Все в растерянности от этого непонятного коронавируса, от каких-то жестких ограничений. Только Андрей с Игорем работали. Нет, понятно, что и в их бизнесе много чего позакрывали, но большая часть производства обслуживала госзаказы, да и логистика не останавливалась, а мелкое производство они решили срочно перепрофилировать на выпуск масок и санитайзеров. Вот и приходилось Андрею мотаться из поселка в город.
Как-то вечером сидели за ужином всем семейством, смеялись, шутили, угорали от детских выступлений, это их детвора очень любит что-нибудь рассказать, причем сразу втроем, перебивая друг друга, активно помогая повествованию жестами и уморительной мимикой.
Глафира в какой-то момент вдруг выпала из общего веселья голоса, смех, разговоры как будто отдалились, словно ее погрузили в некую сферу, что ли, отделившую сознание от окружающего пространства и
Андрей, ты завтра утром не спеши ехать, хорошо? произнесла она.
Что? смеясь, переспросила Ольга.
Не стоит Андрею завтра утром ехать, возвращаясь в обычное состояние, повторила Глаша.
Почему? удивилась Оля, напомнив: Мне тоже в город надо. Нам заказ должны доставить на городской адрес.
Подожди, Оль, остановил жену Андрей, внимательно присмотревшись к сестре. Глашуня, осторожно спросил он, почему нельзя ехать?
Мне кажется, что лучше поехать днем или вообще не ехать, уклончиво ответила она.
Тогда поедем днем, принял решение брат.
А как же заказ? растерялась Ольга, не поняв, что вообще происходит.
Ничего, позвоним в доставку и дадим наш поселковый адрес, доплатим за выезд за город, как всегда находя простейшее из лучших решений, постановил Андрей.
Но утром его срочно вызвали в офис, какой-то там у них случился форс-мажорный переполох, потребовавший его обязательного и немедленного присутствия как хозяина фирмы, а Ольга таки увязалась с мужем за компанию, решив все-таки перехватить ту доставку в городе, раз все равно поехали.
Глафира стремительных сборов и отъезда брата с женой не застала долго, с наслаждением плескаясь в душе, потом так же долго, неспешно-старательно сушила и укладывала волосы, обмазывалась всякими кремами. А когда спустилась на первый этаж, Кира Пална сообщила, что ребята уехали.
Как уехали? замерев в недоумении, она округлила на Киру Палну глаза. Что за галиматья?
Что-то серьезное у Андрея Артемовича случилось на работе, он сильно расстроился и собрался в момент, а Ольга с ним увязалась. И вот уехали, толком даже не позавтракав. Сказали только, чтобы вы с детьми днем к друзьям приезжали, как и договаривались.
Почему Андрей поехал, забыв вчерашний разговор и свое решение?
И почему никто из них не услышал предупреждения синоптиков, хоть его повторяли по разным телевизионным каналам, да и на смартфоны предупреждение от МЧС пришло всем троим. Как, почему пропустили, не обратили внимание, проигнорировали СМС?!
Но вот так: не услышали, не прочли, не вспомнили. Провидение.
Да какого хрена?! взорвалась Глафира. Сердце бешено заколотилось. Ее словно кипятком изнутри обдало, и, выхватив из кармана телефон, торопливо, дрожащими, неуклюжими пальцами она набирала и набирала номер брата
Через десять километров от поселка Андрея с Ольгой догнал и накрыл обрушившийся снежный буран, как часто бывает в Сибири, налетевший внезапно. У них и летом снег запросто может выпасть, бывало и такое, а уж весной только и жди всякого рода погодных катаклизмов.
Практически в полной нулевой видимости, словно рухнувшей на мир в одночасье, Андрей начал тормозить, осторожно смещаясь к обочине и отдавая себе отчет, что ехать дальше нельзя, и в этот самый момент в их джип врезался несущийся на приличной скорости внедорожник «Мицубиси», от удара которого машину Андрея раскрутило и выбросило на середину дороги, где им в правый бок тут же врезался грузовик, в зад которого в свою очередь въехала легковушка, а в ту следующая
Двадцать машин. Из-за того козла на «Мицубиси», лихо рассекавшего по непроглядной от снежного бурана трассе, в аварии разбилось двадцать машин, одна из которых загорелась.
Равнодушные, равномерные длинные гудки повторялись и повторялись, голову вдруг обдало жаром, а перед глазами встала нечеткая, размытая картина каких-то непонятных резких, сумбурных рывков, движений, словно кого-то нещадно швыряло из стороны в сторону, и внезапно Глафира увидела, в буквальном смысле почувствовала всем своим нутром дикую необратимость беды и как рвет, ломает и калечит тело брата корежащийся металл машины
Ноги подкосились, кровь ударила в голову, и Глаша обессиленно опустилась на пол, прислонившись спиной о стенку. Она не слышала, что говорила перепуганная Кира Пална, опустившаяся возле нее на колени и трясшая ее с перепугу, не видела ничего вокруг; преодолевая парализующую слабость, она подняла руку с зажатым в ней смартфоном, и, заставляя себя двигаться, набрала номер среднего брата.
Игорь выговорила она с трудом сухим, осипшим горлом, сглотнула, вдохнула-выдохнула и повторила попытку: Игорь
Он понял, он сразу понял, что происходит с ней и почему.
Глаша, Глашуня, сдерживая напор, произнес он ровным голосом, что случилось? С кем?
Андрей
Жив? торопливо-напряженно спросил Игорь.
Жив, выдохнула Глаша.
Ты видела, понял он и постарался хоть как-то ее поддержать: Ничего, Глаш, ничего, главное, жив. Сможешь рассказать, что случилось?
И она рассказала. И от собственного голоса ее потихоньку отпустило, и первое, что увидела и осознала Глаша, это расширившиеся от ужаса глаза Киры Палны, которыми та смотрела на нее, прижав пальцы к губам.
Ехать нельзя, ты же понимаешь, Глаш, твердым начальственным тоном говорил Игорь. Дороги все закрыты. Метет. Оставайся с детьми. Я позвоню в МЧС, своему хорошем знакомому, все узнаю. Сам поеду и буду звонить тебе.
Ольгу с Андреем доставили в экстренную хирургию. Живых. Без сознания, в критическом состоянии. Переломы, ушибы, внутренние кровотечения, повреждение внутренних органов жесть полная!
Десять часов шла операция у Ольги и восемь у Андрея. Каким-то образом, чудом и уговорами Игорю с Вестой удалось-таки прорваться в больницу, где оперировали ребят, хотя в связи с карантином все стационары были закрыты для посещений, там они и прождали все эти бесконечные часы изматывающей неопределенности у дверей операционной, находясь на связи с Глашей. Первым вывезли Андрея. Живого. Но хирург сказал:
Дышим все осторожно и молимся о чуде.
Потом из соседней операционной вывезли Ольгу.
Оперировавший ее доктор даже такой призрачной надежды не давал, посоветовав молиться.
Глаша не знала, как молиться по церковным канонам и правилам, запинаясь даже на «Отче наш», она умела только по-своему обращаться к Богу и его помощникам. Вот и обращалась. И не только к ним, со всей ясностью зная, что есть у их семьи еще защитники и помощники там, в тех эфирах. Вот и просила, как могла, как знала и умела.
Дома полный кошмар: дети в шоке, перепуганные, растерянные, Агаша плачет не переставая, мальчишки те постарше, но тоже плачут, хоть и стараются сдерживаться. Кира Пална от детей не отстает, украдкой торопливо вытирая покрасневшие от слез глаза, растерянная, подавленная, не знает, за что хвататься, что делать кастрюли падают, забытая на огне сковорода раскалилась и трещит.
Глафира дала разнервничавшейся женщине валериановых капель и каких-то успокоительных. Малыши жались к Глаше, словно боялись, что и тетка куда-нибудь вдруг денется, попадет в какую-нибудь страшную аварию и бросит их, исчезнет, даже до дверей туалета провожали. Агаша та и вовсе Глафиру от себя не отпускала, с рук не слезала, так что у Глаши к вечеру разболелась спина от бесконечного таскания малышки на руках. Пришлось укладывать ее спать с собой в кровать, а там и мальчишки прибежали.
Так теперь и спали вчетвером в огромной кровати Глафиры.
Андрей с Ольгой пока были живы, но все было очень зыбко, на грани. А перед Глафирой неожиданно встала еще одна задача сообщить отцу Макара с Агашей о беде, случившейся с их матерью. Ольга сирота и никаких иных родственников, которым можно было бы обратиться и требовалось бы сообщить о несчастном случае, кроме бывшего мужа, не имела. К тому же он все-таки отец ее детей, и если случится Но на вот на это самое «если случится» они с Кирой Палной наложили жесткое табу, такой исход не обсуждали даже намеком и обмена тревожными взглядами себе не позволяли.
Казалось бы, чего проще, надо тебе звони и сообщай. Ну да. Только не в этом случае.
Отец Макара и Агаты, носивший хорошее имя Трофим, что в переводе с греческого значило многообещающее «кормилец», был военным летчиком и служил где-то в Подмосковье в особо засекреченной части.
И по понятным причинам современными гаджетами типа смартфона, айфона, ноутбука, планшета и всякого прочего добра, имеющего выход в Интернет, на службе не пользовался. А по номеру допотопного кнопочного сотового телефона, который все же имелся у Ольги и детей, не отвечал.
Если папа на работе, он телефоном не пользуется. Не положено, пояснил Макар Глаше после очередной ее бесполезной попытки дозвониться Трофиму Романовичу Разведову.
И как тогда с ним связаться? полюбопытствовала она.
Ждать, пожал плечиками Макар.
Значит, будем ждать, по-взрослому серьезно и весомо произнес Савва, обняв сводного братишку за плечи.
Вообще поразительно, как мальчишки сдружились. Почти год назад, когда Ольга с Андреем только встретились и познакомились, первое, что сделали Макар с Саввой, серьезно так, основательно подрались, надавав друг другу по сусалам. И тут же замирились, видимо, разрешив все свои сомнения, кто кого круче и главней, и сняв все иные претензии друг к другу. После того исторического побоища их уж было водой не разлить.
Рассудительность и деловитость Саввы хорошо уравновешивали фантазию и чрезмерное, неугомонное любопытство Макара. Слившись воедино, их способности дали неожиданный результат бесконечные истории, в которые влипали пацаны, экспериментируя, познавая мир, какие-то невероятные задумки и безудержный азарт все попробовать и понять. Что взрослые только приветствовали и никогда не останавливали мальчишек, не дергали и тишины-спокойствия не требовали, радуясь столь живому общению и тяге к познанию пацанов. За компом не зависают часами уже большой прогресс, а кричать, бегать, прыгать, лазать, носиться и громогласно радоваться жизни мальчишкам очень даже полезно и, более того, положено природой.