А это хорошо будет?
Конечно хорошо. Ты не умеешь пироги печь, и я не умею, а она умеет. Значит, всё правильно, пусть печёт.
Нет, я не о том. День рождения у меня, а ей возиться.
Она тебя тоже любит как младшую сестру. Тебя все у нас на корабле любят.
Она тебя тоже любит как младшую сестру. Тебя все у нас на корабле любят.
Угу, любят особенно Буланов.
Ну ты сказанула! Чтобы Буланову понравиться, ты должна, как минимум, к мужу вернуться. Потом родить ещё двух-трёх и сидеть с ними, воспитывать.
Нет, к Филиппу я не вернусь. Да он и сам не согласится. А дети думаешь, это так легко родить?
Дурное дело не хитрое, Коцюба снисходительно скривила губы.
Дурное?! Чего ж сама не попробуешь? Вы же с Андреем любите друг друга?
При чём тут одно к другому? Да, мне с Андреем интересно на Земле. Но работать-то я хочу в Космосе! Карьеру хочу сделать в Космосе. Например, стать командиром нашего «Колумба» после Круминя, не век же ему летать. Да мало ли! Здесь полно перспектив. Кем были Швейцер, Вилья, Колотов? Командирами косморазведки. А кем стали? Ого-го! Нет, Земля это вчерашний день, оставаться там смысла нет. Да что я тебе объясняю! Ты же сама оттуда сбежала, даже Мышонка своего оставила, хоть как его любишь. На три года всего и хватило этой «радости материнства».
Вероника съёжилась, словно от пощёчины. И глаза сразу защипало.
Зачем ты так Да, знаю, я плохая мать но зачем напоминать каждый раз?
Коцюба опомнилась. Прильнула к ней, обняла.
Ника, прости, прости, пожалуйста! Я иногда ляпну что-нибудь, не думая, по губам бить надо. Не обижайся, пожалуйста.
Вероника макнула тыльной стороной ладони выступившие слезинки.
Я не обижаюсь. Я на тебя никогда не обижаюсь.
Пристинская решила, что станет космонавтом, ещё когда в школе училась. Почему и сама толком не понимала. Модная профессия. В истории человечества был век, когда все девочки мечтали выйти замуж за принца, и век, когда все хотели стать актрисами или моделями. Теперь наступил век космоса. Теперь стало принято думать, что Земля это скучно и неинтересно, что будущее человечества там, среди звёзд.
Пока добраться до звёзд удавалось далеко не всем. Но Вероника была девушкой умной и трудолюбивой, и раз повезло ей родиться в семье потомственных биологов, то это тоже следовало использовать. Биофак она окончила с отличием, параллельно курсы ургентной терапии, но с первого раза поступить в Академию Космофлота всё равно не удалось. Вероника не отступила, год отсрочки тоже постаралась обратить в свою пользу. Устроилась работать микробиологом на Лунную базу, туда, где вдали от Земли проходили двухнедельный карантин все возвращающиеся из межзвёздных экспедиций космонавты. И этот маленький дополнительный плюсик сработал!
С Еленой Коцюбой Вероника познакомились в тот же день, когда увидела свою фамилию в списке зачисленных. Кроме того, что цели своей она достигла и является курсантом академии, значила эта строчка в списке ещё и то, что пора было озаботиться жильём в Столице на ближайшие два года. Снимать квартиру на двоих дешевле и веселее. К тому же Пристинская прекрасно знала о своём секретном изъяне она панически боялась одиночества. Ей обязательно нужен был кто-нибудь рядом, чтобы посоветоваться в трудную минуту. Да просто выговориться! Энергичная, решительная Елена на роль старшей подруги подходила вполне, хоть и была на год младше.
Они наняли уютную и светлую квартирку в одном из самых тихих районов города. Здесь трудно было поверить, что вокруг бурлит жизнь многомиллионного мегаполиса. Как будто живут они вдвоём где-то далеко-далеко от мира других людей. Особенно сильным это ощущение становилось длинными зимними вечерами, когда гасишь весь свет, кроме крохотного ночника, и комната погружается в полумрак, и такой же полумрак за окнами. И можно болтать о чём угодно, делиться мечтами, фантазировать
А потом Вероника влюбилась. Влюбиться в собственную подругу подумаешь, что в этом особенного? Не она первая, не она последняя. Просто не ожидала, что это случится с ней. В школе и в университете она слыла пусть не первой красавицей, но девушкой симпатичной, недостатка внимания со стороны парней не испытывала никогда. Некоторым отвечала взаимностью. Но там получалось всё легко и понятно. А здесь
Ленка была напористая и нетерпеливая, резкая и прямолинейная, самолюбивая и высокомерная, жёсткая, иногда жестокая и несправедливая. Ленка была самой лучшей на свете! И слепой, как крот. Она не видела взгляды, которые украдкой бросала на неё подруга, не слышала вздохи и обмолвки. Она была полностью погружена в учёбу и планы на будущее.
Вероника терпела долго. Сначала старалась выбросить эту блажь из головы. Когда поняла, что не блажь, всё равно терпела. Но перед самым окончанием курса, накануне выпускных экзаменов, она решилась. В конце концов, что это за «односторонняя» любовь такая получается? Почему она должна стесняться своих чувств? Не в двадцатом же веке живём!
Объяснения в любви не получилось. Несколько фраз, исподволь, издалека, и Вероника поняла не было в обширных, далеко идущих планах Коцюбы места для возлюбленной. Там и близкая подруга едва умещалась.
И Вероника бросилась в омут любовных приключений с кем попало, лишь бы забыть, лишь бы не думать! Как экзамены сдала, непонятно. Но когда дошло дело до распределения, выяснилось, что она беременна, и ни о какой косморазведке речи пока быть не может. Потом короткое невнятное замужество, потом
А потом Коцюба вернулась из своей первой экспедиции и заглянула к ней в гости. Ничего не прошло и не забылось! И следующие семь месяцев столько длилась вторая экспедиция Елены стали для Вероники временем томительного, невозможно томительного ожидания новой встречи. И когда подруга улетела от неё в третий раз, она поняла, что не выдержит так. Что должна быть рядом с Ленкой, просто рядом, без всякой надежды на что-то большее. Пусть это подло и гадко, но Мышонок не смог удержать её на Земле.
Пирог получился именно таким, какой нравился Веронике. Какой попробовала впервые год назад, когда приехала в большой белый дом на берегу моря, на «смотрины» к Круминю. Пышный, румяный, поблёскивающий шоколадной глазурью. В этот раз его украшал целый лес разноцветных свечечек. Вероника бросилась считать их, едва вошла в кают-компанию и увидела это чудо. Свечек было восемнадцать.
Маловато? спросила, неуверенно оглянувшись на гостей, толпившихся в дверях.
Маловато?! тут же возмутился Маслов. Смотри, какой огромный!
Свечей маловато!
В самый раз, качнул головой Степан. И тут же распорядился: Дуй!
Дуй! поддержали все хором.
Вероника дунула, что было силы. Пламя на свечах заметалось, погасло На всех, кроме одной. Сердце нехорошо ёкнуло.
Ой, одна не потухла! Счастья не будет
Ярослава быстро шагнула вперёд, наклонилась к пирогу, дунула, гася свечу:
Это тебе показалось. Все погасли!
Ну если так Прошу за стол!
Командир, а можно по такому случаю слегка нарушить сухой закон? подмигнул Степан, вынимая свёрток из-за спины.
Если слегка, то нарушай.
Семейные праздники в косморазведке отмечали по-разному. На «Христофор Колумб» Круминь принёс традицию праздничного застолья. А какое застолье без бутылочки хорошего сухого вина? Так что вопрос бортинженера был чисто риторический для соблюдения субординации.
Тогда подставляйте фужеры. Токай Фриулано шестого года, никто не возражает? Эй, Витёк, ты куда свою посуду прячешь?
Я не пью вино.
Что, «патриот»? Сейчас расскажу анекдот в тему, слушайте. Однажды встретились Капитан Мереж и Капитан Хаген. Капитан Хаген и спрашивает: «Витольд, а сколько ты водки за экспедицию выпить можешь?» «Не знаю, не проверял». «Десять бутылок выпьешь?» «Десять выпью». «А двадцать?» Капитан Мереж задумался. Потом говорит: «Пожалуй, и двадцать». «А сто?» «Если экспедиция удачная, то и сто одолею». «А по-взрослому? В галактическом, скажем, масштабе?» «Нет, так я не могу!» «Почему?!» «Я же патриот! Пью исключительно Старокиевскую. Где ж её в галактическом масштабе-то взять?»
Ой, Стёпа, успеешь ты с анекдотами, остановила его Ярослава. Скажи лучше тост. Что-нибудь хорошее для именинницы.
Это запросто и с превеликим удовольствием! Никочке я готов хорошее говорить не только по поводу, а хоть и каждый день!
Степан поднялся. Открыл было рот, но неожиданно засмеялся.
Ты чего? Коцюба подозрительно уставилась на бортинженера.
Думал что-нибудь остроумное сказать, но ведь всегда успеется. Ника, будь вечно такой молодой и счастливой, как сегодня!
Это тост? И всего-то? презрительно скривилась Елена. Хотела выдать что-то особо язвительное, но не успела. Остальные дружно зазвенели фужерами.
Спасибо, Вероника улыбнулась. Я постараюсь. Хотя не представляю, как это у меня получится.
А что, здорово навсегда остаться молодой, фыркнула Коцюба. Я бы не отказалась! Вы представляете, это же вечная
Дзан! звон разбившегося хрусталя оборвал её. Медведева виновато развела руками:
Извините.
Ничего, посуда бьётся на счастье, заверил её Степан. И обернулся к Круминю: Командир, я за второй бутылочкой смотаюсь, да?
Не нужно за второй, работы впереди много. Нам ещё рандеву с прекрасной незнакомкой предстоит, не забывайте.
С Горгоной. Все удивлённо повернулись к пилоту, и Медведева поспешила пояснить свою реплику: Имя для планеты.
Маслов хмыкнул удивлённо:
Однако мрачная у тебя фантазия.
Я не настаиваю. Не нравится не надо
Почему же? остановил её оправдания Круминь. Имя как имя. Пусть будет Горгона.
Андрей Лесовской
Земля, пансионат «Сосны», 29 июляКотлеты Белка не любила категорически.
Опять эта гадость!
Андрей, успевший отправить содержимое вилки в рот, нерешительно пожевал, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Нет, всё нормально. Котлета свежая, из натурального мяса.
Почему гадость? Нормальная котлета и нормальные макароны.
Именно поэтому! На этой неделе нас уже кормили макаронами с котлетой! И на прошлой, и на позапрошлой! И так далее!
Нет, на этой неделе была котлета с гречневой кашей, а макароны были с ромштексом
Какая разница?! Всё равно примитив. Тебе самому это есть не надоело?
Лена отковырнула кусочек от котлеты и отправила его в рот с таким видом, будто вынуждена была глотать личинок майского жука. Андрей настороженно огляделся по сторонам. Нет, за соседними столиками пока что не обратили на них внимания. Отдыхающие спокойно обедали.