Он махнул рукой сравнительно нормальной длины в сторону грязного затоптанного газона, находившегося через дорогу, это было единственное место во всем Акре, хотя бы отдаленно напоминавшее парк. Члены труппы начинающих актеров, ученики мисс Скворец, ковыляли туда-сюда в гротескных костюмах животных, вслух повторяя свои реплики.
Необыкновенное зрелище захватило Нур, и она уставилась на актеров, приоткрыв рот. Ее вывел из транса Хью, который поддал ногой камень и вполголоса пробормотал:
Вот досада! А я так ждал момента, когда мы начнем заниматься с актером, играющим меня.
Нур повернула к нему голову, и на ее губах возникла неуверенная улыбка.
Они собираются ставить пьесу о вашей компании?
Я ужасно смутился и почувствовал, что краснею.
Ну, э-э, одна имбрина организовала театральную труппу ничего особенного
Я небрежно махнул рукой и повернулся в сторону, тщетно пытаясь найти другую тему разговора и отвлечь Нур.
О, излишняя скромность ни к чему, усмехнулся Хью. Они поставили целую пьесу о том, как Джейкоб помог нам избавиться от тварей и изгнал Каула в адскую дыру в ином измерении.
Это большая честь! воскликнула Бронвин, широко улыбаясь. Джейкоб здесь настоящая знаменитость
Стойте! Только посмотрите на это! завопил я, надеясь, что Нур не расслышала последние слова Бронвин. Я указал на небольшую группу людей, собравшихся рядом на Пироговой площади. Двое странных устроили там какое-то соревнование.
Это же состязание в подъеме двери! воскликнула Бронвин, тут же забыв о пьесе. Я собиралась участвовать, но сначала нужно немного потренироваться
Нечего здесь задерживаться, перебил ее Хью, но Бронвин замедлила шаг и уставилась на диковинное состязание с таким же детским любопытством, как и мы с Нур.
Двенадцать человек стояли на двери, положенной горизонтально на козлы, и здоровенный молодой парень вызывающе смотрел на соперницу высохшую пожилую даму. У нее было неприятное, зловещее выражение лица; казалось, она может одним взглядом заморозить воду в озере.
Это Сандина, объяснила Бронвин. Она просто потрясающая.
Кучка зрителей начала скандировать ее имя: «Сандина! Сандина!» Женщина опустилась на колени около двери, уперлась в нее широкими плечами, затем медленно, с кряхтением поднялась на ноги. Люди, стоявшие на двери, зашатались и разразились одобрительными возгласами.
Бронвин тоже радостно завопила, и даже Нур крикнула: «Ура!» На ее лице отразились удивление и любопытство. Любопытство. Не ужас. Не отвращение. И я подумал, что она быстро освоится в странном мире.
Я вдруг сообразил, что понятия не имею, куда мы идем. Бронвин и Хью говорили что-то о нашем «доме», но в последний раз, когда я навещал друзей, они жили в огромной общей комнате в цокольном этаже Панпитликума, похожем на проходной двор. Когда мы по хлипкому мостику переходили Лихорадочную Канаву, я, наконец, спросил, куда же мы идем.
Пока ты лежал у костоправа, мисс Эс устроила так, что мы переехали из дома Бентама, объяснил Хью. Подальше от любопытных, которые так и норовят подслушивать чужие разговоры. Осторожно, эта доска шатается!
Он перепрыгнул через доску, она отвалилась и с плеском шлепнулась в черную воду. Нур осторожно перешагнула дыру, но у меня закружилась голова, и лишь огромным усилием воли я заставил себя поставить ногу на другую сторону.
Мы перешли на противоположный берег, двинулись вдоль Канавы и некоторое время спустя приблизились к древнему покосившемуся дому. Его вид противоречил всем законам физики и архитектуры. Казалось, здание стоит вверх ногами: его основание было в два раза уже, чем верхний этаж; второй и третий этажи, нависавшие над пустотой, поддерживал целый лес хлипких подпорок и жердей. Первый этаж был похож на жалкий сарай, на втором виднелись большие окна и вырезанные в стене декоративные колонны; над третьим этажом возвышался внушительных размеров купол. И все это было наклонено под опасными углами, покрыто пятнами от непогоды, давно облупилось и выцвело.
Дом не сказать чтобы шикарный, признала Бронвин, зато наш собственный!
Знакомый тонкий голосок окликнул меня по имени, и я, запрокинув голову, увидел Оливию, выплывающую из-за купола. В руках она держала ведро и тряпку, а веревка, обвязанная вокруг ее талии, туго натянулась.
Джейкоб! воскликнула она. Это Джейкоб!
Она возбужденно помахала мне, я помахал ей в ответ; я был очень рад видеть ее и испытал огромное облегчение от того, что она так приветлива со мной.
От радости Оливия уронила ведро. Оно упало на участок крыши, который мне снизу было не видно; раздался возмущенный возглас, но по голосу я не смог определить, кто это был. Парадная дверь распахнулась с такой силой, что одна петля отлетела с громким звяканьем.
Из дома выбежала Эмма.
Смотри, кого мы нашли! объявила Бронвин.
Эмма остановилась в нескольких футах от нас и оглядела меня с ног до головы. На ней была рабочая одежда из грубой синей ткани и тяжелые черные сапоги. Щеки пылали румянцем под слоем пыли и сажи, она тяжело дышала, словно только что пробежала несколько лестничных пролетов. Выглядела она взъерошенной, и на ее лице отражался целый спектр противоречивых эмоций: гнев, радость, обида, облегчение.
Даже не знаю, что мне делать то ли дать тебе пощечину, то ли обнять!
Я невольно усмехнулся.
Может, начнем с объятий?
Ты полный придурок! Ты всех нас до смерти перепугал!
Она бросилась ко мне и обвила мою шею руками.
Правда? с невинным видом переспросил я.
Ты же лежал на больничной койке, едва оправился от тяжелых ранений, и вдруг сбежал, не сказав никому из нас ни слова! Конечно, ты нас перепугал!
Я вздохнул и сказал, что мне очень жаль.
Мне тоже, прошептала она, уткнувшись лицом мне в шею, но в следующий миг резко отстранилась, словно вспомнила о том, что ей больше нельзя так делать.
Прежде чем я успел спросить, что она имеет в виду, меня тряхнуло кто-то еще налетел на нас с разбегу. Я увидел обхватившие меня рукава пурпурной бархатной домашней куртки.
Как чудесно, просто чудесно, что ты вернулся целым и невредимым, повторял Миллард, но, может быть, сцену воссоединения друзей лучше перенести с улицы в дом?
Как чудесно, просто чудесно, что ты вернулся целым и невредимым, повторял Миллард, но, может быть, сцену воссоединения друзей лучше перенести с улицы в дом?
И он начал подталкивать нас к крыльцу. Переступая порог странного дома, я оглянулся, чтобы взглянуть на Нур, но увидел только сияющие лица Бронвин и Хью. А потом меня провели в уютную комнату с низким потолком, служившую одновременно гостиной, кухней и птичником: в углу кудахтали куры, повсюду было разбросано сено. В комнату один за другим ворвались мои друзья. Меня начали тискать и едва не разорвали на части. В кухне стало очень шумно, потому что все заговорили разом.
Джейкоб, Джейкоб, ты вернулся! восклицала Оливия, спускаясь по скрипучей лестнице так быстро, как только могла в туфлях со свинцовыми подошвами.
И ты жив! кричал Гораций, прыгая и размахивая высоким шелковым цилиндром.
Ну разумеется, я жив! отвечал я. В моем путешествии не было ничего смертельно опасного.
Ты не мог знать это наверняка! возразил Гораций. И я тоже, к сожалению В последнее время мне вообще не снятся сны.
Америка это ужасное, опасное место, возразил Миллард, по-прежнему цеплявшийся за мой локоть. О чем ты думал, как ты мог уйти вот так, никому ничего не сказав!
Он думал, нам все равно! сказала Бронвин с таким видом, словно поверить не могла в подобную чушь.
Эмма воздела руки к потолку.
О, клянусь птицей, Джейкоб, неужели ты так плохо нас знаешь?
Из-за меня у вас уже столько неприятностей с имбринами, попытался оправдаться я, а потом, после того, что мы наговорили друг другу
Честно говоря, я ничего не помню.
Задумавшись, я понял, что тоже не помню ни слова из нашего разговора. Помню только свои чувства: обиду, боль и злость оттого, что они встали на сторону мисс Сапсан, отвернулись от меня.
Люди говорят всякую чушь, когда сердятся, быстро вставил Хью. Это вовсе не значит, что нам все равно, жив ты или нет.
Мы одна семья, сурово заявила Оливия, уперев руки в бока и глядя на меня снизу вверх. Неужели ты этого не понимаешь?
Что-то в ее сердито нахмуренном детском личике заставило мое сердце немного оттаять.
Ах-ах-ах, мои друзья меня обидели! Несправедливо обошлись со мной! завыл Енох, тяжело ступая по ступеням. В руке он тащил ведро, из которого выплескивалась вода. Я один буду изображать героя и попаду в такую переделку, что меня понадобится срочно спасать! Вот тогда они поймут, что натворили!
Я тоже очень рад тебя видеть.
А я не рад. Из-за тебя нам пришлось ковыряться в смердящем навозе и целых два дня чистить сточные канавы. Он протиснулся мимо меня и выплеснул прямо на улицу содержимое ведра, в котором плавали какие-то бурые куски. Затем вытер грязное лицо тыльной стороной еще более грязной ладони. Может, они и готовы тебя простить, но мне ты теперь обязан, Портман.
Что ж, справедливо, заметил я.
Он протянул мне руку. С нее капала грязная вода.
Добро пожаловать домой.
Я притворился, будто не замечаю грязи, и пожал протянутую руку.
Спасибо.
Кстати, как прошло спасение прекрасной девицы? Могу предположить, что подвиг закончился полным провалом спасенной нигде не видно
Я начал в тревоге озираться по сторонам.
Нур?
Она только что была здесь! ответила Бронвин.
Меня охватила паника, но вдруг услышал ее голос: «Я здесь!» и увидел, как Нур появляется из облака тьмы, которого не было в комнате, когда я вошел. Ее шея слегка светилась изнутри. Я вдруг понял, что перестал дышать, и тяжело перевел дух.
Впечатляет, заметил Миллард.
Не нужно прятаться, сказала Оливия. Мы не кусаемся.
А я и не пряталась, объяснила Нур. Мне показалось, что вам, ребята, нужно поговорить без посторонних, вот и все.
Я подошел к ней, чувствуя себя виноватым, оттого что до сих пор не представил ее.
Некоторые из вас уже знакомы с нашей гостьей, а для тех, кто еще не знаком Все, это Нур Прадеш. Нур, это все.
Нур помахала присутствующим.
Привет!
Мои друзья собрались вокруг нее, чтобы поприветствовать, и она показалась мне удивительно безмятежной. Передо мной была совершенно другая девушка, вовсе не та, которая отказывалась забираться в холодильник морга во владениях Неприкасаемых.
Добро пожаловать в Дьявольский Акр, сказал Гораций, с официальным видом пожимая руку новой знакомой. Надеюсь, он не покажется тебе слишком отвратительным.