Вы же слышали, что сказал Макмиллан! запротестовал Пратт. Ваш сын мог поскользнуться и упасть, а бык находился слишком близко
Я этому не верю. Что там понадобилось Клайду?
Он хотел выиграть пари.
Осгуд вскочил. Широкоплечий, ростом повыше Пратта и с наметившимся брюшком, он двинулся на Пратта, сжав кулаки, и процедил сквозь зубы:
Ах ты, вонючка, я ведь предупреждал, чтобы ты этого не говорил
Я втиснулся между ними, ощущая себя в родной стихии не то что с быками. Я повернулся к Осгуду:
Доктору придется первым делом бинтовать вас обоих. Миленькое дело! Что из того, что Пратт считает, что ваш сын хотел выиграть пари? Это его личное мнение. Вы же хотели его узнать и узнали. И хватит валять дурака! Мой совет: либо выспитесь и утром все обдумайте на свежую голову, либо вызывайте шерифа. Послушайте, что он скажет. Завтра все это попадет в газеты вместе с мнением Дейва, с версией Лили Роуэн и других. Дело завертится, и мы узнаем, что об этом думает общественность. Потом какой-нибудь смышленый репортер из Нью-Йорка тиснет интервью с Цезарем.
Простите, мистер Пратт! Сожалею, что задержался
Мы обернулись и увидели невысокого коренастого человечка, голова которого, казалось, росла прямо из туловища. В руках он держал черный саквояж.
Я был на вызове, когда позвонили О, мистер Осгуд! Это просто ужасно! Кошмар! Невозможно поверить!
Я проследовал за ними в соседнюю комнату, где стояли фортепиано и диван. Врач быстро подошел к дивану и поставил саквояж на стульчик. Осгуд пересек комнату и встал у окна спиной к нам. Врач отвернул полы брезента, взглянул на тело, и у него невольно вырвалось: «Боже мой!» Осгуд чуть заметно вздрогнул, но не повернулся.
Через полчаса я поднялся наверх и доложил обо всем Вулфу, который уже успел облачиться в желтую пижаму и усердно драил зубы в ванной.
Доктор Сакетт констатировал смерть от несчастного случая. Причина рана, нанесенная быком. Фредерик Осгуд, убитый горем отец, подозревает, что дело нечисто. Руководствуется ли он той же логикой, что и вы, не знаю вы мне ход своих мыслей не поведали. И не дали указаний выяснить у него
Вулф прополоскал рот и сказал:
Я просил тебя изложить только факты.
Все не так просто. Осгуд не желает верить, что все случилось так, как ему изложили. Главный его довод в том, что Клайд при его опыте и сметливости ну никак не мог попасть быку на рога. Да и вообще ему нечего было делать ночью на пастбище. Все это Осгуд выложил доктору и всем присутствующим. Доктор Сакетт отнес это на счет стресса и шокового состояния и отказался подождать с оформлением свидетельства о смерти. Он его и выписал, не сходя с места. Тогда Осгуд, не спросясь разрешения позвонить, вызвал по телефону шерифа и полицию.
В самом деле? Вулф повесил полотенце на крючок. Напомни завтра, что надо послать телеграмму Теодору. Я обнаружил мучнистого червеца на одной орхидее.
Глава 6
Во вторник, в одиннадцать утра, я, стоя, потягивал молоко из бутылки, приобретенной в одном из доброй сотни павильончиков, окружавших огромное круглое здание главного выставочного зала кроуфилдской ярмарки, и наблюдал, как Ниро Вулф обменивается комплиментами с соперниками. Я был немного не в своей тарелке. Блюстители закона нагрянули к Пратту около полуночи и тянули из всех жилы добрых пару часов. Так что лег я уже в начале третьего, а Вулф поднял меня с постели, когда не было и семи. Завтракали мы вместе с Праттом и Каролиной. Лили Роуэн и Джимми отсутствовали. Пратт, по лицу которого казалось, что он вообще не смыкал глаз, сказал, что Макмиллан по собственному настоянию сторожил Цезаря до самого утра и теперь отсыпается наверху. Джимми отправился в Кроуфилд рассылать по списку телеграммы об отмене намеченного приема. Похоже, что Гикори Цезаря Гриндона уже не удастся зажарить в назначенный день. Впрочем, его судьба оставалась неясной. Одно было ясно в четверг его не съедят. Шериф и полицейские уже признали быка виновным в убийстве Клайда Осгуда, возле тела которого обнаружили обрывок веревки такой же, что оставалась на заборе. Хотя все это не убедило Фредерика Осгуда, полиция отвергла его подозрения как туманные, неподтвержденные и даже безответственные. Укладывая наверху наши вещи, я осведомился у Вулфа, удовлетворен ли он. В ответ он пробурчал:
Я же сказал тебе вчера вечером, что Осгуда убил не бык. Если бы не мое чертово любопытство, никто бы этого не заметил, равно как и орудия убийства. Впрочем, я не хочу забивать себе голову, так что обсуждать детали мы не будем.
Я же сказал тебе вчера вечером, что Осгуда убил не бык. Если бы не мое чертово любопытство, никто бы этого не заметил, равно как и орудия убийства. Впрочем, я не хочу забивать себе голову, так что обсуждать детали мы не будем.
Хотя бы назовите убийцу
Оставь, Арчи.
Я вздохнул и снова занялся багажом, благо нам предстояло перебазироваться в кроуфилдский отель. Контракт по охране быка был расторгнут, и хотя Пратт из вежливости промямлил, чтобы мы оставались, сама обстановка в доме нас выпроваживала. В итоге мне пришлось и паковать багаж, и таскать его в машину, и обрызгивать и грузить орхидеи, и следить, чтобы Каролина не отвлекалась за рулем, и выдержать бой за комнатушку в гостинице, и доставлять Вулфа с его драгоценными корзинами на выставку, искать там подходящее место, аккуратно вытаскивать и расставлять орхидеи и прочая, прочая Совсем с ног сбился.
И вот теперь, в одиннадцать часов, я пытался компенсировать полный упадок сил бутылкой молока. Орхидеи были обрызганы, расправлены и красовались на выделенных нам стендах. Вышеупомянутый соперник, Чарльз Э. Шенкс, с которым любезничал Вулф, приземистый толстый субъект с двойным подбородком и бегающими карими глазками, был облачен в шерстяной костюм, который давно нуждался в чистке и утюжке. Прихлебывая из бутылки, я наблюдал довольно любопытную и поучительную сценку. Дело в том, что Шенкс знал причину, по которой Вулф пошел на беспрецедентное нарушение традиции никогда не отлучаться из дому и прибыл в Кроуфилд с орхидеями-альбиносами, полученными в результате скрещивания с Paphiopedilum lawrenceanum hyeanum. Вулфа обуревали мечты завоевать главный приз и обставить Шенкса, который получил новый гибрид от скрещивания Р. callosum sanderae с новым видом из Бирмы. Знал Шенкс и тайное намерение Ниро Вулфа выставить его на посмешище за отказ от участия в нью-йоркской выставке и за нежелание обменяться с Вулфом новыми альбиносами. Достаточно было посмотреть на конкурирующие экспонаты, чтобы понять, что после решения судей Шенкса ждет неминуемый позор. Оба они прекрасно это понимали и догадывались о мыслях соперника, но, глядя на их милое воркование, можно было подумать, что цветоводы изливаются друг другу в любви. Именно поэтому да еще потому, что уж я-то знал, что только жажда мести толкнула Вулфа на неслыханный шаг поездку в Кроуфилд, я утверждаю, что наблюдать за этой сценкой было весьма поучительно.
На ночных неприятностях мои злоключения не закончились. Во время битвы за номер в отеле ко мне приблизился юнец с пылким взором, оттопыренными ушами и блокнотом в руках и потребовал, чтобы я расписал ему во всех красках ночную корриду, репортаж о которой он собирался тиснуть в местной газетенке и передать также в Ассошиэйтед Пресс. Пришлось пойти на сделку: я бросил ему кость в виде нескольких живописных подробностей, а в ответ заполучил долгожданный номер. Еще несколько газетных ищеек, направленных, как я понял, для освещения ярмарки, околачивались вокруг меня, пытаясь выведать неофициальную версию о случившемся. Когда я помогал Вулфу расставлять орхидеи, ко мне привязался долговязый, тощий тип в клетчатом костюме и со слащавой улыбочкой борца за голоса избирателей. Пугливо оглядевшись по сторонам и убедившись, что за нами не подглядывают, он представился помощником прокурора кроуфилдского округа и, стерев с лица уже неуместную улыбку, горестным тоном, каким говорят о смерти избирателя, попросил сообщить ему подробности трагедии, случившейся на земле мистера Пратта.
Мне уже порядком надоели бесконечные приставания, поэтому я коварно повысил голос и провозгласил:
Помощник прокурора, говорите? Неужели прокурор хочет предъявить быку обвинение в убийстве?
Это его смутило, ведь он должен был показать, что оценил мое остроумие, не уронив при этом собственного достоинства. К тому же моя выходка привлекла внимание нескольких проходивших мимо посетителей, и вокруг нас уже стали собираться зеваки. К его чести, долговязый помощник прокурора выпутался довольно ловко. Он заверил, что никого в убийстве не обвиняют, но желательно просто дополнить рапорты шерифа и полицейских сведениями, полученными из первых рук, чтобы избежать возможных жалоб на небрежность следствия
Я быстро и без прикрас обрисовал всю картину, а он задал несколько достаточно разумных вопросов. После его ухода я попытался оповестить об этой встрече Ниро Вулфа, но на уме у шефа были только орхидеи и Чарльз Э. Шенкс, так что интереса мое сообщение не вызвало. А вскоре появился и сам Шенкс, и вот тогда я отправился на поиски молока.
Меня мучил один этический вопрос, решить который до часу дня не представлялось возможным. После всего, что случилось у Пратта, я не знал, захочет ли Лили Роуэн пообедать со мной, и если нет, то как быть с двумя долларами, уплаченными мне Каролиной? В конце концов я пришел к выводу, что если и не отработаю гонорар, то вовсе не по своей вине. К счастью, мои намерения хорошо согласовывались с планами Вулфа, который договорился пообедать вместе с Шенксом. Я все равно не стал бы обедать с ними я был и так сыт по горло разговорами о хранении пыльцы, питательных растворах и противогрибковых прививках, что незадолго до часа вышел из главного выставочного павильона и свернул к расположенной под навесом закусочной, обслуживаемой дамами из первой методистской церкви. Я прикинул, что это не самое подходящее место для того, чтобы пасть жертвой коварной блондинки, но та лично заверила меня, что в этой закусочной кормят так, что пальчики оближешь, а Каролина подтвердила это утром по дороге в Кроуфилд.
Стоял ясный день, и толпы народа поднимали тучи пыли. Ярмарка бурлила: торговцы флажками и воздушными шариками, игорные павильончики бойко делали свое дело, не говоря уже о разносчиках сосисок, прохладительных напитков и воздушной кукурузы, заклинателях змей, владельцах рулетки и тиров, лоточников с двухцветными авторучками и мадам Шастэ, готовой предсказать ваше будущее за каких-нибудь десять центов. Я прошел мимо помоста, на котором красовалась улыбающаяся девушка в раззолоченном лифчике и мохнатой юбке длиной дюймов одиннадцать, а зазывала в черном котелке осипшим голосом возвещал, что через восемь минут в их шатре будет показан таинственный и мистический танец Дингарулы. Человек пятьдесят толпились вокруг помоста, глазея на девицу. Лица мужского пола всем своим видом являли, что не прочь приобщиться к мистике, женщины же глядели с презрением и деланым безразличием. Я не спеша потопал дальше. По мере продвижения по главной аллее, ведущей к входу на трибуны, народу становилось все больше. Я споткнулся о мальчугана, норовившего проскользнуть у меня между ног и догнать свою мамашу, удостоился свирепого взгляда пышной доярки (довольно, кстати, симпатичной), которой наступил на ногу, увернулся от игрушечного зонтика, который пыталась воткнуть мне в ребра миленькая девчушка, и наконец, пробившись через веселую толпу, добрался до палатки, в которой помещалась методистская закусочная. Закусочную баптистов я миновал с высокомерным видом светского льва, знающего толк в еде.