Реквием по вернувшимся - Игорь Вереснев 23 стр.

 И это тоже. А ты должна вспоминать, что было в пе

 Вспомню, когда нужно будет! Ты можешь связаться с Круминем? Его виз почему-то не отвечает.

 Естественно не отвечает. Потому что лежит в кабинете, в верхнем ящике стола, за которым ты недавно сидела. Визифон идеальный след для ищеек СБК.

 СБК? Служба безопасности?

 Да. Рано или поздно они разнюхают о происходящем. Надеюсь, что поздно, но подстраховаться никогда не вредно. Так что Ивана ты не найдёшь. А то, что ты хочешь с ним поговорить Я передам, разумеется.

Иван Круминь

Круминь разлепил веки. Грудь болела, он пытался сделать вдох и не мог. С трудом перевернулся на бок, посмотрел на датчик системы жизнеобеспечения. Уровень кислорода был за красной чертой. Пришло какое-то отстранённое удивление сколько же он здесь провалялся, что успел баллон израсходовать? Он перевёл взгляд на циферблат хронометра: сорок семь с половиной часов. Подумал, что надо бы как-то добраться до шлюпки, к резервным баллонам. Попробовал приподняться и со стоном повалился назад. Каждое, самое малое движение отзывалось взрывом боли в голове. Двадцать шагов до шлюпки были расстоянием непреодолимым. Если потерять сознание, то это навсегда. Следовало что-то придумать

«Кислородный баллон» думать было трудно. Мысль, которую он пытался ухватить, больно била в висок:  «кислородный баллон Маслова» Но мысль была спасительной: «кислородный баллон лежащего в двух шагах Маслова». Если Степан мёртв, то ему кислород не нужен.

Медленно передвигая руки и ноги, чтобы не провалится в беспамятство от разрывающей голову и лёгкие боли, Круминь прополз эти полтора метра. Наверное, бортинженер умер ещё до того, как шлюпка опустилась в кратер. Из последних сил удерживая сознание, Иван подключил воздушный шланг к его баллону. И провалился в черноту. Но теперь это было не страшно. Струя свежего воздуха хлынула в лёгкие.

Второе возвращение было не таким болезненным. Голова не гудела, только в груди покалывало при каждом вздохе. Круминь открыл глаза и понял вдруг, что «облако» ушло. Больше того, его не было и в первый раз, иначе он не увидел бы ни шлюпку, ни тело Маслова. Но тогда не сообразил, слишком хреново было.

Он отстегнул баллон от портупеи бортинженера, встал с третьей попытки,  поковылял к шлюпке.

Коцюба сидела там, где он её оставил. Он ведь сказал «сиди здесь!», вот она и сидела. На датчиках системы жизнеобеспечения нули. Пульс, дыхание И там же, на нулевой отметке, датчик кислородного давления. Потеряли сознание они, видимо, одновременно, но потом Круминю повезло,  он очнулся и смог добраться до кислорода. А Елене не повезло. Задохнулась, сидя рядом с резервным запасом.

Иван отвернулся, оглядел лагерь. И сразу же увидел остальных. Виктор лежал возле аккуратной горки наполовину упакованного оборудования, Вероника чуть ли не под самым днищем шлюпки, в метре от посадочной опоры. Все погибли, все четверо. Все, кого он привёл сегодня,  нет, уже не сегодня, не вчера даже,  на эту чёртову планету! Все, кто верил в его опыт, знания, предусмотрительность Все! А он-то обещал Ярославе не потерять никого Было больно. Куда больнее, чем три с половиной часа назад. Душа и совесть всегда болят сильнее, чем голова и лёгкие.

Он забрался внутрь машины, тяжело повалился в пилотское кресло. Включил передатчик.

 Шлюпка вызывает Вахту! Шлюпка вызывает Вахту!

Корабль молчал. Иван не испугался. Не удивился почти, воспринял молчание, как должное. Это было логическим завершением кошмара корабль он тоже потерял. И Ярославу. Оставалось закрыть глаза и умереть самому. Жить не было ни желания, ни сил

Тихий, монотонный голос прорвал тишину в наушниках шлемофона. Этот голос он был страшнее, чем гром. Вернее, слова простые, понятные, сотни раз слышанные, известные наизусть.

Гелеоорбитальный маяк вёл непрерывное оповещение всех, находящихся в локальном пространстве G00010496, о том, что права на использование данной системы принадлежат Европейско-Российскому Союзу, что вторая планета открыта, исследована и картографирована кораблём-разведчиком «Христофор Колумб».

Это было абсурдом. Абсурдом из абсурдов. Маяк они должны были запустить вчера, перед выходом из системы если бы экспедиция завершилось благополучно, если бы группа высадки не погибла позавчера! Получается, с кораблём ничего не случилось? Он просто-напросто вернулся на Землю?!

Это было невозможно, это противоречило уставу и здравому смыслу. На шлюпке имелся семидневный резерв кислорода. Если связь прерывалась, корабль обязан был ждать эти семь дней. Плюс ещё семь. Ни Буланов, ни Медведева не бросили бы группу высадки, пока оставалась хоть какая-то надежда. Ярослава не бросила бы его ни при каких обстоятельствах!

Тем не менее, корабль ушёл. Объяснений этому не было. Круминь сидел в шлюпке, слушал сигнал маяка и не знал, что ему делать дальше

Иван Круминь

 Может быть, мне нужно поговорить с Еленой? Рассказать?

Круминь неуверенно посмотрел на Ярославу. Солнечные зайчики проскальзывали сквозь густую виноградную листву и прыгали по её лицу, по каштановым прядям, упавшим на плечи, по рукам, лежащим на дощатом, собранном с нарочитым примитивизмом столе, по горке румяных, толстеньких оладий на тарелке, с голубой точно в сказке!  каёмкой, по мисочке янтарно-жёлтого, густого мёда. Впрочем, по бортику мисочки прыгали не только солнечные зайчики. Здесь же ползала жёлто-полосатая элегантно узкая в талии оса, наглая и деловитая, как все осы. Ос Иван не любил. Как всех наглых и деловитых.

 О чём ты хочешь ей рассказать, Ваня?  Ярослава качнула головой, и зайчики запрыгали резвее.  О том, что увидел, когда «облако» ушло? Она и так на грани истерики, не сегодня-завтра сорвётся и начнёт делать глупости. А ей ведь нужно вспомнить пещеру. Если мы не узнаем, что там было, то не сможем быть уверенными на сто процентов.

 На сто процентов  Круминь невесело улыбнулся.  Ты оптимистка.

Они сидели на лавочке под виноградным навесом, в маленьком дворике на самой окраине Симферополя. Здесь никто не слышал имён Ивана Круминя и Ярославы Медведевой. Для соседей они были просто супружеской парой, мужчиной и женщиной, снявшими домик для отдыха,  мало ли туристов приезжают в Крым летом? И как самая обычная супружеская пара, мужчина и женщина полдничали на свежем воздухе кушали оладьи с мёдом. Румяные оладьи, выпеченные по какому-то старинному рецепту не менее старинным способом. Разумеется, стандартный кухонный агрегат, которым был оборудован гостевой дом, приготовить такое чудо не смог бы. Оладьи приехали сюда полчаса назад из «Гнезда чайки».

Они сидели на лавочке под виноградным навесом, в маленьком дворике на самой окраине Симферополя. Здесь никто не слышал имён Ивана Круминя и Ярославы Медведевой. Для соседей они были просто супружеской парой, мужчиной и женщиной, снявшими домик для отдыха,  мало ли туристов приезжают в Крым летом? И как самая обычная супружеская пара, мужчина и женщина полдничали на свежем воздухе кушали оладьи с мёдом. Румяные оладьи, выпеченные по какому-то старинному рецепту не менее старинным способом. Разумеется, стандартный кухонный агрегат, которым был оборудован гостевой дом, приготовить такое чудо не смог бы. Оладьи приехали сюда полчаса назад из «Гнезда чайки».

Иван не понимал эти оладьи. До них ли сейчас? Собственно, он многое не понимал в Ярославе. Например, огромный, стоящий в совершеннейшем уединении дом на берегу моря,  непонятно зачем и непонятно как приобретённый. Или невероятное стечение обстоятельств, позволившее Медведевой попасть в экипаж «Колумба». Или необъяснимая позиция в нынешних обстоятельствах

 Что же мне остаётся, кроме оптимизма?  Ярослава пожала плечами.  Расскажи лучше, что тебе удалось выяснить.

 У Виктора те же симптомы, что у Вероники. Судя по его рассказу, во всяком случае. Но я ему доверяю. Самое замечательное, что он не испуган, а, скорее, заинтригован происходящим. Даже затеял комплексное самообследование. Он пообещал ни с кем не контактировать пока.

 Что Степан?

 А Степан со мной встречаться отказался. И разговаривать не захотел, отключился. Мне показалось, он очень испуган. Он бы не испугался так, если бы всё ограничилось только неожиданными воспоминаниями. Думаю

  симптомы появились и у него.

 Да. И он злится на меня. Догадываюсь, почему.

Иван помолчал, ожидая, не спросит ли Ярослава ещё что-нибудь. Тронул было ложку, наполовину утонувшую в меду, но зловредная оса мгновенно заметила покушение на свою добычу. Проворно перебирая лапками, поползла по бортику миски прямо к его пальцам. Точно такая же цапнула его за руку перед самым приездом Ярославы.

Иван оставил ложку без боя. Вздохнул. И попытался подвести итог их маленького расследования:

 Думаю, что мы столкнулись с каким-то неизвестным нам воздействие на человеческий организм. Возможно, облучение, возможно, что-то иное. У троих, остававшихся в лагере, симптомы болезни уже проявились, потому что они дольше подвергались воздействию, чем мы с Еленой. А судя по тому, что нам и память подменили, и запись бортовых видеокамер подделали, воздействие это вовсе не случайное, а очень даже целенаправленное. Слава, пора сообщать руководству. Это не шутки.

 Может, лучше сразу в СБК?

 Может и в СБК. Мы не знаем, кто и зачем это сделал, но акция явно направлена против космофлота Еврόссии. Нет, не спорь! Я отдаю себе отчёт, что нас всех ждут полная изоляция и весьма неприятные процедуры. Я полностью согласен с твоими аргументами нет гарантии, что в результате этих процедур самочувствие Вероники и остальных улучшится. Не исключено, что всё выйдет с точностью до наоборот, и это решение будет стоить всем нам жизни. Но если мы не сообщим, то это нет, это не просто нарушение устава, должностное преступление. Это будет предательством! Понимаешь?

Ярослава чуть заметно улыбнулась.

 И кого же мы предаём? Никак, Еврόссию? Нашу родину-маму?

 Слава, не надо ёрничать! Неуместно, знаешь ли

 Не буду. Но кто, по твоему, прячется в том «облаке»? Консорциум? Арабская лига? Индусы? Китайцы?

Жадность подвела жёлто-полосатую нахалку. Не удержавшись на черенке ложки, она брякнулась в самую сладко-вязкую гущу. Иван мстительно хмыкнул.

 Откуда мне знать? Никто из них не любит нашу страну.

 А есть за что? Ладно, молчу. Хорошая у тебя гипотеза, Ваня, удобная. Но я её разобью по трём пунктам. Во-первых, твои «диверсанты» не предприняли никаких шагов, чтобы уничтожить запись трансляции реальных событий. Спецслужбы давно стояли бы на ушах, если бы я приобщила её к своему отчёту. Да нас бы из карантина не выпустили! С того самого, куда ты так жаждешь вернуться. Во-вторых, «симптомы болезни», как ты это называешь, очень своеобразные. Вероника ведь врач, да и я в этом кое-что понимаю. И в-третьих, в главных. Твоя «гипотеза» не объясняет, что случилось с тобой в кратере после того, как облако отступило.