Знаешь, Эрик, не понравилась мне рожа у полицмейстера. Да и акцент у него польский. Пусть лучше пленные побудут у нас. А то не удивлюсь, если они вдруг сумеют сбежать из-под стражи.
И приказал не расслабляться наше путешествие еще не закончилось. Но, слава богу, дальше мы шли без каких-либо приключений по широкой и быстрой Припяти. И, наконец, ровно через неделю после «охоты на волков», наш караван добрался до огромного и красивого города на крутых холмах. Это был Киев древняя столица России.
Здесь нам дали немного времени погулять по городу, наказав, правда, держаться вместе, пить мало и не посещать «веселые дома». И, как ни странно, ни один из моих ребят не нарушил приказа. Впрочем, все уже знали, что во второй половине дня предстоит большая работа мы отпустили домой «Курьера» и «Егеря», а вместо них мы получили новый пароход, побольше и поудобней. Нужно было перегрузить на него то, что хранилось в трюмах наших двух небольших трудяг. Кстати, пленных я больше не видел; Ник позднее рассказал мне, что, пока мы пялились на красоты древнего Киева, капитан Сан-Хуан отправил их под надежной охраной в Санкт-Петербург.
30 августа (11 сентября) 1854 года.
Санкт-Петербург, Елагин дворец
Филонов Федор Ефремович, курсант Военно-морского
института радиоэлектроники им. А. С. Попова,
ныне сотрудник медиахолдинга «Голос эскадры»
Я осмотрелся. За столом сидели уже известный мне Юрий Иванович Черников, три девушки и один парень помоложе. Юрий Иванович пробормотал: «Уж полночь близится, а Лизоньки все нет», и объявил заседание открытым, после чего добавил:
Коллеги! Как вам уже известно, трое наших самых опытных журналистов находятся в Крыму или на пути туда, включая вице-президента холдинга, Николая Домбровского. Валентин Иванов сейчас в Свеаборге. По-этому мы решили усилить наш состав четырьмя курсантами. Трое из них находятся в Свеаборге, Кронштадте и в Бомарзунде, а четвертый, Федор Ефремович Филонов здесь. Прошу любить и жаловать.
Я встал, улыбнулся и поклонился. Тут дверь распахнулась, и в комнату влетела особа средних лет, внешностью смахивающая на девиц легкого поведения со Старо-Невского.
Ой, Юрий Иванович, простите за опоздание! Я была на благотворительной распродаже женского рукоделия в Зимнем и с трудом оттуда вырвалась. А откуда этот молодой человек? поинтересовалась она, взглянув на меня с неприкрытым интересом.
Лиза, это наш новый сотрудник, Федор Филонов. Будет вместе с тобой в Зимнем, по крайней мере, пока Ник не вернется из Крыма. Ведь нам нужен и мужчина-репортер там же не только балы и ярмарки
Лиза посмотрела на меня внимательно, даже оценивающе, после чего спросила:
А чем вы, Федор, занимались до того, как стали нашим сотрудником?
Я улыбнулся и ответил не в меру любознательной дамочке:
Лиза, это наш новый сотрудник, Федор Филонов. Будет вместе с тобой в Зимнем, по крайней мере, пока Ник не вернется из Крыма. Ведь нам нужен и мужчина-репортер там же не только балы и ярмарки
Лиза посмотрела на меня внимательно, даже оценивающе, после чего спросила:
А чем вы, Федор, занимались до того, как стали нашим сотрудником?
Я улыбнулся и ответил не в меру любознательной дамочке:
Был курсантом ВМИРЭ имени Попова. В училище был главным редактором сетевой газеты первого курса, а также вел блог.
Черников добавил:
Я познакомился с Фединой работой. Способный молодой человек. Ну а ты, Лиза, помогай ему на первых порах. Ты ведь у нас опытный сотрудник.
Хорошо, Юрий Иванович, томно улыбнулась она. Если Федор Ефремович не будет против, и взглянула на меня весьма многообещающе.
Я сделал умильное выражение лица и ответил:
Буду благодарен вам за любую помощь, Елизавета не знаю вашего отчества.
Тарасовна я, ее улыбка стала еще шире. Но вы можете звать меня просто Лизой. Кстати, мы можем перейти на ты.
Тогда вы можете называть меня Федей, сказал я.
Тут вмешался Юрий Иванович:
Лиза, совесть имей. У вас еще будет возможность пообщаться, ведь вы оба будете работать в Зимнем. А пока у нас следующие темы
«Здорово, подумал я. На ловца и зверь бежит».
Неделю назад ко мне зашел офицер, которого я не раз видел на «Королеве», но не знал, кто он и чем занимается. Он назвался капитаном Евгением Максимовичем Васильевым, после чего добавил:
Федор Ефремович, вам привет от Коли Мирошниченко. Кстати, он попросил, чтобы вы рассказали мне, как у вас прошлым летом сгорела уха.
Меня от его слов бросило в жар ведь про тот инцидент, кроме Старика и Сони, не знал больше никто. А Соня уже никому ничего рассказать не могла
Вырос я в Архангельске, где мои родители были профессорами в Северном Арктическом федеральном университете. Я собирался поступать в тот же университет на факультет информатики, да чуток не добрал по результатам ЕГЭ. Эх, надо было не с друзьями и подругами веселиться, а готовиться к экзаменам! Я несколько переоценил себя и посчитал, что и без особой подготовки все прокатит я ж, блин, компьютерный гений
Так я пошел вместо универа в армию, точнее, на флот, где стал специалистом радиотехнической службы на эсминце «Адмирал Ушаков». И мне там все так понравилось, что я плюнул на информатику и поступил в ВМИРЭ имени Попова точнее, в «Попов-ку», как в просторечье называли это училище в Петродворце. А до начала учебы устроился чинить компьютеры и смартфоны какие-никакие, а все же деньги, не хотелось сидеть на шее родителей.
Все изменилось второго мая прошлого года. Мой отец коренной одессит, хотя большую часть жизни и прожил в Архангельске. Когда он, что произошло в Одессе, и особенно про смерть от рук свидомитов Вадима Негатурова, которого он знал с детства, то сразу же захотел отправиться на Донбасс, сказав, что, может, и он на что сгодится. Мать еле его отговорила, резонно заметив, что сразу после конца семестра у него операция на грыжу, и в таком состоянии ему не то что автомат, даже книжку поднимать нельзя. А я, подумав, что у меня грыжи нет, позвонил приятелю-сослуживцу в Ростов и спросил его:
Вась, можно от вас попасть на Донбасс?
Запросто. Я вот тоже хотел туда отправиться. Приезжай.
Я сказал родителям, что, мол, еду порыбачить на Дон, а потом на пляж в Ейске. Уволился с фирмы, купил билет на поезд и поехал на войну. Как ни странно, мать мне поверила (или сделала вид, что поверила), а отец позвонил мне сразу после моего отъезда и осторожненько так сказал:
Федь, ты там береги себя. И будь на связи, а то мать не переживет, если что
В Донецке нам с Васей повезло. Мы пошли к штабу ополчения и спросили у какого-то пожилого человека, где можно записаться в добровольцы. Тот взглянул на нас и спросил:
А что вы умеете?
Служили во флоте, РЭБ.
И надолго приехали?
Я до августа, в сентябре у меня занятия начинаются, ответил я.
Вася же усмехнулся:
А я пока не надоем.
Понятно, ответил пожилой. Тогда давайте ко мне. Зовут меня Мирошниченко Николай Иванович, подполковник запаса. Позывной «Старик».
Кем он был раньше, никто точно не знал, но то, что он как-то был связан со спецслужбами, подозревали многие. Рассказывали, что он вернулся в родной Иловайск за два года до известных нам событий, а до того служил в России.
Кем он был раньше, никто точно не знал, но то, что он как-то был связан со спецслужбами, подозревали многие. Рассказывали, что он вернулся в родной Иловайск за два года до известных нам событий, а до того служил в России.
Работы по ВУС пока еще не было, Вася занялся прослушкой радиообмена «укропов», а меня взяли связистом в небольшой отряд. И когда нам однажды не подвезли харчей, ребята пошли и наловили рыбы в соседнем пруду. А мне, как самому молодому, поручили сварить уху. Я развел костер, повесил над ним котел с рыбой, кинул туда несколько картофелин и какую-то траву, собранную теми, кто в ней, как мы надеялись, разбирался. И тут, прямо по Высоцкому, «глядь, симпатичные ноги с гордой идут головой». Только симпатичным там было все прекрасней девушки представить себе было трудно.
Вот чего-чего, а женский пол я люблю, да и внешностью меня Бог не обидел, так что девушкам я нравился, и найти себе подружку, чтобы повеселиться с ней денек-другой, для меня никогда не было проблемой. А потом я деликатно, но четко давал понять, что «между нами все порвато и тропинка затоптата». Пару раз я получал от дам по мордасам, два или три раза моя рожа оказывалась оцарапана, а уж разными нехорошими эпитетами меня награждали столь часто Я, кстати, от девушек никогда не защищался, разве что бегством то, что женщин бить нельзя, в меня в детстве вдолбили родители.
Ну, подхожу я к ней, вежливо представляюсь: мол, привет, я Федя, а вас как величать? Оказалось, она одесситка, звать ее Соня, учится медицине в ДонНУ, а ныне служит в нашей медсанчасти. Мы с ней разговорились, и я поплыл никогда мне еще девушка так сильно не нравилась. И вдруг Соня повела носом и говорит не в такт:
Слушай, а у тебя там ничего не горит?
Оказалось, что вся вода уже выкипела, и мы еле-еле спасли то, что было в котелке. А Соня каким-то образом сумела сделать из подгоревшей рыбы и картошки действительно вкусную уху. В это время, как назло, проходил Старик, приехавший зачем-то в нашу часть. Посмотрел он на все это, усмехнулся и только головой покачал:
Эх, мо́лодежь Чтоб уха сгорела талант нужо́н.
И отчалил, чуть подмигнув мне на прощание. Как ни странно, дальше поцелуев дело между мною и Соней не дошло, ни в тот первый день, ни в последующие наши встречи. Какое-то время мы с ней виделись почти ежедневно, ведь войны толком еще не было.
А потом начались тяжелые бои. Мы отходили все дальше вглубь Донбасса, виделись все реже то, что Старик гордо именовал «медсанбатом», было всегда в тылу. Хорошо я воевал, плохо ли не мне судить, но один раз пришлось и мне заменить раненого второго номера пулемета, а потом убили и первый номер, но позицию мы не сдали. И вскоре, во время короткой передышки в боях, меня пригласили в штаб отряда, где Старик объявил, что меня награждают Георгиевским крестом 4-й степени. Тогда я впервые за три недели вновь увидел Соню. И первое, что я ей сказал, было столь же неожиданно для меня, как и для нее:
Сонь, слушай, выходи за меня замуж!
Та удивленно посмотрела на меня, но через мгновение ответила:
Хорошо, милый, я согласна!
Именно тогда, по моей просьбе, нас обвенчал отец Георгий, настоятель местной церкви. Перед венчанием он достал из небольшого мешочка два простеньких серебряных колечка с надписью «СПАСИ И СОХРАНИ» и обручил нас этими кольцами. Тот вечер мы повеселились в кругу товарищей-«сепаров», потом провели нашу первую и последнюю ночь.