Захлопнув книгу, она обнаружила, что все еще держит в руках листок, которым была заложена нужная статья. Листок оказался библиотечным формуляром на заказ книги «Мебель мастеров Германии и Австрии XVIIIXIX веков».
Надежда показала формуляр библиотекарше.
А могу я посмотреть вот эту книгу?
Она и сама не знала, зачем ей это, просто в силу своей деятельности привыкла обращать внимание на любую мелочь.
Не можете, библиотекарша помрачнела, этой книги у нас больше нет. Украли ее.
Как же так? Надежда расстроилась.
Да так! Украли прямо из читального зала. Такие люди попадаются, ничего святого для них нет!
Ну надо же пробормотала Надежда и ушла, еле сдержавшись, чтобы не спросить, куда же эта библиотечная мымра смотрела? Для чего она в читальном зале сидит?
Едва она открыла дверь библиотеки, как на нее кто-то наскочил, да еще наступил на ногу.
Слушайте, вы что? возмутилась Надежда, но, подняв глаза, воскликнула: Лиля, это ты, что ли?
Перед ней стояла репортерша Лилия Путова, с которой они познакомились совершенно случайно на одной тусовке. Лиля была там по работе, а Надежда, как всегда, расследовала очередное дело. Тогда Лильке здорово подгадила одна конкурентка, а Надежда здорово помогла, и с тех пор они несколько раз пересекались.
Ну, привет! Надежда Николаевна искренне обрадовалась и потерла шею.
Дело в том, что Лиля была дылдой, ну или каланчой пожарной. Ей бы в баскетбол играть, а она подалась в репортеры. А тут еще сочетание имени и фамилии: Лиля Путова. Естественно, ее дразнили Лилипутовой, на что Лилька очень обижалась.
Ты что тут делаешь? спросила Надежда.
А вы что потеряли в библиотеке? Не похожи вы на рядового читателя!
Я так понимаю, ты здесь тоже не случайно.
Слушайте, тут кофе пьют? Лиля взяла быка за рога. Есть хочу умираю!
Есть она хотела постоянно, при таком росте ей требовалось много калорий.
Кафе нашлось через два квартала. Лилька заказала огромный бутерброд с копченой индейкой и помидорами и булочку с баварским кремом. Надежда было настроилась на целый бутерброд, но устыдилась и взяла половину. Зато кофе с молоком заказала большую чашку. Дома было шаром покати. Рози питалась своим кормом, а готовить Надежде было некому, муж-то в командировке.
Вспомнив про мужа, она помрачнела. Сан Саныч считает, что жена сейчас отдыхает за городом, дышит свежим воздухом, а она, как всегда, мотается, даже присесть некогда.
Съев полбутерброда, Лиля приступила к расспросам.
Колитесь, Надежда Николаевна, во что вы опять влипли? Говорите честно!
Ой, твоя правда, Лиля, вздохнула Надежда. Прямо как в анекдоте, вечно я куда-нибудь вступаю. Только сначала ты скажи, какой у тебя к этой библиотеке интерес?
Ну ладно, Лилька была сытая и покладистая. Значит, дела у нас в газете пошли хуже некуда. Писать совершенно не о чем! Жизнь звезд уже никому не интересна, потому что у всех одно и то же свадьбы, разводы и новые романы. Меня перебросили в отдел происшествий. Но происшествия тоже бывают разные. Если писать о том, как тетя Дуся забыла в супермаркете сумку с картошкой, а бдительный гражданин С. это заметил и сигнализировал куда следует, то кто это будет читать? А если написать, что по его сигналу приехало МЧС в количестве семи человек, закрыло на полдня весь супермаркет и расстреляло эту несчастную сумку с картошкой, то люди, конечно, прочитают, но будут недовольны. Супермаркет закрыт, у директора убытки, и тете Дусе, ясное дело, картошку не вернули. Вы будете про это читать?
Не-а, мне неинтересно, смеясь, сказала Надежда.
Вот именно. А чтобы было интересно, должна тайна быть, это главный мне так сказал.
Мне ли не знать, вздохнула Надежда. Ты переходи уже к делу, а то сейчас все доешь и убежишь, репортера ноги кормят.
Ну да. В общем, был в нашу редакцию один звонок, закивала Лиля, сообщили, что в этой библиотеке был взлом. Приходят они утром, а дверь разломана, но не внешняя, а которая внутри.
Надежда отчего-то сразу подумала, что взломали дверь того самого служебного помещения. Оттого она и выглядела как-то странно, что они ее потом сами починили.
Ничего вроде не украли, поэтому полицию не вызывали, продолжала Лиля, но неизвестный, точнее, неизвестная, сказала, что в этой библиотеке творятся странные дела, какие-то люди подозрительные собираются вечерами, и заведующая их пускает.
Я знаю, кто звонил, сказала Надежда, отставив пустую чашку. Это сотрудница читального зала. У нее, понимаешь, книги пропадают, так она боится, что на нее подумают. А тут какие-то подозрительные лица крутятся, а про них никто и не знает. Трудное у нее положение, вот она и решила, видно, в газету позвонить, раз полицию в это дело начальство вмешивать не стало.
Так, значит, опять ничего интересного, протянула Лиля. Какие-то местные разборки мелочовка
Не скажи. У меня кое-что для тебя есть, интригующе произнесла Надежда и коротко рассказала про тайное общество «Третий Глаз», разумеется, не упоминая про найденный в доме Александры Павловны труп и Марфу Морковскую зачем человека подставлять?.. Сегодня как раз среда, наставляла она Лилю, я туда пойти никак не могу, у меня приятельница в больнице лежит, я с ее собакой сижу. А это, я тебе доложу, та еще морока: собаченция избалована до предела, неженка такая, не может одна ночью дома находиться. Хотя сама размером с теленка будет.
Бывает поддакнула Лиля.
Значит, пойди туда, поразведай, что за общество такое. Спросить нужно Марианну, а пароль ТГ, третий глаз.
Ой, Надежда Николаевна, что-то вы, как всегда, темните, недоговариваете, прищурилась Лиля. Ну да ладно, пожалуй, схожу, разузнаю, может, и получится статейка. А то главный уже ругался: «Хоть газету, кричит, закрывай с вами».
Если что пойдет не так, я знаю, где тебя искать, шум подниму, пообещала Надежда. И вот еще что Она посмотрела на Лилину коротенькую юбчонку, легкую курточку и кроссовки, оденься в черное, вроде бы так полагается.
И где я вам черное платье возьму? возмутилась Лиля.
Ну не обязательно платье, а что-нибудь с капюшоном, чтобы в глаза не бросаться. В общем, созвонимся
Тут Надежда взглянула на часы, охнула и опрометью бросилась на вокзал, оставив Лильку в одиночестве доедать свою булочку с баварским кремом.
Три грузовика с крытыми брезентом кузовами остановились около кованых ворот, рядом с которыми светилось окно сторожки. Дверь сторожки открылась, выпустив в ночную темноту полосу теплого света. На пороге появился немолодой, хромоногий сторож наверняка ветеран, демобилизованный по ранению. В руке он держал фонарь. Подслеповато вглядевшись в темноту, сторож, сильно хромая, подошел к первому грузовику, посветил фонарем в кабину. Увидев там офицера СС, подтянулся и проговорил простуженным голосом:
Что вам угодно, господин штурмбанфюрер?
Мне угодно не отвечать на твои вопросы! рявкнул эсэсовец. Проводи моих людей вот сюда! он показал сторожу листок с какими-то записями.
Но, господин штурмбанфюрер, я не имею права
Ты еще будешь спорить?! Ты видишь, чья здесь подпись?
Так точно, господин штурмбанфюрер! Как прикажете, господин штурмбанфюрер!
То-то же!
Офицер спрыгнул на землю, обернулся ко второму грузовику и скомандовал:
Шульц, выводите людей!
Из кабины второго грузовика выпрыгнул коренастый немолодой фельдфебель, проорал слова команды. Тут же из всех трех грузовиков высыпали солдаты, приготовили оружие, вывели изможденных, сутулых людей в поношенной арестантской одежде.
Разгрузить машины!
Арестанты под направленными на них дулами автоматов вытащили из грузовиков деревянные ящики и сложили их штабелем.
Сторож, ведите моих людей! Шульц, вы знаете, что делать! сухо скомандовал офицер.
Фельдфебель отдал команды. Арестанты разобрали ящики и вслед за сторожем прошли в ворота. Солдаты во главе с Шульцем сопровождали их. Офицер остался возле грузовиков, взглянул на часы, достал портсигар, закурил. В небе раздался рев приближающихся самолетов. Эсэсовец взглянул на небо и машинально загасил сигарету, хотя и понимал, что это не имеет смысла.
Самолеты пролетели на запад, вскоре оттуда донесся грохот разрывов.
Офицер снова взглянул на часы.
Прошло около получаса, и из темноты донеслись автоматные очереди. За ними последовало несколько одиночных выстрелов.
Офицер удовлетворенно кивнул, надел перчатки и еще раз взглянул на часы.
Прошло еще несколько минут, и в воротах показался Шульц. За ним следовали солдаты охраны странно возбужденные, они переговаривались вполголоса. Что ж, оно и понятно совсем мальчишки, вчерашний гитлерюгенд, они еще не бывали в настоящем деле. Им еще не приходилось убивать.
Последним шел сторож. Ссутулившийся, бледный, он смотрел в землю.
Шульц подошел к офицеру, спрятал пистолет в кобуру, устало поднял руку, отрапортовал:
Господин штурмбанфюрер, приказ выполнен! Груз спрятан, рабочие уничтожены!
Вы убедились, что все мертвы?
Так точно, герр штурмбанфюрер! Во всех сомнительных случаях я сделал контрольный выстрел.
Отлично, Шульц, отлично! Постройте своих людей, я хочу их поблагодарить.
Шульц отдал приказ, солдаты выстроились в шеренгу.
Вы славно потрудились, парни! проговорил офицер, пройдя вдоль шеренги. Родина вас не забудет! Надеюсь, вы понимаете, что вам поручили важнейшую миссию, и уничтожение свидетелей было ее непременной частью?
Так точно, господин штурмбанфюрер! ответил за всех Шульц.
Как твое имя, солдат? обратился эсэсовец к высокому голубоглазому блондину на левом фланге, над верхней губой которого только начали пробиваться усы.
Рядовой Вайнер! ответил парень высоким звенящим голосом, в котором чувствовался то ли восторг, то ли ужас.
Ты отличный солдат, рядовой Вайнер! офицер похлопал его по плечу. Дай мне свой автомат!
Рядовой послушно снял автомат с плеча и отдал его офицеру. Тот передал автомат Шульцу, взял автомат у второго солдата, перевел в режим очереди, отступил на несколько шагов и проговорил грустным голосом:
Как я уже сказал, парни, это была важнейшая миссия, и уничтожение свидетелей является ее непременной частью! Ее обязательной частью!
Он повернулся к Шульцу и скомандовал:
Огонь!
Два автомата, захлебываясь огнем, замолотили по шеренге. Солдаты падали с удивленными и растерянными лицами, до самого конца не понимая, что происходит.
Меньше чем через минуту все было кончено.
Шульц стоял, расставив ноги, губы его тряслись.
Они были совсем мальчишки! проговорил он, когда наступила тишина, нарушаемая только далекими разрывами снарядов.