Действительно, наши шведы неплохо стреляли, а мы с Машей даже соревновались за звание лучшего стрелка. И я, хотя и с трудом, но победил выбил 47 очков против ее 46.
На следующее утро мы покинули Буг и пошли Мухавцом и Королевским каналом. К счастью, глубина канала была чуть больше, чем обычно из-за затянувшихся на неделю ливней, закончившихся как раз перед нашим появлением на Висле. Но все равно было впечатление, что плицы нет-нет да и чиркают по илистому дну. Ширина канала такова, что развернуться у нас бы не получилось при всем нашем желании. Так что до Пинска шли мы долго, к тому же нас по дороге ждала еще одна засада
25 августа (6 сентября) 1854 года. Санкт-Петербург
Полномочный посол Прусского королевства в России
Отто фон Бисмарк
Мое несколько затянувшееся путешествие наконец подошло к концу. Я прибыл в столицу государства, где мне предстоит быть главой дипломатической миссии и представлять интересы Прусского королевства. Скажу прямо задача непростая, учитывая то впечатление, которое произвел на русских мой предшественник князь Карл фон Вертер.
Этот молодой человек пренебрежительно относился к населению страны, в которой ему довелось служить, что для дипломата весьма опрометчиво. Ведь русские слуги нашего посольства, скорее всего, сообщают о том, что в нем происходит, сотрудникам своих секретных служб. И несдержанные речи фон Вертера наверняка достигли ушей императора Николая. Иначе трудно объяснить неожиданно холодное отношение царя к послу короля Пруссии. Генерал фон Герлах, побывавший недавно в Санкт-Петербурге, обратил на это внимание и, в свою очередь, доложил нашему королю. В результате князь фон Вертер пакует свои вещи и после моего прибытия покинет русскую столицу. И вряд ли с большой радостью, хоть он и многократно повторял, как ему здесь не нравится. А мне своим поведением надо будет исправить то отрицательное впечатление, которое он произвел на русских.
Думаю, что мне не придется делать это через силу. Хотя ранее я и не был в России, но те русские, с кем мне приходилось иметь дело, чаще всего оказывались умными и приятными в общении людьми.
Пруссия должна добиться восстановления дружеских отношений с Россией, изрядно подпорченных в последнее время. Я имею в виду те роковые решения, которые приняла наша дипломатия под нажимом Франции, Англии и отчасти Австрии. Да, Пруссия сейчас страна, голос которой в общеевропейском концерте едва слышен из-за спины великих держав России, Британии и Франции. Времена Фридриха Великого давно прошли. Но почему бы им не вернуться?
Перекраивание европейских карт, начатое еще Наполеоном Бонапартом, продолжается. Пруссия должна воспользоваться этим и собрать вокруг себя всех, кто говорит в Европе по-немецки, кроме, может быть, австрийцев. Конечно, дело это великое, и сразу его не сделаешь. Но мы, немцы, народ трудолюбивый и терпеливый.
Для объединения Германии нам будут нужны союзники, причем из числа великих европейских держав. Австрия отпадает сразу она наш вековой противник, еще со времен Семилетней войны, когда король Фриц нещадно лупил австрийские войска. Вена хочет собрать под свое крыло все мелкие германские государства. Но у нее не хватит на это сил. Она едва не рухнула под натиском восставших мадьяр, и если бы не помощь нынешнего русского монарха, то уже развалилась бы на несколько частей. Только как отплатил молокосос Франц-Иосиф императору Николаю?
В самый тяжелый для России момент, когда русские войска заняли дунайские княжества Молдавию и Валахию и осадили турецкую крепость Силистрию, австрийцы открыто поддержали турок и заставили русских покинуть дунайские княжества. А сами тут же вторглись в оставленные своими спасителями территории.
Нет, с таким союзником, как Австрия, нам и враги не нужны. Англия и Франция тоже отпадают. Франция императора Наполеона III спит и видит, как бы подгрести под себя граничащие с ней небольшие германские государства. И усиление Пруссии ей совсем ни к чему. Британия же не ударит палец о палец, чтобы поддержать нас. У нее свои вечные интересы, и новое энергичное и сильное государство в Европе будет восприниматься как угроза этим интересам.
Остается лишь Россия, страна, связанная с германским миром тесными династическими связями и кровью, пролитой в 18131815 годах, когда русские и немцы плечом к плечу сражались с Наполеоном Бонапартом. Именно потому-то Пруссия больше всех других государств Европы должна быть заинтересована в дружеских отношениях с Россией.
Конечно, интересы Пруссии и России не всегда будут совпадать, но мы, дипломаты, получаем свое жалованье за то, чтобы разногласия не перерастали в вооруженное противостояние. В конце концов, уступив в чем-то России, мы сможем договориться об уступках нам в других делах.
Но главное у русских появился новый, таинственный и пугающий нас фактор эскадра, которая сумела нанести сокрушительное поражение объединенному флоту англичан и французов. Никто и не предполагал, что такое возможно; крупные силы держав, веками определявших европейскую политику, были уничтожены Россией. Причем уничтожены легко и непринужденно.
Сначала русские отсиживались в своих портах, оградившись минами под охраной береговых батарей. Союзники осадили русскую крепость на Аландских островах.
Казалось день-два, и она падет. С моря действовала огромная флотилия, а на сушу французы высадили десантный корпус с мощной артиллерией. И все это против недостроенной крепости, обороняемой силами, более чем в десять раз уступавшими нападающим, к тому же состоявшими наполовину из местного населения, никогда до того не воевавшего на стороне России. Шансов у русских не было вообще.
И тут бац! Появляются какие-то странные корабли, которые сначала топят флот осаждающих, а потом принуждают к сдаче высадившихся на остров французов. Если верить иностранной прессе, то русские использовали оружие, о котором наши военные раньше ничего не знали. Например, летящие на огромное расстояние и с удивительной точностью ракеты, которым конгревовские и в подметки не годятся. А самоходные железные повозки и аппараты, летающие как исполинские стрекозы Тут явно что-то нечисто. Похоже, что в эту войну вмешались непонятные силы, о которых мы раньше и не подозревали.
Приехавший ко мне капитан Кевич передал письмо от генерала Герлаха, в котором было написано, что караван, который пойдет по немецкому участку Вислы, будет частично состоять из людей с той самой таинственной эскадры. Герлах попросил меня, чтобы я лично сопроводил эскадру, якобы для обеспечения беспроблемного прохода эскадры по нашим внутренним водам. Конечно, можно было бы обойтись и Кевичем, но Герлах подчеркнул, что он предложит именно мою кандидатуру на место посла Пруссии в Российской империи, и что мне нелишне будет лично познакомиться с этими людьми.
Большая часть тех, кто следовал в составе русского каравана, были подданными российской короны флигель-адъютант императора Шеншин, команда парового корабля «Славяночка» (хотя, как мне показалось, и среди них было несколько молодых моряков, отличавшихся своим поведением от прочих) и шведские волонтеры.
Но были и другие в первую очередь, глава экспедиции, который оказался, скажем так, не совсем русским. Во всяком случае, его фамилия Сан-Хуан меньше всего была похожа на русскую. Однако капитан Александр Сан-Хуан считал себя именно русским, да и внешне он больше смахивал на шведа, чем на уроженца Астурии или Валенсии.
Я сразу понял, что Сан-Хуан и оба его спутника, которых я впервые увидел в день, когда они пришли в Данциг, были «иными». И Сан-Хуан, и старший лейтенант Филиппов носили форму неизвестного мне покроя. Кроме того, не так давно я проштудировал все, что мог найти про Россию а как же иначе, ведь мне туда ехать, и точно знал, что такого звания, как «старший лейтенант», в российской Табели о рангах никогда не было.
Есть поручик именно такое расположение звездочек на погонах соответствовало этому чину, а про старшего лейтенанта я ничего не нашел в литературе по русской армии и флоту.
Третий же их спутник, некто Николас Домбровский, был одет в цивильный костюм и галстук, но и в нем тоже чувствовалась какая-то загадка. Хотя оба офицера испытывали к нему легкую неприязнь, но их всех роднило несколько другое отношение к окружающим.
Я не могу объяснить, чем их взгляд отличался от взгляда остальных, только капитан Сан-Хуан смотрел на меня так, как взрослые смотрят на несмышленых детей. А ведь он был моложе меня! Однако относился он ко мне с подчеркнутой вежливостью и почтительностью, хотя познакомились мы с ним только в Данциге, и я готов поклясться, что раньше его никогда не видел. Он смотрел на меня, как на старого приятеля, равно как и Домбровский (Филиппов почти сразу уехал вместе с молодым Кевичем). А еще я услышал, как они между собой говорили «Shelesnij Kanzler». Я спросил капитана, что это означает, и тот впервые смутился, но потом разъяснил, что сие переводится на немецкий как «Eiserner Kanzler». Интересно Это могло быть только про меня, но я ведь всего лишь посол, и канцлером если и стану, то произойдет это нескоро. А еще интересно, почему «железный»?
У Домбровского на пальце была печатка с таким же гербом, как и у Бернда Домбровского, моего однокашника, происходившего из польского дворянства. Бернд был необыкновенно самолюбив и вызывал на дуэль любого, кто, с его точки зрения, малопочтительно относился к его польской фамилии. А Николас, наоборот, на мой вопрос о том, не принадлежит ли он к этому польскому роду, сказал лишь на своем беглом, но не совсем правильном немецком:
Вроде да. Но, знаете, это все мои далекие предки я же считаю себя русским.
А где вы родились в бывшем Царстве Польском или в России?
В Североамериканских Соединенных Штатах, улыбнулся он.
Я слышал, что в последнее время много немцев уехало в эту дикую страну по ту сторону океана. Но вот возвращались немногие, и то в большинстве случаев лишь для того, чтобы, проведав родных и друзей, снова отбыть в Новый Свет. Единственным исключением были те, кто приезжал во Францию; там действительно есть небольшая североамериканская колония.
А этот Домбровский даже не родился в России, и тем не менее на мой вопрос, когда он вернется в Америку, ответил: