Нур внимательно посмотрела на меня и улыбнулась, и вдруг я понял, что сказал «мы» механически, даже не подумав.
Мы отстали, тихо произнесла она, продолжая улыбаться.
Как раз когда мы догнали остальных, навстречу нам прошли несколько странных девушек. Внезапно они начали подпрыгивать на месте, махать руками и хихикать.
Можно попросить у вас автограф? спросила одна.
Я почувствовал, что краснею от смущения. Нур подавила смешок, подняла бровь и покосилась на меня, а я покачал головой, стараясь не встречаться с ней взглядом.
А можно тогда вы меня поцелуете? воскликнула одна из девчонок.
У меня по коже побежали мурашки. Я старался смотреть прямо перед собой, дожидаясь, когда же они оставят меня в покое, не зная, как выйти из унизительного положения.
О, я могу подарить вам поцелуй! крикнул им вслед Енох, но девушки, не обращая на него внимания, пошли своей дорогой.
Эмма проводила их негодующим взглядом. Наконец, Нур слегка подтолкнула меня локтем.
Надо же. И часто с тобой такое случается?
Иногда.
Должно быть, тяжело нести на плечах груз славы, пошутила она, но ни в улыбке, ни в ее голосе не было издевки. И я вдруг подумал, что во внимании, которое неожиданно обрушилось на меня, есть и свои положительные стороны. В эту минуту у меня появилась смутная надежда произвести впечатление на Нур Прадеш благодаря своей популярности в Акре.
Эй вы, поторапливайтесь! Теперь Эмма сердито смотрела на нас.
Мы немного ускорили шаги, хотя мне хотелось продолжить наш разговор с Нур. Через пару минут Нур спросила:
Тебе это не казалось странным, неестественным? Встречаться с бывшей девушкой собственного деда?
От удивления я едва не выпрыгнул из ботинок.
Откуда Откуда ты узнала, что мы были
Это же ясно, как дважды два. Я прекрасно вижу, как она на тебя смотрит.
Я вздохнул. А я-то надеялся, что никто, кроме меня, не замечает этих взглядов.
Ну, что было, то прошло. Мы больше не вместе.
Нур спросила меня, что случилось. Вот об этом мне действительно не хотелось распространяться.
Она до сих пор не забыла его.
Наверное, я бы провалился сквозь землю и умер от смущения, если бы эти слова слетели у меня с языка.
Думаю, сыграла свою роль большая разница в возрасте, пробормотал я. И это было правдой процентов на десять. У нас просто не получилось правильно выстроить отношения.
Хм-м. Понятно.
Хм-м. Понятно.
Не думаю, что Нур поверила. Напротив: я был уверен, что она видит меня насквозь. Но она сжалилась надо мной и позволила сменить тему. Пришлось довольствоваться этим.
Через некоторое время наш отряд из десяти человек остановился, чтобы поглазеть, как группа телекинетиков перетягивает канат причем ни один из них даже пальцем не прикоснулся к веревке. Нур, естественно, улеклась зрелищем, и мы уселись на неудобной и твердой каменной стене на Старой Пироговой площади и стали смотреть необычное состязание.
Скажите, а что здесь люди делают по вечерам? поинтересовалась Нур.
Есть «Сморщенная Голова» паб на улице Кинжалов, ответила Эмма. Но там в основном подают жидкости для бальзамирования и мышиное вино. И там всегда полно народу.
Еще, как я недавно говорил, можно смотреть на повешение, вставил Енох. Каждый вечер ровно в шесть у доков.
Мне правда не нравятся повешения, Енох, буркнула Оливия.
О, превосходно. Все равно это становится скучно после того, как посмотришь на них пару раз.
Хвала птицам, арену для боев между медвегримами закрыли после победы над тварями, сказал Хью, но я заметил, что Эмма и Гораций нахмурились, услышав слово «победа». Сейчас оно звучало фальшиво.
Прикрыли почти все развлечения, потому что требования к безопасности теперь строгие, вздохнула Бронвин. Кроме того, у нас новый комендантский час, начинается после захода солнца.
И очень хорошо. Я считаю, что цивилизованные люди после наступления темноты должны ложиться спать, отрезала Клэр.
Повсюду стояли люди с оружием очевидно, требования к безопасности включали усиленную охрану. На крышах вокруг площади я заметил нескольких часовых они пристально осматривали территорию.
Эмма, поймав мой взгляд, пояснила:
Это отряды местной самообороны. Новички большая часть прежнего отряда погибла во время рейдов пустот.
Бедолаги, пробормотал Енох.
Имбрины не хотят больше рисковать, объяснила Бронвин. По-моему, они не на шутку перепугались.
В этот момент группа еще каких-то людей начала по кругу ходить по площади, хором выкрикивая лозунги.
Чего мы хотим? крикнул один из марширующих.
Свободу от петель! хором ответили остальные.
Когда мы хотим получить ее? спросил лидер.
Немедленно! злобно проревела толпа.
Ну, это уже кое-что, заметил Гораций. Самая настоящая демократия.
Некоторые демонстранты держали над головой плакаты: «Мы требуем равноправия!» На другом, повторявшем утренний газетный заголовок, я прочел: «Имбрины не справляются!»
Это те самые болваны, о которых мы тебе еще во Флориде рассказывали, прошептал мне на ухо Енох. Им, видите ли, надоело жить в петлях и хочется выйти в реальный мир.
Чтобы их там сожгли на костре, фыркнула Эмма. Неужели мы, странные, учили историю по разным учебникам?
Новое движение набирает силу, возразил Миллард. Если имбрины не займутся своими непосредственными обязанностями и не возьмут под контроль ситуацию с тварями, они утратят поддержку простого народа.
Но ведь именно благодаря имбринам мы сумели пережить двадцатый век! сердито воскликнула Клэр. Неужели они не доказали, что лучше нас знают, как действовать? Без петель нас бы уже давно сожрали пусто́ты Каула!
Некоторые говорят, что мы могли бы заранее подготовиться к атакам, объяснил Миллард. И что нам давно уже следовало напасть первыми и уничтожить это вражеское гнездо в Дьявольском Акре.
Похоже, эти люди, как футбольные фанаты в понедельник, крепки задним умом, засмеялась Нур.
Спасибо за поддержку, угрюмо сказал Миллард. Только я не понял, при чем здесь футбол.
Неблагодарная чернь! крикнул Енох демонстрантам.
Внезапно я почувствовал дуновение ледяного ветра, и нас накрыла волна странного запаха, похожего на вонь замороженного компоста.
Наша встреча состоится в эту субботу, произнес негромкий голос. Мы были бы очень рады, если бы вы, мистер Портман, удостоили нас посещением и обратились к нам с речью.
Я обернулся к семифутовому черному плащу.
Вы все приглашены, добавил Харон, сверкнув зубами.
Ты как-то связан с этими идиотами? удивился Енох.
Но ты же работаешь на имбрин! рявкнула Клэр.
Я имею право на собственные политические взгляды. И, как ни странно, я считаю, что настало время сменить многолетнюю неограниченную власть имбрин на нечто более демократичное.
Я имею право на собственные политические взгляды. И, как ни странно, я считаю, что настало время сменить многолетнюю неограниченную власть имбрин на нечто более демократичное.
Имбрины прислушиваются к рядовым странным, возразила Эмма. Они проводят открытые заседания!
Они лишь делают вид, будто слушают, кивают головами, а потом поступают так, как считают нужным, спорил Харон.
В конце концов, они же имбрины, благоговейно произнесла Бронвин.
Ну вот, видите, корень проблемы именно в таком подходе, заметил Харон.
Корень проблемы в тебе, огрызнулась Клэр.
Внезапно раздался громкий и низкий гул, от которого содрогнулась земля и задрожали стекла в окнах домов, окружавших площадь. В толпе закричали, некоторые протестующие бросились на землю.
Что это было? взвизгнул Гораций. Опять тюрьму взорвали?
Это либо катастрофа, либо прорыв, пробормотал Харон, приложив руку и капюшону и прислушиваясь. Предполагалось, что новая батарея будет полностью заряжена только сегодня ночью
И он бросился к дому Бентама с быстротой, на первый взгляд недоступной существу его роста и сложения.
Начался комендантский час, и мы вернулись домой. Все смертельно устали и мечтали только об одном: рухнуть в постель и забыться. День был длинный, причем почти все время мы провели в обществе друг друга, и все наговорились и получили массу новых впечатлений. Ну, то есть почти все.
В конце концов получилось так, что мы с Нур остались вдвоем в общей комнате на втором этаже.
Я никак не мог выбросить из головы наш недавний разговор. Она так удивилась, услышав, что я не имею привычки свободно пользоваться Панпитликумом. Одна мысль так и вертелась у меня в голове. «А почему бы и нет?» Разумеется, я прекрасно помнил, что ответил Нур, но сейчас я подумал: а сказал ли я Нур всю правду? Хуже того, недовольно размышлял я, Нур, наверное, решила, что я нелюбопытен, инертен, равнодушен к новому, хотя это совсем не так.
Но мой задумчивый вид лишь заставил ее продолжать расспросы: «Что случилось? Тебя что-то тревожит?» И я понял, что почти ничего не успел рассказать ей о себе. Существовало много такого, о чем мне очень хотелось бы поведать Нур. О первых днях, проведенных со странными, о том, как я с ними познакомился, что почувствовал, когда понял, что я один из них. И я рассказал ей свою историю от начала до конца: как мы с отцом приехали на загадочный остров Кэрнхолм, окутанный туманами. О последних словах деда и его старых фотографиях, ставших для мне единственными ориентирами; о том, как они привели меня к разрушенному дому мисс Сапсан, а потом и в ее петлю. О том, как я встретился с детьми, которых считал давно умершими или превратившимися в древних стариков, и о том, как я был потрясен, увидев, что они до сих пор остаются подростками. О том, как я без конца сомневался, не знал, могу ли верить собственным глазам, боялся, что лишился рассудка. Нур ахнула, когда я перешел к рассказу о своем открытии, о способности видеть пустот, и снова вскрикнула от ужаса, услышав о незнакомце на острове, оказавшемся моим психиатром и тварью.
Я говорил и говорил, пока не заболела челюсть, но вскоре понял, что невольно умалчиваю о некоторых мелких подробностях, в основном касавшихся Эммы. Я не хотел обсуждать наши отношения и то, какую роль мое влечение к ней сыграло в решении оставить нормальную жизнь. Но мне стало легче, когда я выговорился. Пообщался с кем-то, кто чувствовал то же, что и я сам не так давно.
Мне казалось, что я больше не одинок. Но в конце, после всех этих откровений, меня вдруг охватило смущение.
Ну вот, теперь твоя очередь, быстро проговорил я. Мне бы хотелось узнать больше о твоей жизни.