Я смотрела на него в трансе.
Неужели он мертв?
Неужели я убила человека?
Но тут же я осознала другое.
Я убила не человека, я убила чудовище. Я убила страх, который многие месяцы разъедал мою душу. Я убила монстра.
Все кончилось; ужас, который шел за мной по пятам, хрипло дышал мне в затылок, прекратился. Я больше не буду просыпаться по ночам от страха, не буду постоянно оглядываться Я больше не буду терпеть пытки моральные и физические. Я больше никогда никому не позволю издеваться над собой!
И тут я услышала за спиной тяжелые, неуверенные шаги и обернулась
На пороге кухни стоял Сергей, он был бледен как полотно и смотрел с ужасом то на меня, то на мертвое тело у моих ног. Дрожащими руками он держался за косяк, чувствовалось, что еще немного и ноги подогнутся, он упадет.
Он мертв? спросил он испуганно.
Надеюсь, что да. Но ты жив, и это главное.
Это ты ты убила его?
Я. Это была самооборона или я его, или он меня. Точнее, нас обоих.
Голос мой был тверд.
Кто это кто это был?
Сядь, сказала я мягко. На тебе лица нет.
Он послушно опустился на стул, положил руки на колени и повторил свой вопрос:
Кто же это был?
Сейчас я расскажу тебе все расскажу. Только не пугайся и не удивляйся тому, что услышишь.
Я постараюсь
Для начала, я вовсе не Лидия. И не Карасева.
Что?! Как?! А кто же ты? Не понимаю
Ну вот, ты же обещал не удивляться! Ну, слушай, я все объясню вся эта история началась два года назад
Тогда, два года назад, я вышла из магазина, и тут у меня лопнул мешок с продуктами, по земле рассыпались яблоки и помидоры. Я кинулась их собирать, и тут рядом со мной появился мужчина. Он опустился рядом со мной на корточки, мы столкнулись лбами и рассмеялись. Он помог мне собрать продукты, сложил их в целый пакет и проводил до дома.
Немного сутулый, с романтическими черными волосами и удивительно красивыми зелеными глазами, он поразил мое воображение. Звали его Глеб, и у него замечательно был подвешен язык. Он был так не похож на прежних моих знакомых
Тем не менее я чувствовала в нем какую-то опасную, темную сторону. Какую-то темную тайну. Кроме того, он очень неохотно рассказывал о своем прошлом. Сказал только, что в наш город приехал по делам, а сам родом из южного города, что родители его умерли, и он живет один в большом доме, где когда-то родился.
Короче, всего через два месяца после знакомства Глеб сделал мне предложение, но я попросила его не спешить. И тут у Глеба появилась неожиданная союзница моя мать.
Мы с ней давно уже жили вдвоем, потому что отец рано умер. Не ладили мы с матерью с детства, никак нам было не ужиться в одной квартире, а разменивать жилплощадь она не хотела. И тогда она с утра до ночи твердила мне, что Глеб замечательная партия (она употребляла именно это дурацкое выражение), и что, если я упущу такой шанс потом всю жизнь буду жалеть. Только потом, после свадьбы, я поняла, в чем заключался ее интерес.
Мать как раз в это время встретила мужчину, своего бывшего одноклассника, который недавно овдовел, и они собрались жить вместе, а тут я мешалась под ногами. Мать вовсе не хотела, чтобы перед ее мужчиной то и дело мелькала молодая привлекательная женщина, вот она и захотела сплавить меня на сторону. Для нее все складывалось очень удачно и дочка съедет, и квартира при ней останется.
В общем, моя мать старательно лила воду на мельницу Глеба, и прошло всего три месяца с нашего знакомства, как я оказалась за ним замужем.
На прощание мать сказала мне, чтобы я на нее не рассчитывала, я-де вышла замуж за обеспеченного человека, буду теперь как сыр в масле кататься, а она уж сама как-нибудь проживет, и с внуками сидеть не собирается. Я тогда не придала особого значения этим словам, в голове было другое.
После свадьбы мы сразу же уехали в его город и поселились в огромном мрачном доме, который стоял в стороне от остальных домов на этой улице. И тут моего мужа как подменили
Он оказался удивительно ревнивым и подозрительным, проверял меня буквально по минутам где была, куда ходила, с кем и о чем разговаривала. То есть я, в общем, никуда и не ходила куда идти, когда ни друзей, ни знакомых в этом городе нет. У него, кстати, тоже не было никого.
Жил он один, а чем занимался я до сих пор не знаю. Деньги у него водились, обмолвился как-то, что это наследство. Наверное, врал.
Тем не менее он часто уходил по вечерам и появлялся только глубокой ночью, при этом от него как-то странно и пугающе пахло диким зверем, кровью, опасностью. Если же я пыталась спросить, где он пропадал, впадал в ярость.
Тем не менее он часто уходил по вечерам и появлялся только глубокой ночью, при этом от него как-то странно и пугающе пахло диким зверем, кровью, опасностью. Если же я пыталась спросить, где он пропадал, впадал в ярость.
Он не бил меня в первые месяцы после свадьбы, но сами его вспышки ярости так пугали казалось, он превращается в другого человека. Да и вообще не в человека, а в какое-то первобытное чудовище.
В то время в нашем городе стали пропадать девушки. Молодые женщины. До поры до времени я не связывала эти исчезновения с ночными отлучками своего мужа, но он внушал мне все больший и больший страх.
О том, что женщины пропадали, я узнавала по телевизору. Тогда мы еще ужинали вдвоем под аккомпанемент телевизора. Я была рада и такому, поскольку разговаривать с Глебом становилось все труднее.
А потом
Я знала, конечно, что он уже был прежде женат, задолго до встречи со мной, но не знала, что случилось с его первой женой. Когда я пыталась спросить о ней у Глеба, он приходил в дикую ярость.
Тогда еще я могла свободно передвигаться по дому, от скуки обследовала его весь и нашла на чердаке пару коробок, где были фотографии. Его родителей, еще кого-то, а также молодого Глеба с девушкой. Девушка появлялась рядом с ним все чаще, а потом были снимки со свадьбы. И когда я внимательно рассмотрела фотографии первой жены Глеба, мне стало страшно, как никогда, потому что она была удивительно похожа на меня
Больше в коробке не было фотографий жены, но в ящике письменного стола, который я долго пыталась открыть, я нашла свидетельство о смерти. Она умерла после трех лет совместной жизни с Глебом. Несчастный случай. Подробностей не было.
А Глеб становился все более страшным, вспышки ярости повторялись чуть не каждый день. Я не выдержала и заговорила о разводе, тогда он меня избил в первый раз и сказал те его слова до сих пор звучат у меня в голове, хотя с тех пор прошло много времени
Ты моя, моя собственность, и будешь принадлежать мне всегда. До самой смерти. До твоей смерти, разумеется. Если еще раз попытаешься уйти ты будешь убита, убита страшно, и никто не найдет твой труп, как не нашли трупы тех женщин
Эти его слова можно было объяснить только крайней степенью ярости. И еще тем, что он был уверен, что я никогда никуда не денусь, он этого не допустит.
Так это ты? спросила я в ужасе. Это ты их убил?
И тут он перешел на шепот, как будто сам кого-то боялся:
Ты не понимаешь конечно, это не я это Существо Существо, которое живет в одном теле со мной ему много, много сотен лет, и лучше тебе ничего о нем не знать
И тут на какое-то мгновение он удивительно изменился сгорбился, лицо его перекосила уродливая гримаса, черные волосы превратились в густую спутанную шерсть, и только глаза, удивительные зеленые глаза остались прежними
В тот день я поняла, что должна бежать, бежать как можно скорее, любой ценой иначе Глеб, или то Существо, в которое он превращается, убьет меня.
Но тут-то все и началось. Больше он не уходил ночью. Теперь ночами он занимался мной. А днем запирал меня и отобрал телефон и компьютер, чтобы я не могла ни с кем связаться.
Да и кому мне было звонить, у кого просить помощи? Мать ясно дала понять, чтобы я к ней не обращалась, а если бы я все же решилась ей послать сообщение, она бы только плечами пожала и не ответила.
Так что надеяться можно было только на себя, и я решила ждать удобного случая.
Дождалась.
Как уже говорила, Глеб теперь куда-то уходил только днем, оставляя меня на домработницу жуткую глухонемую тетку. Слов она не понимала, но слышала, когда я стучу в дверь, только надо было колотить буквально ногами.
Глеб в тот день сам меня предупредил, что вернется не скоро, зато потом уж мы с ним повеселимся, и я решила, что момент настал.
Как уже говорила, дом его был старый, когда-то, видно, было все в нем обустроено как надо, со временем же все потихоньку разваливалось. Глеб домом не занимался.
При моей спальне была ванная, там был просто душ с поддоном, унитаз и треснутая фаянсовая раковина. И вот я стала расковыривать эту трещину, а потом заклеивать ее изнутри скотчем, чтобы Глеб не заметил. И наконец мне повезло: от раковины отвалился большой кусок и упал на заранее подстеленное мной полотенце, так что не было шума. Впрочем, тетка все равно ничего не слышала. Но слышала стук в дверь, и то если ногами колотить.
Бог меня простит, потому что я огрела ее куском раковины со всей силы. Думаю, что не убила, потому что она шевелилась и стонала, когда я запихивала ее в ванную. В конце концов, она ведь знала, что за дела творятся в доме у Глеба, так что поделом ей
Бог меня простит, потому что я огрела ее куском раковины со всей силы. Думаю, что не убила, потому что она шевелилась и стонала, когда я запихивала ее в ванную. В конце концов, она ведь знала, что за дела творятся в доме у Глеба, так что поделом ей
Я взяла ее пальто и платок, накинула поверх своего, еще взяла хозяйственную сумку, куда положила свою маленькую и кое-что из необходимых вещей.
Никто мне не встретился по дороге, а из окон могли видеть только сгорбленную домработницу.
Я взяла только деньги, что нашла у Глеба в столе сколько было, и свой паспорт, села на рейсовый автобус до города, там в вокзальном туалете оставила теткино пальто и сумку, пересела на другой автобус уже в своем обычном виде, потом попросилась в вагон к проводнице, затем она пересадила меня на другой поезд, и в конце концов, запутав следы, я доехала до Петербурга.
Я рассудила, что в большом городе легче спрятаться.
Там я нашла съемное жилье у той самой тети Шуры, и мне удивительно повезло в снятой комнате я нашла паспорт.
Свои документы я спрятала, и в тот день превратилась в Лидию Карасеву