник. Имеется множество водоемов и прудов, которые наполняются из двух источников по многочисленным глиняным трубам. В одном очень красивом и большом вольере мы видели маленьких птичек, похожих на щеглов, у которых на хвосте два длинных пера, как у большого каплуна. Имеется также необычная парильня. Мы там задержались на два-три часа, а потом продолжили наш путь по верхам некоторых холмов до самой Флоренции.
ФЛОРЕНЦИЯ, семнадцать миль. Город по величине меньше Феррары, расположен на равнине и окружен множеством весьма возделанных холмов. Через него протекает река Арно, проходя под всеми мостами. Мы не обнаружили никакого рва вокруг городских стен[358].
У него [г-на де Монтеня]в тот день вышли два камня и много песка, не оставив другого ощущения, кроме легкой боли внизу живота.
В тот же день мы видели конюшню великого герцога, весьма большую, сводчатую, где оказалось, однако, не так уж много ценных коней, разве что в тот день они отсутствовали. Мы видели там барана весьма необычного вида, а также верблюда, львов, медведей и одно животное размером с весьма большого сторожевого пса, напоминающее кота, все исполосованное белым и черным, которого они называют тигром[359]. Мы видели церковь Сан Лоренцо, где все еще висят знамена, которые мы потеряли при маршале Строцци в Тоскане. Имеются в этой церкви многие стенные росписи и очень красивые, просто превосходные статуи работы Микеланджело. Мы там видели Дуомо, очень большую церковь, и колокольню, всю облицованную черным и белым мрамором: это одна из прекраснейших и роскошнейших вещей в мире[360].
Г-н де Монтень говорил прежде, что никогда не встречал народа, где было бы так мало красивых женщин, как в итальянском[361]. Здешние гостиницы он нашел гораздо менее удобными, чем во Франции и Германии, поскольку мясных блюд тут меньше, нет даже половины немецкого изобилия, и они хуже приготовлены. И тут и там мясо подают, не шпигуя салом, но в Германии кушанья гораздо лучше приправлены и больше разнообразие соусов и похлебок[362]. Гостиницы в Италии гораздо хуже, никаких залов, окна большие и все открытые, кроме большого деревянного ставня, который омрачает вам дневной свет, если вы хотите защититься от солнца или ветра; хотя самым нестерпимым и непоправимым он [г-н де Монтень] находил отсутствие занавесей на постелях в Германии. У них тут тоже имеются только маленькие халупки с жалкими занавесками, одна на комнату, да еще с кариолью, [добавочной] лежанкой на колесиках под ней, и тому, кто ненавидит спать на жестком, это очень мешает[363]. Такая же или гораздо бóльшая нехватка белья. Ви́на по большей части хуже, особенно для тех, кто ненавидит в них дряблую сладковатость, в эту пору невыносимую. Дороговизна тут на самом деле не такая уж большая. Хотя утверждают, что Флоренция самый дорогой город в Италии. Прежде чем мой хозяин [т. е. Монтень] вселился в гостиницу «Ангел», я там сторговался на семь реалов в день за человека с лошадью и на четыре реала за пешего[364].
В тот же день мы посетили дворец герцога, где этот государь самолично трудился ради собственного удовольствия, имитируя восточные драгоценные каменья и делая горный хрусталь, поскольку немного увлекался алхимией и механическими искусствами, а вдобавок был великим архитектором[365].
На следующий день г-н де Монтень первым поднялся наверх, к куполу, где увидел бронзовый позолоченный шар, который кажется снизу величиной с мячик, но когда находишься неподалеку, оказывается, что он способен вместить сорок человек[366]. Там становится видно, что мрамор, которым облицована церковь, даже черный, начинает во многих местах отслаиваться и растрескиваться от мороза и солнца, даже черный[367], поскольку это произведение необычайно разнообразно и трудоемко, что заставляет его опасаться: а достаточно ли натуральным был этот мрамор? Он хотел также увидеть дома Строцци и Гонди, где все еще проживают их родичи. Мы видели и дворец герцога, где Козимо, его отец, велел изобразить взятие Сиены и нашу проигранную битву: тем не менее в различных местах этого города, а именно в этом дворце, на старых стенах лилии занимают первый почетный ряд[368].
Г-да дЭстиссак и де Монтень были на обеде у великого герцога: потому что тут его так называют. Его жена сидела на почетном месте, за ней герцог, за герцогом невестка герцогини, за ней ее муж, брат герцогини. Эта герцогиня красива на итальянский вкус, лицо приятное и властное, объемистый корсаж и груди, как им нравятся. Похоже, ей хватает ловкости обольщать принца и долго удерживать его при себе в благочестии. Герцог толстый чернявый мужчина моего роста[369], с большими конечностями, лицо и манера держать себя исполнены учтивости, и он всегда проходит с непокрытой головой через распрекрасное скопище своих людей. У него здоровый вид сорокалетнего мужчины. С другой стороны стола сидели два брата герцога: кардинал и тот, другой, восемнадцатилетний юнец[370]. Этому герцогу и его жене подносят пить на глубоком подносе, где стоят открытый и полный вина бокал и стеклянный графин с водой; они берут бокал вина и отливают из него на поднос столько, сколько им надобно, а потом сами доливают бокал водой и снова ставят на поднос, который им держит кравчий. Герцог наливает достаточно воды, а она почти совсем ничего. Порок немцев в том, что они пользуются непомерно большими стаканами, а здесь, наоборот, чрезвычайно маленькими.
Я не знаю, почему этот город называют по преимуществу прекрасным, он и вправду таков, хотя ничуть не превосходит Болонью, весьма мало Феррару и без всякого сравнения уступает Венеции[371]. В самом деле, с ее колокольни открывается прекрасный вид, это бесконечное множество домов, которые заполняют все окрестные холмы на два-три лье в окружности, и эта равнина, на которой она расположена, которая, похоже, простирается в длину на два лье: поскольку кажется, что дома касаются друг друга, так плотно они тут набиты. Город вымощен плоскими камнями, попросту, без особого порядка. После обеда они, [наши] четыре дворянина, вместе с проводником наняли почтовых лошадей, чтобы повидать владение герцога, которое называют Кастелло[372]. Дом снаружи не представляет собой ничего особенного, но внутри имеются разнообразные комнаты, а еще сад, и все вместе расположено на склоне холма, однако так, что все продольные аллеи, хоть и наклонные, тем не менее пологи и удобны для подъема, а поперечные ровные и прямые. Там видно много беседок, весьма густо сплетенных и покрытых: все они из таких душистых деревьев, как кедр, кипарис, оливы, лимонные или апельсиновые, а их ветви так тесно стянуты и переплетены, что легко можно заметить: солнце не смогло бы туда проникнуть, даже находясь в своей самой большой силе. Купы подстриженных кипарисов и других деревьев расположены так упорядоченно и близко друг к другу, что едва остается место еще для трех-четырех. Имеется там и большой водоем среди прочих, посреди которого устроена искусственная скала, подделанная под природную, и кажется, будто она снаружи вся обледенела, благодаря тому же материалу, которым герцог покрыл свои гроты в Пратолино, и наверху скалы большое бронзовое изображение древнего, убеленного сединами старца, сидящего, скрестив руки, а по его бороде, по челу, по волосам со всех сторон беспрестанно струится капля за каплей вода, изображая пот и слезы, и в этом фонтане нет другого источника воды, кроме этого[373]. А вот что им довелось испытать в другом месте благодаря очень приятному опыту, который я уже описывал выше: когда они, прогуливаясь по саду и разглядывая его диковины, пришли в некоторое место, где стали любоваться мраморными фигурами, садовник нарочно оставил их ради представления, и вдруг под их подошвами и между их ног забили через бесконечно малые отверстия столь тонкие струйки воды, что были почти невидимы и всецело представляли собой мелкую изморось, которая их всех и оросила посредством некоего подземного устройства, которое садовник приводил в действие, находясь более чем в двухстах шагах оттуда, да с таким искусством, что, находясь вдали, мог повышать и понижать силу струй, как ему было угодно, искривляя их и передвигая по своему желанию: такие же шутихи имеются там и в других местах. Они видели также главный фонтан, где струя воды устремляется вверх сквозь канал в двух больших бронзовых фигурах, где нижний человек держит верхнего в руках и сдавливает его изо всех сил;