Они отплыли от берега, по команде набрали в лёгкие воздуха, нырнули. Рих старался опуститься как можно быстрее, чтобы хватило воздуха, даже зажмурился для этого. И открыл глаза, только когда руки коснулись чего-то мягкого и скользкого. В первое мгновение он не мог понять, на что наткнулся, что за штука белеет у него прямо перед носом. А потом понял.
Они отплыли от берега, по команде набрали в лёгкие воздуха, нырнули. Рих старался опуститься как можно быстрее, чтобы хватило воздуха, даже зажмурился для этого. И открыл глаза, только когда руки коснулись чего-то мягкого и скользкого. В первое мгновение он не мог понять, на что наткнулся, что за штука белеет у него прямо перед носом. А потом понял.
Длинные волосы утопленницы запутались в придонных водорослях, и разбухшее тело висело в воде, плавно покачиваясь, шевелило широко разведёнными ногами, тыкалось пахом в лицо мальчика. В глазах потемнело от ужаса и отвращения. Крик воздушным пузырём вырвался из груди. Рих оттолкнул кошмарный аэростат, задыхаясь, захлёбываясь, рванулся прочь, наверх, к свету. Удивительно, как вообще умудрился всплыть!
Позже полиция выяснила, что тремя неделями раньше у пруда останавливалась машина. Её пассажиры, мужчина и женщина, захотели искупаться при лунном свете. Оба были изрядно пьяны, и мужчина не заметил, куда подевалась спутница. А обнаружив пропажу, испугался и сбежал. Женщину никогда бы и не нашли, если бы один местный школьник не умел так хорошо нырять
Для Рихарда это «приключение» обернулось многими годами борьбы с собственным подсознанием. Он поменял несколько психоаналитиков, но окончательно избавиться от фобии, приобретённой в один миг, не получалось. Да, ему нравились девушки, как и любому из его сверстников. Он хотел обладать ими, как любой другой парень. Но стоило коснуться их тела, желая близости, и кошмар возвращался. Будто не живого человека обнимаешь, а холодную, скользкую, шевелящуюся куклу. И никакое желание не способно было устоять перед захлёстывающими тошнотой и омерзением.
Вылечился он сам, без всяких психоаналитиков. В двадцать четыре года, когда познакомился с младшим инспектором Арман.
Лаура рассказывала, что обратила внимание на рослого, симпатичного новичка, как только тот появился в их отделе. Наверное, и впрямь так думала. Но было всё с точностью до наоборот. Это он влюбился в неё с первого взгляда. И не знал, что с этим делать. Не мог показать ей свои чувства, и не мог подавить их. Она была недоступна, вернее, её тело было для него недоступно, как тело любой женщины, как любое человеческое тело, кроме его собственного. Эх, если бы Лаура была частью его самого!
Это были глупые фантазии. Но кроме фантазий ему ничего не оставалось. А затем Рихард начал замечать, что это не только фантазии. Лаура вдруг начала угадывать его желания, а он предугадывать её поступки. И она захотела близости с ним. Сначала Рихард отмахивался, списывая на совпадения. Но долго отмахиваться не получилось
Около месяца длился этот волшебный сон. Пока пуля Алима не долбанула по башке, не заставила трезво взглянуть на происходящее. Он таки переступил барьер фобии, сделав любимую женщину частью себя. Но сталось это вовсе не в фантазии в реальности! Он действительно сделал Лауру частью себя.
Когда Рихард понял это, то ужаснулся. И сбежал, надеясь, что время и расстояние уничтожат странную связь. И тешил себя этой мыслью многие годы. Даже когда судьба столкнула его с Лилией, и всё повторилось. Только в этот раз не требовалось фантазировать. Она сразу стала его женщиной с первой пули, которую он в неё всадил.
Да, о Лауре Берг старался не вспоминать. Пока не взялся за дело «двойников» и не увидел фото в досье комиссара Арман. С голографии, сделанной через много лет после их расставания, на Берга смотрела его женщина. И он должен был либо убедиться в обратном, либо Либо использовать это явно не предусмотренное противником преимущество.
Что делать с боязнью тёмной воды, в которой тебя ожидает неизвестный кошмар, Рихард пока не придумал.
Лауре он о своих фобиях не рассказывал, в отличие от Лилии. Но что-то она чувствовала, несомненно. Какого-то «скелета в шкафу». Докучать уговорами не стала, осторожно погладила по руке, предложила:
Тогда я искупаюсь, а ты посидишь на бережку. Согласен?
Честно говоря, не хотелось и этого. Но уж такую малость перетерпеть Рихард кивнул.
Если ты очень хочешь, то я согласен.
Здорово! Лаура радостно захлопала в ладоши. Пошли скорее! Переодеваться не будем, только на минутку заскочу в гостиницу, полотенце взять, и переобуться, а то на каблуках там не спустишься.
Шли они довольно долго по той самой лесной тропинке, которую Лаура показала накануне. Когда вышли к прибрежным скалам, уже заметно стемнело. Рихард сомневался, что сможет найти обратную дорогу, но Лаура шла уверенно. Оставалось надеяться на её умение ориентироваться.
Они обогнули очередную скалу и неожиданно оказались на берегу. Маленький пляж, не больше пяти метров в ширину, закрытый со всех сторон высокими скалами. Лаура остановилась и, достав из пакета полотенце, бросила его на камни у самой воды.
Видишь, какое удачное место, не просматривается ниоткуда, разве что с моря. Кстати, она похлопала ладонью по каменной стене слева, за этой скалой дом Медведевой. Метров пятьдесят всего, если убрать «камешек». Расстегни платье, пожалуйста.
Под платьем у неё были только узенькие, едва обозначенные тесёмочкой на бёдрах стринги. Впрочем, уложив аккуратно платье на подпирающий скалу валун, Лаура сдёрнула и их, бросила на полотенце. Обернулась и, увидев, что Берг старательно таращится в сторону, на тёмную глыбу скалы, засмеялась.
Что ты там разглядываешь? Лучше на меня бы посмотрел. Не интересно, как я выгляжу? А мне было бы приятно
Рихард послушно повернул голову. Да, она была такая же красивая, как десять лет назад. И такая же желанная.
Лаура снова засмеялась. Сделала шаг назад, второй, третий. Она заходила в воду не оборачиваясь, не отводя взгляда от Берга. Погружалась глубже и глубже. Вот бёдра исчезли, вот вода коснулась полных, с большими тёмными ореолами сосков, грудей
Водичка отличная, тёплая! Пожалуй, даже чересчур тёплая.
Она откинулась на спину, поплыла, неторопливо взмахивая руками. Пепельные волосы тянулись вокруг мокрыми прядями, цеплялись за водоросли
Рихард резко мотнул головой, отгоняя начинавшее проступать видение. Нет, не так! Под тёмной водой нет никакого кошмара. Кошмар здесь, в пятидесяти метрах, за скалой. Там, где в угловой спальне на втором этаже маленькая светловолосая женщина умерла в седьмой раз подряд! А он до сих пор не понял ради чего?! И как же он справится с этим кошмаром, реальным, если не способен победить тот, что угнездился в его памяти?
Берг разжал стиснутые зубы. Улыбнулся. И начал быстро расстёгивать рубашку, стаскивать брюки.
Лауры почти не было видно, лишь тихие всплески долетали до берега. Он побежал на этот звук, врезался в воду, нырнул, зажмурившись.
Глаза он открыл, когда воздуха в лёгких почти не осталось. И сразу же увидел над собой плавно колышущиеся ноги женщины. Дотянулся, провёл рукой по бедру, выше. Ощутил пальцами живое, тёплое тело. Тело его женщины. И никакого кошмара здесь, в тёмной воде, не было.
Когда воздух закончился, он вынырнул. Лицо Лауры было рядом. В один гребок она добралась до него, обвила рукой шею, вжалась горячими солёными губами, мягкой упругой грудью. Они так и поплыли, слившись в объятии и поцелуе, куда непонятно.
Но оказалось, что к берегу, потому как ноги вскоре упёрлись в твердь. А потом оказалось, что вода едва доходит до пояса, и теперь всё тело женщины, всё целиком, вжимается в его тело. Берг попытался отстраниться, но Лаура не пустила. Шепнула, на миг прервав поцелуй: «Нет, не сейчас» И они продолжали целоваться, стоя по пояс в воде. И когда боком, словно большущий краб, выбирались на берег, и когда он сушил её полотенцем
А когда Берг наклонился, чтобы подать платье, Лаура вдруг остановила его:
Рихард, помнишь наш разговор в парке? Когда я сказала, что хочу дочь я ведь не шутила. Я хочу дочь, похожую на тебя. Такую, как ты. Чтобы она умела идти сквозь грязь этой жизни и оставаться чистой, не замаранной.
Он замер, не зная, что должен сказать. А она стояла перед ним, нагая, прекрасная и будто серебристая в свете выглянувшей из-за горы луны.
Разве это так трудно для тебя? Разве я не заслуживаю такого? Если хочешь, она даже не узнает, кто её отец
Она заслуживала и большего. Но заслуживал ли он? Берг молчал.
Рихард! Скажи что-нибудь! Скажи, что я отвратная, что ты не любишь меня, презираешь
Ты прекрасна. И я люблю тебя.
Тогда почему ты не сделаешь это? Что тебя останавливает? Жена? Обязательства перед ней? Но я ведь не отбираю тебя у неё! Это даже не измена, я чувствую А хочешь, я позвоню ей и спрошу разрешения? Она разрешит, вот увидишь!
Да, Лилия разрешит, Берг не сомневался. Но девочка, дочь, которую хочет Лаура Его дочь Что если ненависть и жестокость действительно впечатываются в наши ДНК?
А любовь что же, не впечатывается? Взаимная любовь, та, которую ищут все и мало кто находит? И может быть, он один на всё человечество способен творить её по собственной воле? Почему он не верит, что может передать этот дар не зачатой ещё дочери?
А любовь что же, не впечатывается? Взаимная любовь, та, которую ищут все и мало кто находит? И может быть, он один на всё человечество способен творить её по собственной воле? Почему он не верит, что может передать этот дар не зачатой ещё дочери?
Берг качнул головой.
Не нужно звонить. Лилия и так всё узнает и поймёт. Но почему ты уверенна, что родится именно дочь? Вообще что-то получится с одного раза?
Я знаю Лаура улыбнулась счастливо и шагнула в его влажные после купания объятия.
Они лежали на мягкой, тихо поскрипывающей гальке, у самой воды, позволяя морю громадным тёплым языком лизать ноги. И было спокойно и легко, и зелёные глаза Лауры заслоняли луну, заслоняли весь мир.
А потом Лаура опять смеялась, и вздыхала с притворной обидой.
Вот и всё Почему так быстро? Почему всё хорошее так скоро заканчивается? А давай ещё разочек?
И смех, и слова это была Лаура-десять-лет-назад, озорная девчонка, в которую он влюбился. И Берг смеялся, и хотел ответить, что вовсе не считает себя половым гигантом. Не успел.