Ночевать домой я не поехал, закатился к Сереге, там попал как раз к столу дядька что-то отмечал, сидя в компании своих приятелей. Мне предложили присоединяться, но я отказался, сославшись на завтрашнее дежурство, рухнул на кровать в нашей с Машкой комнате и попытался уснуть, но это не удавалось. Она не согласилась на мое предложение Но, возможно, это и правильно уж слишком скоропалительно я сделал его. Машке бы теперь отойти немного от разрыва с мужем, как-то определиться в жизни, а тут я как снег на голову трах-бах, давай-ка вместе жить! Нет, поспешил я с этим Да и Макса мне никто не отдаст.
Маша.
Самым тяжелым было смотреть в глаза Юльке и объяснять, куда делся отец, используя старую, как мир, материнскую отговорку мол, в командировку уехал, надолго. Это пятилетнего можно обмануть таким образом, а вот восьмилетнего уже значительно труднее. Юлька замкнулась, перестала выходить из комнаты по вечерам, сидела у компьютера, гоняя по монитору бесконечных бабочек и рыбок, но мыслями была где-то далеко. Единственным местом, куда она по-прежнему шла с удовольствием, оставался клуб. Близился чемпионат среди детей ее возраста, они с Олегом много работали, стараясь изменить программу и сделать ее интереснее.
Маша.
Самым тяжелым было смотреть в глаза Юльке и объяснять, куда делся отец, используя старую, как мир, материнскую отговорку мол, в командировку уехал, надолго. Это пятилетнего можно обмануть таким образом, а вот восьмилетнего уже значительно труднее. Юлька замкнулась, перестала выходить из комнаты по вечерам, сидела у компьютера, гоняя по монитору бесконечных бабочек и рыбок, но мыслями была где-то далеко. Единственным местом, куда она по-прежнему шла с удовольствием, оставался клуб. Близился чемпионат среди детей ее возраста, они с Олегом много работали, стараясь изменить программу и сделать ее интереснее.
Я позвонила-таки Катьке Сорвиной, и та согласилась взять меня к себе в клинику, причем не медсестрой, как я надеялась, а администратором.
Смысл тебе в операционной гробиться, когда мне нужен свой, надежный человек у стойки? говорила Катька, позвонив мне как-то вечером по телефону. Я на тебя в любой момент могу положиться, ведь знакомы столько лет! А то у меня работала одна фифа, ухитрялась еще себе в карман денег положить с клиентов! И потом, Машка, я ведь все прекрасно знаю о твоей болячке, неожиданно призналась она, и мне почему-то стало не по себе, словно Катька узнала что-то глубоко личное. Машуль, тебе нужна нормальная, необременительная работа, чтобы не напрягаться особо, ничего в голову не брать. Да и девчонка у тебя, ее контролировать надо, а как ты будешь это делать, стоя на операциях? А здесь телефон под рукой, в любой момент позвонила.
В общем, Катька меня уговорила, и уже через неделю я впервые перешагнула порог ее частной клиники. Что ни говори, а вкус у Катьки был, да и чувство стиля присутствовало, об этом говорило в ее заведении все и хорошо сделанный ремонт, и цвет стен, и белая кожаная мягкая мебель в просторном холле, и живые цветы, в изобилии расставленные и развешанные там и тут. Да и форма сотрудников, работающих с клиентами до врачей, тоже не напоминала медицинскую робу юбки и жилетки мягкого персикового цвета.
Меня приняли хорошо, уже через пару дней мне показалось, что я давно здесь работаю, атмосфера была очень дружелюбная. Но клиенты
У меня было подозрение, что процентов восемьдесят посещающих такие заведения не совсем адекватны, и теперь с каждым днем, с каждым клиентом я убеждалась в этом. Если за день приходил один человек с реальной проблемой, мешающей ему жить, то остальные восемь-десять просто не знали, чем бы таким себя развлечь. Хотя вряд ли стоило бы считать развлечением пластическую хирургию. Приходили молодые, симпатичные девочки с нелепыми просьбами сделать им «губы как у Маши Распутиной», «грудь как у Памелы Андерсон» и т. д. Мне приходилось аккуратненько направлять их сначала на консультацию к психологу Анне Михайловне, и, если той не удавалось убедить любительниц подражания в их неправоте, то тогда за дело брался Кирилл Андреевич ведущий специалист в нашей клинике, или кто-то из хирургов рангом пониже.
Попасть к Кириллу считалось редкой удачей, он был не просто хирургом-пластиком, он был гением. Это даже не обсуждалось, этому не завидовали, потому что бесполезно завидовать человеку с Божьим даром. При всей своей «звездности» Кирилл ухитрялся оставаться приятным в общении и совсем не «воспарившим» над остальными смертными человеком. Нашим любимым занятием с ним стали утренние «пятиминутки», как называли это все остальные сотрудники клиники Кирилл, войдя в дверь, цитировал какую-нибудь фразу из Владимира Вишневского, и я тут же подхватывала. Потом мы менялись, и так по нескольку раз, веселя и себя, и окружающих.
Даниил постоянно звонил мне или приезжал за мной на работу, чтобы довезти до ДК, где целыми днями пропадала Юлька. Артем тоже позвонил как-то, узнал, не надо ли мне денег и очень удивился, услышав отрицательный ответ.
Да? А что так?
Я устроилась на работу, стараясь говорить спокойно, ответила я.
И много платят?
Хватает.
В тот же вечер Юлька пришла домой с пятью тысячами в кармане, объяснив, что приезжал папа.
Мам, я только не поняла если он вернулся, то почему не домой поехал? спросила она, орудуя ложкой в тарелке с борщом.
Я поняла, что тянуть дальше уже некуда, надо разговаривать. Сев на табуретку перед дочерью, я проговорила:
Юляша, мы с папой больше не будем жить вместе.
Дочь уронила ложку в тарелку и посмотрела на меня глазами, мгновенно заблестевшими от слез. Она не произнесла ни слова, только таращила на меня свои глазищи, сделавшиеся прозрачными от влаги, и у меня сердце сжималось от этого взгляда. Не сказав ни слова, Юлька встала и ушла в свою комнату, заперев дверь изнутри на ключ, и, как я ни просила, так и не впустила меня к себе.
Дочь уронила ложку в тарелку и посмотрела на меня глазами, мгновенно заблестевшими от слез. Она не произнесла ни слова, только таращила на меня свои глазищи, сделавшиеся прозрачными от влаги, и у меня сердце сжималось от этого взгляда. Не сказав ни слова, Юлька встала и ушла в свою комнату, заперев дверь изнутри на ключ, и, как я ни просила, так и не впустила меня к себе.
Утром она вышла, и я поразилась тому, как буквально за одну ночь моя маленькая девочка стала взрослой
Мама, ты не думай, сказала она, подавая мне заколки и расческу, я ведь все понимаю. Папа уже давно не живет с нами, хотя и был дома.
Юля, мы не станем любить тебя меньше, жалко пролепетала я и смешалась под пристальным взглядом дочери.
Мама, у нас в классе почти у половины нет отцов. Я просто стану одной из них.
Я села на диван и расплакалась, притянув Юльку к себе. Дочь ничего не говорила, гладила меня по голове так, словно это она была старшей, взрослой
Мамуль, я опоздаю в школу, давай собираться у меня сегодня трудный день, совсем по-взрослому вздохнула она. Тренировка, потом прогон Ты придешь смотреть?
Конечно, я ведь рано заканчиваю. Приготовлю ужин и приеду.
Я проводила ее до школы, и, когда уже бежала обратно на остановку, в кармане зазвонил мобильный. Посмотрев на дисплей, я обнаружила номер Даниила:
Алло.
Привет, Машуль! А я тебя вижу, сообщил он, и я обернулась, заметив его «паджеро» в двух шагах от себя. Садись, довезу.
Я обрадовалась перспективе ехать на работу не в переполненном автобусе, а с комфортом, и потому согласилась.
Машка, ты мне не нравишься, сообщил Данька, выруливая на дорогу из арки. Я соскучился, а тебе постоянно некогда.
Даня, у меня много работы, у Юльки сегодня прогон, я обещала, что приду смотреть.
Конкурс завтра?
Да, в Ледовом дворце.
Могу отвезти, предложил он, но я воспротивилась:
Нет! Не хватало еще, чтобы Юлька что-то заподозрила!
Да что она заподозрит, ей восемь лет! Много понимает!
Я посмотрела на него, отведя в сторону край капюшона Даниил злился, он вообще не привык к отказам, и вдруг я уже почти неделю не подпускаю его к себе. Но мне было просто не до любви сейчас
Высадив меня у клиники, Данька дождался, пока я войду внутрь, и только потом уехал.
Сняв пальто в служебной комнате, я переоделась в форму, подкрасила губы и постаралась придать лицу счастливое выражение. Странно, но с выходом на работу я стала чувствовать себя намного лучше, видимо, сказывалась необходимость держать себя в руках и постоянно быть на людях. Каждое утро мне приходилось накладывать макияж, делать прическу, чтобы выглядеть нормальным человеком, а не замученной болезнью теткой. Это давалось мне с большим трудом, но соответствовать было необходимо, потому пришлось себя немного поломать. И, кажется, все к лучшему так я хотя бы несколько часов в день не думала о своей болезни и об уходе мужа.
Даниил ждал меня у крыльца, прохаживался туда-сюда и все поглядывал на дверь. Когда я вышла, он раскинул руки, но я не бросилась к нему, как он того хотел в конце концов, я взрослая женщина, и вешаться на шею мужчине на глазах многих людей мне как-то не по возрасту уже.
Машуля, как же я скучал по тебе, жарко шепнул Даниил, обнимая меня в машине. Сколько у нас времени?
Полтора часа, взглянув на часы, сказала я, понимая, к чему он клонит. Если поедем быстро, то все успеем.
Данька засмеялся, поцеловал меня и вставил ключ в замок зажигания.
Мы оказались там, где и всегда в холостяцкой Серегиной берлоге, замкнулись в «своей» комнате, прилипли друг к другу, лихорадочно обнимаясь и целуясь. Как же давно мы не были вместе
Машенька выдохнул Даниил, целуя меня в шею, родная, я так люблю тебя
И я даже испугалась немного, потому что эти слова не вызвали у меня никаких эмоцийРаньше, в юности, я бы умерла от счастья, услышав их из уст Даниила, потому что в тот момент ничего не хотелось мне больше, чем знать, что он любит меня. А сейчасне знаю, возможно, я привыкла к его присутствию в своей жизни и воспринимала его как должное.
Ты стала лучше выглядеть с тех пор, как на работу вышла, заметил он, поглаживая пальцами мое лицо. Как ты чувствуешь себя?
Знаешь, это странно, но мне намного лучше. Может, это лекарство действует? я перевернулась на живот и уперлась подбородком в его грудь.