С удовольствием, согласился мистер Пиквик; и незнакомец выпил сперва за его здоровье, затем за здоровье мистера Снодграсса, затем за здоровье мистера Тапмена, затем за здоровье мистера Уинкля и, наконец, за всех вместе; и все это проделал так же стремительно, как болтал.
Чертовская сутолока на лестнице, лакей, сказал он. Скамейки наверх плотники вниз лампы, стаканы, арфы. Что-нибудь готовится?
Бал, сэр, ответил слуга.
Ассамблея, а?
Нет, сэр, не ассамблея, сэр. Бал с благотворительной целью, сэр.
Не знаете ли, сэр, много в этом городе хорошеньких женщин? с великим интересом спросил мистер Тапмен.
Блистательны! Превосходны! Кент[23], сэр! Кто не знает Кента! Яблоки, вишни, хмель и женщины. Стаканчик вина, сэр?
С большим удовольствием, согласился мистер Тапмен.
Незнакомец налил и выпил.
Мне бы очень хотелось посетить, молвил мистер Тапмен, подразумевая бал. Очень бы хотелось.
Билеты в буфете, полгинеи, сэр, ввернул слуга.
Мистер Тапмен снова выразил горячее желание побывать на балу; но, не встретив сочувствия в помутившихся глазах мистера Снодграсса и в отсутствующем взгляде мистера Пиквика, он утешился, отдав должное портвейну и десерту, появившимся на столе.
Слуга удалился, и компания осталась наслаждаться приятным послеобеденным препровождением времени.
Прошу прощения, сэр, начал незнакомец, бутылка оплачена пустите по кругу по солнцу пить до дна.
И он осушил стакан, который наполнил минуты две назад, и налил другой с видом человека, весьма к этому привычного.
Вино было выпито, потребовали еще. Гость говорил, пиквикисты слушали. С каждой секундой мистер Тапмен все пламенней мечтал о бале. Выражение всепоглощающей доброты разливалось на лице мистера Пиквика; а мистер Уинкль и мистер Снодграсс заснули крепким сном.
А наверху уже началось, сказал незнакомец. Слушайте настраивают скрипки арфу поехали!
Звуки, доносившиеся сверху, возвестили о начале первой кадрили.
Как бы мне хотелось пойти! снова молвил мистер Тапмен.
И я не прочь, сказал незнакомец, проклятый багаж везут на баркасах не в чем идти досадно! досадно!
Одним из основных начал пиквикистской теории была доброжелательность, и этому благородному принципу мистер Треси Тапмен следовал с большим рвением, чем кто бы то ни было. В протоколах клуба почти в невероятном количестве упоминаются случаи, когда этот превосходный джентльмен направлял объекты благотворительности к другим членам клуба за поношенным платьем или за денежным пособием.
Я бы с удовольствием одолжил вам для этого дела свой костюм, начал мистер Треси Тапмен, но вы худощавы, тогда как я
Толстоват как Бахус в зрелом возрасте снял листья, слез с бочки и облачился в сукно, а? Ха-ха! Не валяно, а напялено? Переправьте бутылку.
Задел ли мистера Тапмена повелительный тон, каким было выражено требование переправить вино, с которым незнакомец тут же покончил, или он весьма справедливо почувствовал себя шокированным тем, что влиятельного члена Пиквикского клуба нагло сравнили с Бахусом, слезшим с бочки, этот вопрос достаточно не выяснен. Он передал бутылку, кашлянул дважды и несколько секунд пристально смотрел на незнакомца; но, так как этот субъект оставался вполне спокойным и совершенно безмятежным под его испытующим взглядом, он постепенно смягчился и снова вернулся к теме о бале.
Я хотел сказать, сэр, начал он, если мой костюм вам широк, то костюм моего друга мистера Уинкля, пожалуй, будет впору.
Незнакомец взглядом снял мерку с мистера Уинкля и, просияв, удовлетворенно бросил:
В самую пору!
Мистер Тапмен огляделся вокруг. Вино, возымевшее снотворное действие на мистера Снодграсса и мистера Уинкля, отуманило мозг мистера Пиквика. Сей джентльмен постепенно проходил все те стадии, какие предшествуют летаргии, вызванной обедом. Он прошел все этапы, спускаясь с высот бурной веселости в глубины отчаяния, а из глубин отчаяния снова возносясь на вершины веселья. Подобно уличному газовому фонарю, когда ветер задувает в трубку, он на момент вспыхнул неестественно ярким светом, затем потускнел так, что едва можно было его различить, после короткого перерыва снова разгорелся, опять замигал и замерцал и, наконец, угас окончательно. Голова его поникла на грудь: и только непрерывный храп да наступавшие время от времени короткие вдохи, напоминавшие припадки удушья, оставались единственными доступными слуху указаниями на присутствие великого мужа.
Желание попасть на бал и оценить красоту кентских леди томило мистера Тапмена. Желание захватить с собой нового знакомого было не менее сильно. Города и его обитателей он не знал, а новый приятель настолько был в курсе дела, что казалось, жил в этих краях с самого детства. Мистер Уинкль спал, а мистер Тапмен был достаточно опытен в таких делах и знал, что в момент пробуждения тот согласно природе вещей способен только на одно рухнуть в постель. Он пребывал в нерешительности.
Налейте себе и передайте бутылку, напомнил неутомимый гость.
Мистер Тапмен совершил то, что от него требовалось, и добавочный стимул последнего стакана подсказал ему решение.
К Уинклю можно попасть через мою спальню, сказал он, если я его сейчас разбужу, все равно он не поймет, что мне от него нужно; но я знаю, что у него в саквояже есть фрачная пара, и если вы ее наденете на бал, а затем, когда мы вернемся, снимете, я уложу ее в саквояж, вовсе не беспокоя его по этому поводу.
Превосходно, одобрил гость, великолепный план глупейшее положение четырнадцать костюмов в багаже, а приходится надевать чужой замечательная идея весьма!
Превосходно, одобрил гость, великолепный план глупейшее положение четырнадцать костюмов в багаже, а приходится надевать чужой замечательная идея весьма!
Нужно купить билеты, решил мистер Тапмен.
Не стоит дробить гинею бросим жребий, кому платить за обоих я называю; вы пускайте раз женщина, женщина, очаровательная женщина!
И соверен упал кверху драконом[24] (из любезности наименованным женщиной).
Мистер Тапмен позвонил, купил билеты и приказал подать свечи. Через четверть часа новый знакомец был полностью облачен во фрачную пару мистера Натэниела Уинкля.
Это новый фрак, объяснил мистер Тапмен, пока гость с большим удовлетворением разглядывал себя в стенное зеркало. Первый фрак со значком нашего клуба! И он обратил внимание приятеля на большой позолоченный значок, в центре которого красовался бюст мистера Пиквика, а по сторонам его инициалы П. К.
П. К.? спросил тот. Странное украшение портрет этого старикана и П. К.? Что это значит П. К.? Прескверный костюм, а?
Мистер Тапмен с важностью и не без раздражения раскрыл таинственные инициалы.
Талия коротковата? сказал новый знакомец, вертясь перед зеркалом, чтобы разглядеть пуговицы на талии, которые пришлись чуть не на середину спины. Как у почтальона смешные у них кафтаны одного размера без примерки таинственное предопределение малорослым достаются длинные кафтаны высоким короткие.
Болтая без умолку, новый приятель мистера Тапмена оправил свой фрак, вернее фрак мистера Уинкля, и в сопровождении мистера Тапмена поднялся по лестнице, ведущей в зад.
Ваши фамилии, сэр? спросил лакей у двери.
Только что мистер Тапмен собрался сообщить свое имя, как вмешался его товарищ.
Никаких имен! И затем зашептал мистеру Тапмену: Не надо имен не известны славные имена, но широкой публике не известны для маленькой вечеринки превосходные имена, но на балу не произведут впечатления инкогнито, вот что надо! Джентльмены из Лондона знатные путешественники вот!
Дверь распахнулась, и мистер Треси Тапмен с незнакомцем вошли в зал. Это была длинная комната со скамьями, обтянутыми малиновой материей, и со стеклянными люстрами, в которых торчали восковые свечи. Музыканты были тщательно спрятаны на закрытой эстраде, и несколько пар отплясывало по всем правилам кадриль. В соседней комнате расставлено было два ломберных стола, за которыми сражались в вист четыре пожилых леди и соответствующее число толстых джентльменов.
Кадриль кончилась, танцующие стали прогуливаться по залу, и мистер Тапмен с приятелем поместились в углу, чтобы обозреть собравшихся.
Очаровательные женщины! заметил мистер Тапмен.
Погодите минутку, сказал незнакомец. Сейчас здесь забавные типы, которые познатней, еще не пришли, странное местечко портовые чиновники, которые повыше рангом, знать не хотят портовых чиновников рангом пониже чиновники рангом пониже знать не хотят мелких помещиков мелкие помещики знать не хотят купцов начальник порта знать не хочет никого.
Кто этот мальчишка с красными глазками, блондин, в маскарадном костюме? спросил мистер Тапмен.
Тсс! Красные глазки маскарадный костюм мальчишка чепуха прапорщик Девяносто седьмого полка почтенный Уилмот Снайпс благородная фамилия Снайпс весьма!
Сэр Томас Клаббер, леди Клаббер и мисс Клаббер! громовым голосом провозгласил лакей.
По залу прошел шепот, когда показались высокий джентльмен в синем фраке с блестящими пуговицами, объемистая леди в синем шелковом платье и две молодые леди, столь же объемистые, в модных платьях того же цвета.
Правительственный комиссар начальник порта важная особа весьма важная особа, зашептал новый знакомый в ухо мистеру Тапмену, пока благотворительный комитет провожал сэра Томаса Клаббера с семейством в почетный угол зала.
Почтенный Уилмот Снайпс и другие избранные джентльмены бросились приветствовать двух мисс Клаббер, а сэр Томас Клаббер стоял прямой, как палка, и величественно взирал поверх своего черного галстука на собравшееся общество.
Мистер Смити и миссис Смити с дочерьми, доложил лакей.
Кто такой мистер Смити? прошептал мистер Таимен.
Мистер Смити и миссис Смити с дочерьми, доложил лакей.
Кто такой мистер Смити? прошептал мистер Таимен.
Служит в порту, ответил новый знакомец.
Мистер Смити почтительно поклонился сэру Томасу Клабберу, а сэр Томас Клаббер с подчеркнутой снисходительностью ответил на поклон. Леди Клаббер бросила через лорнет высокомерный взгляд на миссис Смити с семейством, а миссис Смити в свою очередь пронзила миссис Как-ее-бишь, чей муж вовсе не служил в порту.
Полковник Балдер, миссис Балдер и мисс Балдер! так возвестили о вновь прибывших.