Наконец искусник очнулся от раздумий и, как бы рассуждая вслух, сказал:
Если там жил чародей и никто его дом не ограбил, то внутри можно найти что-нибудь ценное. Может, деньги, может, артефакты. Сам знаешь, деньги у нас на исходе, я не собираюсь упускать такую хорошую возможность разжиться монетами!
Так ведь нельзя туда, смерть там! Вы же слышали, что бабка Финна сказывала! в отчаянии заломил руки помощник.
Чего ты разорался, как перепуганная девка? оборвал его причитания старик. Головой соображай, головой! Больше года прошло! И тут же добавил, видя непонимание в глазах ученика: Все конструкты сдохли давно без еды-то! Проклятие, конечно, может быть. Но зато у нас есть Искусство! Торопиться не будем: осмотримся, защиту поставим
Оболиус притих, но тень сомнения не сошла с его лица.
Эх ты! Скоро меня в мастерстве перегонишь, а рассуждаешь как деревенский свинопас, а не как искусник!
А как же неупокоенные? Те, что из могил восстали? Вот и ведьма о них сказывала
Глупости! снова оборвал искусник помощника, видя, как задрожали его губы. Люди после смерти не оживают, чтобы сосать кровь или есть плоть. Бывает, конечно, ходят мертвецы, нападают на людей, даже кусают. В войну такое случалось. Только не сами по себе это их чародеи поднимали, как големов. Отсюда и россказни. Видят люди, как в ночь после битвы павший воин вдруг встает и, путаясь в собственных кишках, пытается загрызть вчерашних товарищей, вот и начинают выдумывать. И невдомек им, что рядом чародей затаился. Хотя, конечно, даже среди искусников слухи разные ходят.
Какие? вытянул шею любопытный ученик, на миг забыв о своих страхах.
Будто бы особо хитрый конструкт может заменить чародея и управлять трупом. Или особенное проклятие может так повредить разум и тело человека, что он еще вроде бы и жив, но уже гниет и почти ничего не соображает. То есть ходить худо-бедно еще может, но разговаривать или делать какую-то работу нет. Он никого не узнаёт, и желание у него остается самое примитивное набить брюхо Да ты не трясись! хихикнул старик, глядя на своего помощника. Говорю же слухи. Я, пока в Оробос не попал, тоже во все это верил. Но теперь точно знаю: это слишком сложно. Может, и есть десяток чародеев на всю империю, которые смогли бы такое, только заниматься подобным они не станут, у них дел поважнее хватает. Здесь явно не тот случай, так что про мертвецов забудь.
А призраки? наконец выдавил из себя Оболиус. Если там призрак, что тогда?
Призраки, привидения, духи Старик пренебрежительно махнул рукой. Бывают. Только знай, что все страшные истории о них выдумки. Просто иногда после смерти человека можно увидеть как бы его образ или иллюзию, причем чаще в искусном зрении, нежели в обычном. Они безобидные и живым не досаждают. Ну, разве что кладбищенского сторожа напугают да после битвы бродят, людям голову морочат, да Старик замолчал, что-то вспоминая.
А призраки? наконец выдавил из себя Оболиус. Если там призрак, что тогда?
Призраки, привидения, духи Старик пренебрежительно махнул рукой. Бывают. Только знай, что все страшные истории о них выдумки. Просто иногда после смерти человека можно увидеть как бы его образ или иллюзию, причем чаще в искусном зрении, нежели в обычном. Они безобидные и живым не досаждают. Ну, разве что кладбищенского сторожа напугают да после битвы бродят, людям голову морочат, да Старик замолчал, что-то вспоминая.
Вы их видели? вытаращил глаза Рыжик.
Было дело, отчего-то скривился старик. Неприятный казус тогда получился Он снова замолчал.
Расскажите!
Нет.
А дух чародея отличается от простого? Он тоже неопасен?
Кто их разберет, этих чародеев, пробормотал себе под нос Толлеус. Всякое болтают, а что тут правда, что нет Тут старик словно встрепенулся и наставительно заявил Оболиусу: Я книгам больше доверяю, а там написано, что бояться нечего. И вообще насчет призраков не беспокойся. Они растворяются, когда силы кончаются, а кушать, чтобы пополнить запас, не умеют. День-два, неделя максимум и любое привидение исчезает навсегда.
И конструкты тоже?
Тут утверждать не берусь. Месяц или чуть больше в это я готов поверить. Но сомневаюсь, что эти создания могут без питания продержаться целый год. Впрочем, конструктов-то я как раз не боюсь, защита от них у меня теперь двойная. Толлеус самодовольно постучал по обручу-артефакту.
Чего же тогда боитесь? На последнем слове ученик икнул и закашлялся.
Чары там хитрые могут быть. А еще проклятий боюсь, честно признался старик. Они хитрые бывают, держатся долго, годами, и умирать от них мучительно Вот и проверим амулет даймона в деле! За такую цену он должен уберечь меня буквально от любой напасти! добавил он нарочито бодрым голосом и потер руки.
А ежели там ловушка?
Какая ловушка?
Обыкновенная. Самострел с отравленным наконечником или пол провалится, а внизу колья! выпучил глаза Рыжик, дав волю фантазии.
Искусник тоненько, по-старчески захихикал:
В императорской сокровищнице запросто, но у чародея в доме ни за что не поверю! Иначе какой он чародей после этого?
Такими разговорами развлекались путники по дороге, попутно завернув к загону с мохнатками. Там Толлеус распорядился взять одно животное с собой, подмигнув Оболиусу, но не отвечая на его закономерный вопрос.
Добраться до замка было не так-то просто. Во-первых, ехать оказалось дальше, чем виделось с холма, во-вторых, по раскисшей после продолжительных дождей земле взобраться на горку удалось с большим трудом. Она хоть и ниже той, что высилась перед деревней, зато уходила вверх гораздо круче.
Все-таки это был не дом, а именно маленький замок с каменной стеной по периметру и монументальной цитаделью, увенчанной башенками. Хотя, конечно, для длительной обороны сооружение явно не предназначалось: стена низковата, без зубцов и бойниц. Последнего оплота отдельно стоящей высокой башни во дворе, куда можно попасть только с помощью длинной лестницы, нет и в помине. Так что от настоящих солдат здесь не спрятаться. Но против деревенского сброда и лесного зверья убежище вполне надежное.
Несмотря на то что целый год здание и территория не знали человеческой руки, следов запустения не наблюдалось. Разве что через приоткрытые ворота во дворе видны были чахлые пучки травы, пробивающиеся между булыжниками мостовой, да на отсыревших от долгого пребывания под дождем деревянных створках зеленел свежий мох. Над головой стремительными молниями сновали ласточки. Очевидно, где-то здесь у них были свиты гнезда, и сейчас птицы весело носились к озеру и обратно, вылавливая насекомых. Присмотревшись, старик заметил одно гнездо, прилепившееся аккурат под красной крышей. Юркая хозяйка, зажав в клюве синюю стрекозу, как раз в этот момент влетела в свой домик.
Смотри, показал он Оболиусу, ткнув посохом в ту сторону. Было бы проклятие, птиц здесь не водилось бы!
Бледный подросток проследил направление, но энтузиазмом не преисполнился.
Я что-то чувствую! поежился он.
Что? посерьезнел искусник.
Не знаю! Рыжик готов был расплакаться.
Это ты свои страхи чувствуешь! раздраженно проворчал старик. Ну, не стой столбом!
А можно я здесь лошадь постерегу?
Не знаю! Рыжик готов был расплакаться.
Это ты свои страхи чувствуешь! раздраженно проворчал старик. Ну, не стой столбом!
А можно я здесь лошадь постерегу?
Как хочешь, буркнул Толлеус. Можешь ждать меня здесь, ты мне внутри не нужен!
И это была чистая правда роль Оболиуса виделась ему совсем иной, если вообще до него дойдет дело.
Упрашивать ученика не пришлось, он поспешно отступил на несколько шагов от ворот, а потом и вовсе забрался в телегу, готовый в любой момент умчаться отсюда со всей доступной лошади скоростью.
Толлеус покачал головой. Сказать по правде, он тоже ощущал нечто, что не мог охарактеризовать словами, и лезть на рожон не торопился. Это была не угроза. Скорее близость чего-то могучего. Точно! В Маркине в центре управления манонасосами чувствовалось нечто подобное от главного канала мощным потоком шло такое же воздействие таящейся внутри силы. Ну, может быть, не совсем такое, но похожее: казалось, сама земля в этом месте дышала мощью. Интересно, что это, откуда и, самое главное, стоит ли опасаться? Увы, прояснить этот вопрос не было никакой возможности, поэтому старик выбросил его из головы. Сейчас же возникла новая мысль: можно ли эту силу как-нибудь оприходовать? Идей на этот счет у искусника нет, однако над решением стоило хорошенько подумать. Впрочем, это задача не сегодняшнего дня. Сейчас кордосца в первую очередь интересовало золото.
Толлеус серьезно подготовился к штурму, но сперва собрался хорошенько все изучить с помощью «Ока». Поднеся красный камень к глазу, он повел конструкт во двор. Все было спокойно. Впрочем, старик не ожидал здесь сюрпризов. Другое дело сам дом. И прежде чем соваться внутрь, хотелось определить, есть ли в этом смысл. Схему этажей Толлеус примерно представлял. Еще в деревне он нашел и расспросил Просю мужеподобную барышню, которая в течение нескольких лет прислуживала хозяину замка. Она, кстати говоря, единственная, кто бывал внутри и здравствовал до сих пор. С ее слов, однажды она, как обычно, поднялась на гору с корзиной и вошла в дом. Добравшись до кухни, поставила свою ношу на стол и стала искать господина Гласуса, чтобы получить положенную монетку. В этот раз она ушла ни с чем, хотя особо не усердствовала с поисками. Хозяин иногда отлучался в Боротон, поэтому Прося не придала его отсутствию большого значения.
На следующий день она пришла снова с новой порцией продуктов и заметила, что к вчерашней корзине никто не притронулся. У нее появились подозрения, но и на этот раз женщина просто ушла, решив не совать нос в чародейские дела. На третий день по плану нужно было проводить уборку, и она привычно принялась за дело. Когда Прося мыла пол на первом этаже, то услышала из конюшни ржание голодной лошади и поняла, что хозяин никуда не уезжал. Тогда она поднялась наверх и хотела войти в покои чародея, но тут ее обуяла такая жуть, что она даже сама не поняла, как скатилась по лестнице на первый этаж. Внизу наваждение сразу же прошло. После этого женщина здраво рассудила, что лучше не искушать судьбу и держаться от замка подальше. С тем и ушла, уведя за собой лошадь, чтобы спасти от голодной смерти. Мародерствовать она не стала, хотя на кухне была серебряная посуда. Об иных богатствах Прося ничего не знала. Разве что помнила большой перстень на пальце хозяина. Больше ей нечего было добавить.