Мавранос уставился на нее. «Надо бросить здесь этих неудачников, подумал он. Вернуться в машину и свалить как можно скорее».
Нет, Арки, резко сказала Анжелика, в упор взглянув на него. Именно она собирается позволить Крейну воспользоваться своим телом.
Пламтри обвела их взглядом.
Ну, да. А что вы Ее налитые кровью глаза широко раскрылись от осознания всей картины. Мой бог, вы собирались позволить сделать это ребенку?! Да чтоб вас! Вы, ребята, хоть понимаете вер-хо вероятность того, что Крейн не сможет потом вернуться в свое прежнее тело? Что ему придется остаться в том, какое он получит вроде как временно?
Мы это понимаем, сказал Кути. Я это понимаю. Но если этого не сделать, нас всех непременно убьют. Наш телевизор сегодня сгорел, и Ну, это следовало бы видеть. И еще, добавил он, бросив испуганный взгляд на Мавраноса, я полагаюсь на заверения Арки, что Крейн не оставит себе мое тело, если у него вообще что-нибудь получится.
Ну, такого шанса у него не будет, сказала ему Пламтри, улыбнувшись через силу, но, кажется, с добродушным смущением. Этим займусь я.
Чертовски верное решение, бросила Анжелика.
Кути был прав, сказал Мавранос, когда говорил, что нам нужно разрулить эту ситуацию, остановить эту волну вероятности, пустить дневной свет в коробку с шелудивой кошкой Шредингера. Пока настоящий король не возьмется за дело, мы все открыты (черт возьми, освещены прожекторами!) и практически беззащитны. Вы остановились в мотеле или какой-то другой ночлежке?
Д да, осторожно ответил Кокрен.
Ну так я вас поздравляю: у вас поселятся четыре гостя. Надеюсь, что персонал закроет на это глаза. Судя по всему, делом возвращением к жизни мы займемся завтра рано утром, так что нам и смысла нет селиться в разных комнатах того же мотеля. Из того места, где мы остановились, нас несколько часов назад выгнали какие-то ходячие магазинные манекены, и
Кокрен поперхнулся «Сингапур слингом».
А они, осторожно спросил он, размазав рукавом по губам красную жидкость, двигались синхронно, как куклы на одной веревочке?
Именно так, уверенно подтвердил Мавранос. И мне вдруг резко разонравилось, что тело Скотта лежит в машине, знаете ли Давайте-ка выберемся отсюда и поедем к вам в мотель. Втроем я, ты и Пит мы легко перенесем Скотта в комнату. А там займемся приготовлениями.
Кути кивнул, и Анжелика мрачно посмотрела на него.
Кути кивнул, и Анжелика мрачно посмотрела на него.
Допейте все до капельки, потребовала Пламтри с жутковатой вымученной веселостью, в Китае у бедняков нет денег на выпивку.
До китайского Нового года оставалось две недели, но когда все шестеро вышли из бара и двинулись на юг по Грант-стрит под выступающими, как у пагод, крышами домов, выкрашенных красной и золотой краской, мальчишки азиатской внешности на велосипедах, густо обвешанных разноцветными ленточками, бросали им под ноги гирлянды петард, так что у них в ушах звенело от стаккато взрывов, носы их обжигал запах пороха, напоминавший о жареной курятине, и Кути шагал по измятым клочьям красной бумаги, темневшим на мокром асфальте, как опавшие лепестки роз, и когда они вступили на мокрые газоны Портсмут-сквер, бродяги и пьяницы уступали дорогу и вроде бы кланялись им, или, по крайней мере, кивали.
Когда они расселись по двум машинам Пламтри ехала на переднем сиденье рядом с Мавраносом, а Пит в «Гранаде» с Кокреном, как для обоюдного контроля, так и для того, чтобы никто не заплутал в поисках мотеля «Стар», вороны и пересмешники вились над машинами, катившими по Ван-Несс-авеню, и похоже, дрались в сером небе.
На перекрестке с Ломбард-стрит, на вершине Русского холма, где правый поворот привел бы на украшенную роскошными клумбами и вымощенную брусчаткой «самую извилистую улицу в мире», они свернули налево, проехали по прямой дороге между барами, авторемонтными мастерскими, винными магазинами и мотелями и через три квартала друг за дружкой свернули еще раз налево, на дорожку, ведущую к стоянке мотеля «Стар».
Когда они припарковались и вылезли из машин, Анжелика и Пламтри встали бок о бок у кормы красного грузовичка Мавраноса, покрытого въевшейся пылью, чтобы посторонние не видели, как Пит, Кокрен и Мавранос вынули тело Скотта Крейна из-под брезента. Покойник был теперь одет в джинсы и белую рубашку, и Кокрен старательно отводил глаза, чтобы не смотреть на пропитанную кровью повязку, стягивавшую бедро прямо поверх джинсов.
Тело не окоченело, а оставалось расслабленным, и они, общими усилиями держа Крейна вертикально, миновали автоматы со льдом и кокой и поднялись по лестнице в комнату Кокрена; Пламтри с ключом поспешила обогнать их и распахнула дверь как раз к тому моменту, когда мужчины внесли мертвого короля на площадку.
Там Скотта Крейна уложили на ту кровать, где не было самодельной уиджи, Мавранос распрямил руки и ноги убитого и распутал седоватую бороду, сбившуюся вокруг отпиленного обрубка гарпуна, вертикально торчавшего из горла. В комнате было все еще сыро, после того как Пламтри и Кокрен принимали душ с утра, и пахло прогоркшей салями и несвежей одеждой.
Прямо как Чарлтон Хестон в «Сиде», с напускной бравадой воскликнул Кути. Умер, но все еще ведет войско.
Он совершенно холодный, пропыхтел Кокрен, отступая назад и растирая напряженные почти до судорог руки. Сердце его колотилось так, словно напрягаться пришлось не две-три минуты, а куда дольше, и его бил озноб из-за иррационального ужаса, что снова пришлось прикоснуться к мертвому телу.
Как вам только в головы пришло, что он Его голос сорвался, он повернулся к телевизору и с трудом перевел дух.
Эту комнату неплохо бы проветрить, сказала Анжелика, ловко отвлекая всех от кратковременной утраты контроля над ходом событий. Кути, посмотри, нельзя ли открыть окна, а я пока спущусь к машине за колдовскими принадлежностями.
Я к этому свинарнику не имею отношения, сказала Пламтри. Меня тут вообще не было.
Колдовские принадлежности произнес Кокрен, самым равнодушным тоном, на какой был способен, и бросил обиженный взгляд на Пламтри, отчетливо ощутив магнитофонную кассету в кармане рубашки и французский молитвенник в ящике тумбочки.
Мавранос сунул руки в карманы куртки и в упор посмотрел на Кокрена.
Вынужден попросить тебя отдать мне твою пушку, сказал он. Мне почти стыдно говорить об этом, раз уж мы все сейчас на одной стороне и моя толпа вторглась в ваше жилище на эту ночь, но ведь мисс Пламтри сама сказала, что три дня назад ею завладел ее отец и она только сегодня утром сумела вернуться в себя, а ты, как выяснилось предан ей. Я не могу положиться
Конечно, сказал Кокрен, стараясь говорить ровно, чтобы сдержать рефлекторный гнев. Он медленно сунул руку за спину и отстегнул кобуру от ремня. А потом бросил пистолет в замшевом чехле на тумбочку у двери в ванную.
Мавранос подался вперед и взял оружие левой рукой, не вынимая правую из кармана куртки.
Спасибо, буркнул он. Если влипнем в неприятности, я верну его тебе.
Кокрен лишь кивнул. «Я отлично его понимаю, говорил он себе, и на его месте сделал бы то же самое».
Тяжело топая по ступенькам, в комнату поднялась Анжелика с зеленым рюкзаком, и Кокрену пришлось убрать табличку «НАДА» и бумаги со своей кровати, потому что Анжелика сразу принялась выгружать на нее содержимое рюкзака.
Она вынула оттуда несколько связанных резинкой гибких веточек, от которых слабо пахло эвкалиптом.
Мирт, пояснила она. Читала, что это священное дерево Диониса. И бутылка вина, чтобы мы все выпили в его честь.
Кокрен дрожащими руками взял бутылку, которую она достала из рюкзака. Это было каберне совиньон 1975 года, производства Кенвудской винодельни; на этикетке, повыше надписи, красовалось стилизованное изображение скелета, прислонившегося к травянистому склону.
У Кокрена в ушах зазвенело от воя, зазвучавшего в голове так резко, что он испугался: он держит это вино наяву! На мгновение он забыл и о мертвом короле, и о конфискованном оружии.
Его его никогда не было в продаже, сказал он, заставив себя говорить медленно и внятно. В смысле: с такой картинкой на этикетке. Но я слышал о ней. Сначала Девид Гойнс поместил на нее обнаженную женщину на склоне холма, но БАТФ[8] не пропустило ее, решив, что картинка нескромная; тогда он изобразил ту же женщину в виде скелета, но ее тоже завернули из-за плодного алкогольного синдрома или чего-то такого. В конце концов Гойнс ограничился одним склоном, и это, наконец, прошло, и Кенвуд напечатал этикетку. Он взглянул на Анжелику, встретился с ее сосредоточенным взглядом и немного успокоился. Но эту этикетку никогда не печатали, и вина с нею в продаже не было. Где вы умудрились раздобыть эту бутылку? И почему взяли именно ее? Это же двадцатилетнее каберне! Можно было найти куда дешевле.
Анжелика открыла рот, потом закрыла и сказала после паузы:
Не помню, сколько оно стоило. Но тогда нам дали с двадцатки сдачу, на которую мы купили льда и зеленой фасоли в банках. В той лавчонке под названием «Винный рай» в Соме (Арки, ты ведь возил нас туда и ждал в машине, помнишь?) это было единственное приличное с виду вино; кроме него там была только косорыловка под названием «Мокрая псина», или что-то в этом духе.
Мавранос все это время не сводил глаз с Пламтри и Кокрена, но тут медленно повернулся к Анжелике.
«Кусачий пес»? спросил он.
Кокрен тяжело опустился на кровать, прямо на миртовые веточки Анжелики, и вспомнил фигуру Мондара, которая явилась ему на прошлой неделе в видении в «Солвилле».
Так оно читается в отражении, неуверенно сказал он. Вы, наверно, побывали в Зазеркалье. На самом деле, оно совсем не похоже. Что-то с пагодой и кредитом-дебетом
Слезь со святых дров, потребовала Пламтри.
Незачем, возразил Мавранос. Сиди, где сидишь. Очень может быть, что Дионису они как раз больше нравятся помятыми, вроде как кошкам мятая кошачья мята. Мисс Пламтри, сядьте рядом с ним. Анжелика, твоя máquina при тебе?
Анжелика хлопнула себя по поле не заправленной в джинсы блузки и вздохнула:
Да, Арки.
Стой здесь, не своди с них глаз и держи пушку в руке. Мы с Питом спустимся к машине, чтобы забрать кое-что из научной аппаратуры и высокотехнологичных оборонительных средств.
Кути принюхался к воздуху и закрыл дверь за Арки и своим приемным отцом. Он ощущал присутствие по меньшей мере пары обломков сущностей, бестолково мотавшихся по комнате.