Я взяла ее за руку:
Леди Селина, вы еще найдете свое счастье. Думаю, вы уже поняли это, когда ездили в Лондон.
Она удивленно посмотрела на меня:
Откуда ты знаешь, Анни? Я действительно встретила мужчину, но я всего лишь год как вдова, и маме он не понравится. Он иностранец, французский граф, работает в Лондоне по поручению французского правительства.
Она залилась смущенным румянцем:
Если честно, Анни, он нравится мне гораздо больше, чем следовало бы.
Обещаю, леди Селина, если вы послушаетесь своего сердца и не позволите никому вас переубедить, то все будет хорошо.
Спасибо, Анни, ты всем даришь надежду.
Я всего лишь говорю то, что чувствую.
Да будет мне позволено сказать: ты тоже заслуживаешь кого-нибудь особенного.
Спасибо, леди Селина.
Уходя к себе после этого задушевного разговора, я подумала, что даже она не одобрила бы мой выбор, если бы знала, о ком я мечтаю.
22
Ноябрь 1918, Северная Франция
Дитя мое, я не буду вдаваться в подробности, что мне пришлось увидеть, когда я ухаживала за нашими бедными мальчиками во Франции. О том, что там творилось, можно прочесть в учебниках истории. Скажу лишь, что это было ужасно.
Не прошло и месяца после начала занятий, как меня отправили во Францию. Я быстро овладела основами профессии, а медсестер на передовой не хватало. Страшные воспоминания о том времени навсегда запечатлелись в моей душе. Я приходила в отчаяние, наблюдая, как представители человечества уничтожают себе подобных, и моя вера подверглась суровым испытаниям.
В детстве, когда мама брала меня в поездки по окрестностям Джайпура, мне приходилось видеть человеческие страдания. Во всяком случае, я была подготовлена к этому лучше, чем большинство моих товарок. Представляешь, однажды я встретила Неда, брата моей подруги Шарлотты. Он попал в наш полевой госпиталь с ранением в голову. Перевязывая его рану, я радовалась, что вижу знакомое лицо из мирной жизни. Должно быть, Нед чувствовал то же самое. Когда он пошел на поправку, в редкие свободные часы мы ездили гулять в городок под названием Альбер. Мы говорили о книгах, об искусстве и театре обо всем, что хоть немного отвлекало от страшной реальности.
Мы гуляли с Недом и в день, когда объявили перемирие. К тому времени окопы наполовину опустели в результате кровопролитной битвы на Сомме. Кроме того, власти не видели смысла в отправке нового пушечного мяса, поскольку стало очевидно, что немцам осталось только сдаться.
Вместе с другими медсестрами и солдатами мы отправились на джипе в Альбер, не смея поверить, что это правда. Городскую площадь запрудили военные всех национальностей англичане, французы, американцы, даже индийцы. Сборный оркестр играл веселую какофонию мажорных мелодий.
Я живо помню, что, когда начали запускать салюты, вся площадь вдруг притихла. Люди боялись, что их неправильно информировали и это немецкие ракеты. Зато когда небо озарилось разноцветными фейерверками, все поняли, что наступил мир.
Салюты закончились, мы с Недом танцевали в толпе под звуки джазового оркестра. Вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулась и увидела Дональда Астбери, повзрослевшего и возмужавшего.
Это ты, Анахита?
Дональд?!
Я затаила дыхание, не веря своим глазам.
Да. Селина писала, что ты ушла на фронт медсестрой! Какая счастливая случайность, что я тебя нашел!
Нед стоял по стойке «смирно» Дональд был офицером, поэтому я поспешила представить их друг другу.
Дональд смотрел на меня с любовью.
Знаете ли, сержант Брукнер, в последний раз я видел эту юную леди, когда ей было пятнадцать лет. А теперь Вы только посмотрите на нее! В его глазах отражалось неподдельное восхищение. Анни! Как ты выросла! Я с трудом тебя узнал! Это Анни сказала мне, что я доживу до конца войны, продолжал объяснять он Неду. Анни, там, в окопах, я постоянно перечитывал твое письмо и начинал верить, что останусь жив. И вот я здесь! Его осунувшееся лицо вновь озарилось улыбкой.
Музыканты заиграли «Позволь мне называть тебя любимой».
Не возражаешь, старик, если я потанцую с Анни? спросил Дональд у Неда.
Разумеется, нет, сэр, грустно ответил тот.
Спасибо. Пойдем, Анни, отпразднуем этот счастливый случай.
Дональд взял меня за руку и потянул в толпу. Стыдно признаться: я так и не вернулась к Неду. Мы с Дональдом протанцевали весь вечер, отмечая начало новой жизни.
Не могу поверить, как ты повзрослела! в сотый раз повторял Дональд. Ты такая красивая, Анни!
Не выдумывай, краснела я, моему платью три года, и я не помню, когда была в парикмахерской.
У тебя великолепная прическа! говорил он, проводя рукой по моим волосам. Ты прекрасна! Нам суждено было встретиться.
Я понимала, что все в этот вечер находятся в состоянии неописуемой эйфории. Дональд осыпал меня комплиментами и говорил, что три года думал обо мне каждый день. Я старалась не принимать его излияния близко к сердцу, понимая, почему он это говорит.
Площадь наконец опустела. Мы сели на край фонтана, глядя на яркие звезды в морозном ноябрьском небе. Дональд предложил мне сигарету. Мы сидели, прижавшись друг к другу, и курили, как старые друзья.
Просто не верится, что все закончилось, сказал он.
Да. Жаль, что мне пора возвращаться в госпиталь. Перемирие или нет, я нужна своим пациентам больным и раненым.
Я уверен, что ты вернула их к жизни. Ты прирожденная медсестра, Анни.
Так грустно, когда люди умирают, вздрогнула я. Я делала все, что могла, но это не всегда помогало. Наверное, буду работать медсестрой и дальше, когда война закончится.
Она уже закончилась, милая Анни! напомнил он, и мы радостно улыбнулись друг другу.
Мне правда пора возвращаться. Сестра-хозяйка с меня три шкуры сдерет.
Сегодня вряд ли. Но если тебе надо идти, я тебя провожу.
Тебе ведь не по дороге? спросила я, вставая.
Не важно, сегодня я могу пройти хоть тысячу миль.
Рука в руке, мы вышли из городка и оказались на пустынной дороге. В воздухе пахло гарью.
Знаешь, я правда верю, что ты мой талисман, сказал Дональд, когда мы подошли ко входу в лагерь, где находился мой госпиталь. Я много раз рисковал жизнью и не получил даже пустяковой царапины.
Я знала, что ты родился счастливчиком, улыбнулась я.
Возможно, но поверить в это помогла мне ты. Доброй ночи, Анни.
Дональд наклонился и поцеловал меня в губы. Это был очень долгий поцелуй.
Следующие две недели у меня было много работы мы готовили оставшихся пациентов к отправке в Англию. Дональд приезжал каждый вечер на джипе и вез меня гулять. Другие медсестры поднимали брови и шушукались.
Следующие две недели у меня было много работы мы готовили оставшихся пациентов к отправке в Англию. Дональд приезжал каждый вечер на джипе и вез меня гулять. Другие медсестры поднимали брови и шушукались.
У нашей Анни появился поклонник, да еще офицер, и руки-ноги на месте. Счастливая! беззлобно подтрунивали они.
Я отчаянно старалась закрыть свое сердце от Дональда, зная, что это может плохо кончиться. В те счастливые дни, в мире без правил и условностей, где никто не указывал нам, как себя вести и кого любить, ни один из нас не заговаривал о будущем. Мы просто жили сегодняшним днем, ценя каждое мгновение, проведенное вместе.
Дело шло к закрытию госпиталя, мне предстояло возвращаться в Англию на санитарном судне с оставшимися пациентами, и мы оба горели, как в лихорадке, отчаянно страшась предстоящей разлуки.
Мы увидимся в Лондоне? вновь и вновь допытывался Дональд в наш последний вечер. И ты приедешь в Астбери-холл, правда? Ты ведь знаешь, тебя все там просто обожают.
Все, кроме твоей мамы. Я закатывала глаза, удобно устроившись в его объятиях.
Не обращай внимания, ей никто не нравится. Господи, я с таким нетерпением ждал окончания войны, а теперь как подумаю, что надо ехать в поместье к дорогой мамочке Он болезненно поморщился. Астбери по закону перешло ко мне, когда мне исполнился двадцать один год, пару недель назад. Теперь за него отвечаю я.
Да уж, тебе придется попотеть, ответила я, понимая, что это еще мягко сказано.
Где ты остановишься?
В больнице в Уайтчепел, куда меня отправляют с пациентами, есть общежитие для медсестер. В обозримом будущем я буду работать там.
Анни, умоляющим тоном произнес вдруг Дональд, пожалуйста, останься сегодня со мной. Поехали в город, я снимаю там комнату. По крайней мере, побудем вместе еще несколько часов.
Я
Не бойся, Анни, я джентльмен, и ты можешь не опасаться за свою честь.
Конечно, я поеду с тобой.
Той ночью случилось неизбежное: как повелось с сотворения мира, без памяти влюбленные друг в друга мужчина и женщина не могли удовлетвориться объятиями и поцелуями. В темноту комнаты струился сквозь жалюзи мягкий свет фонарей, Дональд бережно раздевал меня, и я ни капельки не чувствовала себя виноватой. Он обцеловал каждый сантиметр моего тела, мы слились в одно, и я вновь поверила в богов и в человечество.
Я люблю тебя, милая Анни, простонал он, я должен быть с тобой, ты нужна мне
Я тоже люблю тебя и всегда буду любить, прошептала я ему в ухо, и нас захватила новая волна страсти.
23
После возвращения в Англию я не видела Дональда целый месяц. Он впервые за три года провел Рождество с семьей в Астбери-холле, однако писал мне каждый день длинные, сердечные письма: как сильно скучает и с каким нетерпением ждет встречи.
В ответных посланиях я описывала, как проходят мои дни в больнице. Хотя мое сердце разрывалось от любви к нему, я сдерживалась и не выплескивала чувства на бумагу. Вернувшись в Англию, я стала рассуждать более практично, понимая, что нельзя отдаваться эмоциям, поскольку у наших отношений нет будущего. В больнице хватало работы, которая отвлекала меня от грустных мыслей. Однажды после Нового года меня вызвала старшая медсестра.
Медсестра Чаван, сказала она, сегодня мы говорили о вас с врачами. Все согласились, что у вас есть склонность к медицине. Вы прекрасно проявили себя во Франции, и ваша работа здесь заслуживает высочайших похвал.
Благодарю, с чувством произнесла я.
До того дня я ни разу не слышала, чтобы эта суровая женщина кого-нибудь похвалила.
Перед отправкой во Францию вы прошли только основной курс в качестве помощницы медсестры, не так ли?
Да, ответила я, но рабочих рук не хватало, и я многому научилась у врачей в процессе работы. Я умею профессионально накладывать швы, перевязывать раны, делать инъекции, а еще помогала врачам проводить срочные операции.