Последние дни. Том 1 - Тим Пауэрс 6 стр.

 Возьми его, Анжелика,  сказал он напряженным голосом.  Вряд ли я нынче утром смогу даже удержать его: сегодня руки полностью принадлежат Гудини.

Анжелика шагнула вперед, вытянула пистолет из-за ремня Пита и убедилась в том, что он заряжен и поставлен на предохранитель. Потом она сунула его за пояс своих джинсов и прикрыла блузкой.

Кути кивнул:

 Мы примем их любезно, но не будем забывать об осторожности.

Из-за открытой кухонной двери Анжелика услышала приближающийся с улицы нестройный рокот, как будто толпа неумелых барабанщиков вразнобой колотила во множество ритуальных барабанов bata, и получалось это у них так плохо, что ориши наверняка с негодованием отвергли бы эту, с позволения сказать, музыку; выйдя наружу, она решительно прошла на залитую солнцем подъездную дорожку и увидела, как большой угловатый ярко-красный пикап повернул с улицы и медленно, дергаясь, пополз по пологому склону туда, где она остановилась. Боковым зрением она увидела, что слева от нее уже стоял Кути, а справа Пит, и взяла их за руки.

Красный грузовичок, гремя и подпрыгивая, остановился, не доехав до них пары ярдов. Он был покрыт пылью и испещрен потеками, но все это не скрывало красной окраски, и Анжелика заметила, что на расстоянии примерно фута машину окружает аура, мерцающая, как слой нагретого воздуха, и что сквозь нее листья рожкового дерева, растущего по другую сторону дорожки, показались серыми.

Что-то лязгнуло, водительская дверь со скрипом отворилась, и на тротуар спрыгнул поджарый мужчина по виду сверстник Пита; Анжелика решила, что его потертая обувь и джинсы лишь на первый взгляд кажутся повседневными, а на худощавом загорелом лице, насколько можно было разглядеть сквозь пышные неухоженные усы цвета табака с пеплом, застыло напряженное и настороженное выражение.

 В чем мы видим проблемы?  нараспев произнес он, и, по крайней мере, в его голосе и во взгляде прищуренных карих глаз угадывался юмор.

Медленно открылась пассажирская дверь, и на поросшую травой обочину подъездной дорожки сошла беременная женщина, одетая в измятый белый льняной сарафан. Она тоже выглядела измученной; ее белокурые волосы были собраны на затылке в простой непритязательный «конский хвост», но Анжелика подумала, что даже сейчас эта женщина прекраснее всех, кого ей приходилось когда-либо видеть.

 Проблемы у нас могут быть только те,  ровным голосом ответил Пит,  которые вы привезли с собой. Кто вы такие?

 Верно подмечено,  заметил усатый и спокойно кивнул.  Насчет того, что мы привезли с собой. Прошу прощения, я Архимедес Мавранос, а эта леди Диана Крейн.  Он посмотрел мимо Анжелики и вскинул бровь.  И, конечно же, просим прощения за то, что нарушили ваше веселье.

Анжелика оглянулась и поняла, что большинству посторонних толпа, собравшаяся на их стоянке, должна была показаться по меньшей мере странной: коленопреклоненные старухи, возносящие благодарственные молитвы, мужчины и женщины, делающие вид, будто плавают, или вышагивающие гусиным шагом, или размахивавшие наподобие регулировщика на перекрестке руками и всячески сгибавшие избавленные от боли конечности, и эти шестеро совершенно голых мужчин, собравшихся у маленького надувного бассейна

 Мы всего лишь смиренно ищем,  продолжил Мавранос, сделавшись совершенно серьезным,  мужчину с незаживающей раной в боку.

Выдержав короткую паузу, Кути выпустил руку Анжелики и поднял окровавленную ладонь, а потом, медленно, как будто решив сдаться полицейскому и показывая тому имеющееся оружие, задрал рубашку и продемонстрировал пропитанную кровью повязку.

 Ребенок!  воскликнул Мавранос и бросил уничтожающий взгляд на Пита. Он пристально вгляделся в Кути и шагнул вперед. Анжелика уронила правую руку на выпиравшую из-под блузки рукоять пистолета, но пришелец опустился перед Кути на колени и взял левую руку подростка мозолистой загорелой ладонью.

 Ты перекрутил часовой ремешок, как ленту Мебиуса?  мягко сказал он.  Тебе это больше не поможет, сынок. Делая это теперь, ты всего лишь закрываешь себя от себя же.  Произнося эту фразу, он успел расстегнуть ремешок и положил часы в карман рубашки Кути.  Если ты понимаешь, о чем я. О, да у тебя и ремень так же перекручен. Это исправляй-ка сам. Боже мой, мальчик,  с этими словами он, тряхнув головой, легко поднялся на ноги,  обе ноги и левая рука! Ты, наверно, чувствуешь себя слабым, как новорожденный котенок.

Кути, похоже, растерялся, словно по ошибке зашел в женскую уборную. Он поспешно выдернул ремень из брюк, расправил сделанный виток и снова заправил его в шлевки. Потом он указал на машину и угрюмо спросил:

 Почему ваша тачка цвета крови?

Беременная женщина, так и стоявшая возле двери, закрыла глаза, а Мавранос скрестил руки на груди и несколько раз кивнул.

 Понятно, заходим издалека. Ты, значит, выбираешь легкий путь, а мне остается ползти по уши в грязи, так, что ли? О нет, мальчик, это был не тот вопрос!

Он повернулся и направился к так и оставшейся открытой водительской двери, и Анжелика понадеялась было, что эти двое (и все то, что они привезли в машине) сейчас укатятся прочь, но Мавранос лишь наклонился и извлек баночку пива «Курз», из которой, судя по тому, как он держал ее в руке, неторопливо возвращаясь обратно, уже успел отпить половину.

Сделав глоток, он снова заговорил:

 Но раз уж ты спросил Эта леди и ее подруга выкрасили машину в красный цвет в Великую среду 1990 года в Лас-Вегасе, чтобы обмануть полицию (как кровь агнцев на дверях в Египте, верно?), и с тех пор машина с-понтом-анно становится красной каждый год на Святую неделю. А вообще-то она синяя.

 Но ведь сейчас не Святая неделя,  возразил Пит,  а Новый год.

 О, поверьте, эта несуразность не ускользнула от моего внимания,  ответил Мавранос. Он снова посмотрел на Кути и нахмурился: А ведь ты пару лет назад был уличным попрошайкой в Лос-Анджелесе, да? С чернокожим стариком и собакой. Разве не тебе я дал пять долларов?

Глаза Кути широко раскрылись, а потом сузились в слабой, смущенной улыбке.

 А ведь верно. И машина была синей.

 Именно,  согласился Мавранос.  И помню, я еще тогда увидел, что на твоей голове должна быть корона. Можно было догадаться, что сегодня мы отыщем именно тебя.  Он нагнулся, поставил банку на асфальт, выпрямился, смачно плюнул в раскрытую ладонь и сильно стукнул по плевку кулаком; брызги полетели в сторону кухни, и он впервые посмотрел на чудной старый дом.

Глаза Кути широко раскрылись, а потом сузились в слабой, смущенной улыбке.

 А ведь верно. И машина была синей.

 Именно,  согласился Мавранос.  И помню, я еще тогда увидел, что на твоей голове должна быть корона. Можно было догадаться, что сегодня мы отыщем именно тебя.  Он нагнулся, поставил банку на асфальт, выпрямился, смачно плюнул в раскрытую ладонь и сильно стукнул по плевку кулаком; брызги полетели в сторону кухни, и он впервые посмотрел на чудной старый дом.

Его взгляд остановился на вывеске над дверью.

 А ведь я,  негромко сказал он,  несколько лет назад встрял в историю, связанную с тестикулами Леона.

Анжелика, несмотря на все свое напряжение, тоже смутилась.

 Льва,  поправила она.  Всем consultorios дают названия, связанные со смелыми животными: отвага леопарда и тому подобное. Это традиция.

Мавранос перевел взгляд на нее, его глаза сверкнули было, но тут же обрели свой обычный насмешливый прищур.

 Что поделать, мэм, мы, куда ни глянь, попадаем в паутину традиций. Так вот, случайная траектория моей слюны указала на ваш дом. Вы дадите моей компании позволение войти внутрь?

Анжелика вдруг осознала, что в старом красном грузовичке находится кто-то еще, кто-то, занимающий центральное положение во всей этой истории (больной, или раненый, или даже мертвый), и тут же ей очень захотелось, чтобы никто из этих пришельцев не попал внутрь «Солвилля». Судя по всему, они не могут это сделать без прямого позволения и она открыла было рот, чтобы отказать

Но Кути заговорил раньше.

 Я господин этого дома,  сказал подросток.  И я даю вашей компании позволение войти.

Анжелика резко повернулась к Кути; она почувствовала, что ее щеки краснеют.

 Кути, что ты  Тут она осеклась и молча, удрученно выдохнула.

Лицо Кути под лохматой шапкой черных волос сделалось худощавее и взрослее, но извиняющаяся улыбка, адресованная ей, была теплой, полной сыновней любви и детской печали.

Мавранос жестко ухмыльнулся.

 Мэм, что вы собирались мне сказать, я знал заранее,  пророкотал он.  Ну, ладно К мальчику уже вернулись силы, и он, наверно, сможет помочь мне и этому джентльмену с переноской.  Он поднял с мостовой банку, допил пиво и бросил пустую банку в траву. Потом тихо, пожалуй, обращаясь к самому себе, сказал: Но почему мальчик не мог спросить меня, чья это машина?

И снова Анжелика открыла рот, чтобы что-то сказать, но Мавранос жестом попросил ее помолчать.

 Спорное положение и риторический вопрос,  сказал он.  Но, полагаю, так всегда бывает.

 По крайней мере, дайте мне сорок девять центов,  сказала Анжелика.

«Если эти люди заплатят мне и, таким образом, станут моими клиентами,  думала она,  нас могут защитить ориши, если, конечно, здесь остались хоть какие-нибудь ориши и если после всего, что случилось сегодня, мое ita хоть что-нибудь значит».

Мавранос сонно улыбнулся и вытащил из кармана горстку мелочи.

 Смотрите-ка,  сказал он,  точно,  и бросил четвертак, два десятицентовика и четыре пенни в ее дрожащую протянутую руку. Потом посмотрел мимо Анжелики на Кути и Пита: Не поможете, парни? Дайте-ка я открою заднюю дверь.

Он тяжелой походкой побрел вдоль машины, побрякивая ключами в кармане джинсовой куртки, а Кути и Пит тревожно переглянулись и направились за ним.

Книга первая

Добраться до лодок

Глава 3