Значит, так, дорогая! Все это, она кивнула на тумбочку, где стояла бутылка и пепельница, не-до-пус-ти-мо! Ты поняла? Ты сама знаешь, чем это может кончиться!
Оля презрительно сощурилась:
Ага, ты еще прочти мне лекцию о женском алкоголизме, который неизлечим. А ты знаешь, что такое боль? Когда хочется кричать, орать в голос, разбить окно! А ваш вонючий анальгин мне как мертвому припарка. А ты знаешь, что такое быть одной? Совсем одной, когда хреново, а даже поплакать некому? Когда никому ты не нужна? Я же все понимаю я надоела тебе до белых чертей! Просто ты человек приличный и не можешь меня послать. Я бы могла, а ты нет! Ты будешь мучиться, страдать, возможно, в душе ненавидеть. Но, как запряженная кобыла на пашне, станешь отрабатывать свой долг. Потому что ты приличная, порядочная, жертвенная и жалостливая. К тому же мы дружим с детства. А я не такая, Алька, я другая! Да и вообще Я бы так не смогла, если честно.
Дурочка ты, улыбнулась Аля. При чем тут жертвенность и детство? Просто я люблю тебя, вот и все. А по поводу этого Аля снова кивнула на бутылку. Этого не будет, поняла? С курением твоим я не борюсь, бесполезно. Но бутылки приносить не буду. А если увижу все, Олька! Это мое последнее слово. И постаралась сменить тему: Так, ты есть собираешься? Я тут кое-что принесла. То, что ты любишь! Или погрею супу? А может, котлетку?
Оля покачала головой.
Ни суп, ни котлету не буду. Тошнит. А вкусненькое Мороженое?
Мороженое как-то не подумала, куплю завтра. Сливки и калорийные булочки, брала еще теплые. Ну что? Будешь?
Пока Оля ела, Аля прошлась по квартире в поисках спиртного.
Нашла запечатанную бутылку сухого, початую лимонной водки и плоскую фляжечку коньяка. Все вылила в унитаз.
Дождавшись, пока Оля уснула, потихоньку оделась и пошла домой.
Счастье, что еще так близко! А если бы другой край города? Почему-то она почувствовала такую страшную слабость, будто разгрузила пару вагонов. И отчего? Ведь ничего такого не делала
С того дня Аля, что называется, вошла в режим. Утром институт, после Оля: душ, кормежка, треп. Олино настроение менялось, как неустойчивая апрельская погода: то смех в голос, то плач и жалобы на жизнь.
Как-то Аля спросила, знает ли она что-то о Гарике, созванивалась ли с ним, ну и вообще.
Оля покрутила пальцем у виска:
Ты что, дура? Звонить этому уроду, который сделал меня инвалидом и сломал мне всю жизнь?
Ты что, дура? Звонить этому уроду, который сделал меня инвалидом и сломал мне всю жизнь?
Ну он же не виноват, оправдывалась Аля. Он же не специально. Да и сам инвалид теперь на всю жизнь. К тому же друзей потерял. Ты представляешь, какое это чувство вины? И как с этим жить? Ему не позавидуешь
А мне? закричала Оля. Мне позавидуешь? У него-то жена, ребенок, мать и теща. Старший брат, между прочим. Есть кому горшки выносить! А я? Переломанная, перебитая, без работы и без семьи. Да он на коленях должен передо мной полжизни стоять и деньги, кстати, дать! На что мне жить, Аль? Как выживать? Работать я не могу, пенсия три копейки! А ты мне: его пожалеть? Да пошел он! Скотина.
Аля не решилась возразить: это была Олина правда, и она имела на нее право.
А денег на самом деле катастрофически не хватало. И начались Алины походы по комиссионкам. Боже, какое же это было унижение! Как она это ненавидела и как боялась!
Огромные очереди бедных, плохо пахнувших людей. Сплошное нытье и жалобы на родню, одиночество, бедность
В основном в очередях толклись бабки, озлобленные, наглые и несчастные.
Приемщиц все знали наперечет Нинка сука и хамка, дает копейки, к ней не дай бог. Розанна хитрая, хорошее сразу цап и под прилавок, своим. Но за хорошие вещи дает хорошо.
Да и не орет, как Нинка, все-таки армянка, уважает старость. Третья Амалия Петровна, строгая, как директор школы. Странно смотрелась она за приемочным столом двубортный костюм темного цвета, высокая «башня» на голове, строгие «учительские» очки и сильно накрашенные, ярко-морковные, толстые губы.
Говорили, что Амалия справедливая, оценивает по правилам, но с таким опытом, что ее точно не проведешь.
В общем, там были свои интриги и свои отношения.
Аля тряслась, как осиновый лист. Не из-за боязни попасть к злобной Нинке от самой ситуации. Какой стыд и позор.
Не повезло попала именно к Нинке. Тетки из очереди посмотрели на нее с сочувствием.
Приемщицы сидели на длинным столом, на который выкладывались вещи сдатчиков. Аля с трудом открыла чемодан и беспомощно и жалобно посмотрела на суровую Нинку.
Вынимать? еле слышно прошелестела она.
Нет, зло усмехнулась та, не вынимай! Так оценю.
Аля, униженная и растерянная, стала медленно вытаскивать вещи и увидела, что у Нинки загорелись глаза.
Быстро и ловко она прощупала кофточки и юбки и, воровато оглянувшись, тихо шепнула Але:
Жди меня на улице позади дома.
Аля стояла как в ступоре.
Потом дошло, и она быстро закинула вещи обратно. Амалия Петровна и Розанна не сводили с нее глаз.
Аля выскочила на улицу. Что делать? Бежать или ждать Нинку?
Сзади ее цепко схватили за плечо.
Ну что замерла? Идем!
Они завернули за угол дома. Аля шла за Нинкой как овца на привязи. Остановились за трансформаторной будкой. Нинка торопливо закурила.
В общем так, подруга. Вещи у тебя хорошие, сплошной импорт, почти неношеные.
Еще бы два дня Аля стирала, гладила и отпаривала.
Зачем тебе в зал их отдавать? оглядываясь, жарко шептала Нинка. Залапают, потом зальют, помадой запачкают. И будешь ждать до второго пришествия, когда продадутся! Короче, даю тебе сразу за все без всяких процентов. Усекла?
Растерянная, Аля не знала, как быть. С одной стороны, понимала, Нинка ее обдурит за милую душу. А с другой она сразу получит деньги. И не нужно будет ждать, переоценивать и все остальное. И выгоду искать им не нужно им нужны деньги, сегодня, сейчас. На мясо и хлеб, на сигареты и лекарства.
Я согласна, кивнула Аля.
Нинка выкинула бычок и, не вынимая вещей из чемодана, ловкими пальцами перебрала их, перещупала, пересчитала.
Потом достала деньги, моментально вытащила из довольно увесистой пачки купюры и сунула Але.
А еще что-то есть?
Есть, да. Зимнее есть: шуба, сапоги.
А посуда? Взгляд у Нинки был хищный, птичий, цепкий.
Наверное, нерешительно сказала Аля. Это не мое, подружкино. А у нее тяжелая ситуация.
Нинка перебила:
У всех тяжелая ситуация! В общем, так. Записывай мой телефон и, как соберешься, звони. Ни в какую очередь не вставай, встретимся у меня. За все дам хорошо, по-честному. Только говна не вези не возьму. Да, и еще если есть золото или цацки, тоже тащи! И про посуду не забудь. Она уж точно уйдет, усекла?
Аля кивнула.
Не попрощавшись, Нинка схватила чемодан и быстро направилась прочь.
А чемодан? успела выкрикнуть Аля.
В следующий раз верну! Куда мне сейчас шмотки твои деть?
Аля приехала к Оле вымотанная, как после тяжелого гриппа, еле ноги передвигала. Рассказала про приключения, пересчитали деньги. Она боялась, что Оля будет ругать ее, но та развеселилась и похвалила:
Ага, умеешь, когда захочешь! Ну ты и ловкачка! Завела подружку в комиссионке. Ценное приобретение!
Деньги разложили по кучкам оплата коммунальных услуг, долг накопился за три месяца, деньги на аптеку, ну и на питание. Казалось, что на все должно хватить.
Домой Аля шла на чугунных ногах ей казалось, что сегодня был едва ли не самый сложный день в ее жизни. За последние несколько лет определенно.
Олино настроение продолжало скакать, как температура. Но чаще всего оно было ужасным. Оля вспоминала дни до аварии, принималась рыдать и жалеть себя, проклинать Гарика и всю свою жизнь.
Аля утешала ее, успокаивала, уговаривала, что скоро весна и они будут гулять пока опасно и скользко, но надо перетерпеть. Что все равно Оля красавица, и все заживет, конечно же, заживет, и жизнь вернется в свою колею!
А летом они поедут на море, на Черное, теплое! И будут купаться и загорать, есть сладкие персики и виноград, гулять по бульвару, пить кофе в кафешке на набережной и болтать, болтать бесконечно! Как тогда, в детстве, помнишь?
«Потому что нам всегда есть о чем говорить, правда, Олька?» И всхлипывающая Оля засыпала на ее плече.
Такая родная, такая любимая. И такая несчастная.
С Нинкой «дружба» наладилась теперь она приезжала сама. Выпрашивала у Оли шубу, но та не отдавала:
А в чем я буду ходить следующей зимой?
Следующей зимой найдешь нового Нинка употребляла ужасное слово, от которого Алю начинало тошнить, и он купит тебе новую шубу.
Оля вяло отмахивалась:
Отстань, подумаю.
Вместе с Нинкой из дома улетел китайский кофейный сервиз, две богемские вазы, столовые приборы с перламутровыми ручками и еще много чего другого, что ушлая Нинка выцепливала острым и опытным взглядом.
Нинка считала, что теперь они с Олей подружки. Аля так, побоку, как мебель. А вот Олька нормальная девка, своя. Жаль ее, конечно. Не повезло. Но ничего, оклемается. Молодая, да и красивая. Чего ее жалеть? Еще оправится и найдет мужика. Это у нее, у Нинки, ни хрена не складывается: муж пьянь и гуляка. И кому такой нужен? Сама бы избавилась, а девать его некуда. Комната в коммуналке, сын вообще одни слезы. В тринадцать лет попался на воровстве, еле отмазали. Но испугался, кажется, мало. Так что ждет Нинку веселая жизнь. И чего жалеть этих дур? Они при квартирах, при тряпках. А главное они молодые. И совесть Нинку не мучила каждый выживает, как может. Дурила этих кретинок? Конечно. Наживалась на них будь здоров. Да, повезло ей с ними.
Аля чувствовала, что «дружба» с Нинкой к хорошему не приведет. С одной стороны, ей было легче зная, что почти каждый вечер после работы Нинка у Оли, можно было идти домой отдыхать и заниматься, пить чай с ба, читать книги и думать о Максиме. Но на душе было неспокойно. Понимала ведь, что и выпивают, и курят. Да и вообще от Нинки всякого можно было ожидать. И самого мерзкого в том числе. Но понимала и другое с двумя ей не справиться. Да и так устала, что ни на что не было сил. В конце концов, как говорит ба, у каждого есть выбор.
Однажды Аля не выдержала, в одиннадцать вечера рванула к Ольге, почуяв беду. Открыла дверь, и в нос ударил запах кислого, перегара, дешевого вина, стойкий, впитавшийся в мебель, уже не выветривающийся запах ядреного табака запах притона, каким Аля его представляла. В квартире было подозрительно тихо. Аля прошла в Олину комнату. Оля спала, раскинувшись на неразобранной кровати, в грязных джинсах и замусоленной майке, со спутанными волосами и с размазанной по лицу тушью.