Вернулся Крамаренко-старший. Неизвестно где пропадал, неизвестно откуда вынырнул. Молча, улыбкой и кивком головы, поздоровался с сыном и, обращаясь ко мне, сказал:
Соперник, а не пора ли нам харчеваться?
Пора. Но какой я тебе соперник?
Самый настоящий. Чистопробный. Всю жизнь соперничаем. Мы же с тобой еще сорок лет назад подписали договор о социалистическом соревновании. Забыл?
Что ты, Леня! Помню. Будто вчера все было.
Да! Такое не забывается. Самое первое соревнование! Самый первый договор!.. Молодец с молодцом соперничал. Ударник с ударником. Да! Это ж надо понять. С того самого дня, когда наш с тобой договор был напечатан в типографии на красной бумаге и расклеен вокруг домны на самых видных местах, я и стал сознательным: думал и гадал, как обогнать и тебя, и всякого, кто здорово вкалывает. Да!.. Ты, Саня, а не кто-нибудь другой, высек из меня божью искру, поджег мой молодой энтузиазм.
Что ты выдумываешь? Твой энтузиазм уже в ту пору пылал вовсю. И вообще зачем оправдываешь свою сознательность? Зачем просишь извинения за то, что ты прекрасный, божьей милостью, доменщик?
Леня взмахнул своими ручищами, хлопнул себя по коленям, по бедрам, потом по груди и оглушительно рассмеялся.
Вот так соперник! Ну и ну!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
До сих пор я говорил главным образом о себе, о своих мыслях, чувствах, переживаниях излагал историю собственной души. Теперь буду рассказывать и о людях, с которыми свела меня судьба. Начну издалека, с аэропорта, с того дня и часа, когда я потерял из виду Людникова-младшего.
Почти все пассажиры устремились к выходу, а Валя почему-то не спешила. Смотрелась в зеркальце, причесывалась, пудрила нос. Саша стоял около нее с портфелем в одной руке и красной курткой в другой ждал.
Идите, я сама, решительно сказала она.
Он повиновался. Но, сойдя на землю, остановился у трапа. Она показалась в двери в белом свитере и черных брючках, ладная, свежая, юная. Взглянула налево и направо, потом посмотрела на небо, словно желая убедиться, хорош ли он, этот мир, в котором ей предстояло жить. Улыбнулась, довольная тем, что открылось ей с первого же взгляда, и неторопливо стала спускаться. Саша смотрел на нее и думал: «Если она левой ногой коснется земли, непременно и скоро станет моей женой».
Еще какой-нибудь час назад он и не подозревал о ее существовании. Был свободен от женских чар, как ветер, ликовал по этому поводу и считал, что после того, что недавно случилось у него с Клавой, он никому не позволит закабалить себя.
Валя ступила на аэродромный бетон левой ногой. «Всё, милая! Отныне твоя судьба стала моей судьбой. Но ты этого пока не знаешь».
Валя, дайте багажный номерок, попросил он.
Нет, я сама
Я буду ждать вас на стоянке. Бежевая «Победа». Левое крыло чуть поцарапано. Номер «49-31».
Она ответила властно, несколько раздраженно:
Она ответила властно, несколько раздраженно:
Нет, не ждите меня. Я сама доберусь.
По ту сторону литой чугунной решетки, ограждающей летное поле от площадки для встречающих, стояла мать Саши в белом платье, белых туфлях, сероглазая, русоволосая. Если бы ее чудные волосы не были собраны в тугую солидную корону, ей нельзя было бы дать и тридцати. Саша поцеловал мать и спросил:
Ну как ты? Как дед?
Скучали. Ужасно. Она внимательно-ревниво всматривалась в его лицо. А ты?
Тоже. Тебя и деда во сне видел
Да?.. Не похоже. Она пригладила взъерошенные волосы сына, вытерла белым платочком его мокрый лоб. Сашенька, ты какой-то сам не свой. Взбудораженный
Ты же знаешь, ребята прислали телеграмму! Бросил курортничать и примчался домой
И все?
А что еще?
Оглядываешься все время, кого-то высматриваешь.
Он не стал отказываться, засмеялся.
Ну и мать! На сто метров под землей видишь! Ладно, скажу! Я в самолете такую девушку встретил!
Девушку? В самолете?
Вот она!
Где?
Вышла из багажного отделения. С белым чемоданом, в белом свитере
Бросил куртку матери, портфель кинул на землю хотел бежать навстречу девушке. Татьяна Власьевна удержала его.
Она здешняя?
Да. То есть нет. Приехала к нам на работу после окончания института. Инженер-строитель
Татьяна Власьевна достала из сумки очки, надела их и стала бесцеремонно рассматривать приближавшуюся девушку. Валя подошла и, даже не взглянув на нее, строго сказала ее сыну:
Я же просила не ждать меня!
Извините, не расслышал Познакомьтесь. Моя мама. Валя Тополева. Внучка Ивана Павловича Тополева, нашего первостроителя
«Познакомьтесь»! Какое неточное для данных обстоятельств слово!
Зрелая женщина, мать взрослого сына. И юная девушка. Стоят лицом к лицу безмолвствуют. Одна из них была красивой. Другая в полном расцвете красоты. Разведенная, брошенная мужем, возненавидевшая всех мужчин на свете, кроме своего сына. И девушка на выданье, ждущая признания ее величайших достоинств со стороны человека, лучшего из всех живущих на земле. Усталая, разочарованная Татьяна Власьевна и полная надежд Валя. Мать, которая боится, что первая встречная уведет ее единственного сына. И отважная захватчица, считающая, что ее святое право любить и быть любимой. Мать, уверенная в том, что только одна она может по-настоящему любить свое чадо. И ее соперница, уверенная, что только одна она способна осчастливить будущего мужа Но соперницы ли они? В их сердцах схлестнулись противоречивые чувства. Обе они одинаково надеялись и отчаивались. Искали одна в другой поддержки. И отчуждались
Татьяна Власьевна сняла очки, спрятала их в сумку.
Саша сказал, что вы инженер-строитель. Я очень рада. Нашего полку, можно сказать, прибыло. Где вы хотели бы работать?
Говорила миролюбиво, почти ласково. Но на лице ее была вымученная улыбка, и она выдала ее с головой. Валя все поняла и сразу бросилась в контратаку:
Буду работать там, куда пошлют!..
Татьяна Власьевна обиженно пожала чуть полноватыми плечами, с недоумением и укором взглянула на сына. Саша нахмурился и решительно взял Валю под руку:
Пошли.
Девушка спокойно и мягко отвела Сашину руку, ясными глазами посмотрела на его мать и сказала:
Так нам же не по пути.
Татьяна Власьевна молча повернулась и пошла к автомобильной стоянке.
Пошли, повторил Саша и снова взял Валю под руку.
На этот раз она не воспротивилась. Возле старенькой, потрепанной «Победы» Сашу и Валю догнала женщина в форме связиста.
Вы прилетели из Соколова? спросила она Валю. Ваша фамилия Тополева? Вам телеграмма-«молния».
Мне?! Откуда?
Из Москвы. Распишитесь.
Валя расписалась дрожащей рукой. Она смотрела на телеграмму, не решаясь ее прочитать.
Посмотрите, чья подпись, попросила она Сашу. Мамина, да?
Он развернул телеграфный бланк, взглянул на него, улыбнулся.
Нет, подписала не мама.
Читайте.
«Благословляем твои первые шаги святой земле осиротевшие друзья», прочитал он вслух.
Валя взяла из его рук телеграмму, сунула ее в сумку, с досадой сказала:
Я им, барабанщикам, молнирую в таком же духе
А по-моему, ваши друзья хорошо сделали, что прислали телеграмму. Молодцы! Благословение друзей доброе дело
Саша уложил в багажник чемодан девушки и свой портфель, распахнул заднюю дверцу машины:
Садитесь
Татьяна Власьевна, сидя за рулем «Победы», нетерпеливо и тревожно ждала, как поступит Саша: сядет ли рядом с ней или уйдет к той дерзкой девчонке?
Саша, захлопнув заднюю дверцу, уселся на переднее сиденье. Татьяна Власьевна готова была расцеловать сына за эту маленькую уступку ее ревности и тревоге
«Победа» вырулила на проезжую часть аэропортовской площади и направилась в сторону города. Татьяна Власьевна, настороженная и строгая, смотрела прямо перед собой. Всего час назад она была доброй, приветливой, великодушной, а сейчас Даже то, что случилось в главном мартене, где работает Саша, не вывело ее из себя. Теперь же ей казалось, что ее покой, ее семейное счастье, с таким трудом завоеванное, находится под угрозой. И откуда взялась эта хищница? Надо же было ей попасть как раз на тот самолет, в котором летел Саша!
Снизу, из долины, поднимался белый, зеленый многоэтажный город, а за ним дымный, неоглядный, многотрубный комбинат.
Въехали на широченный и длинный, без конца и края, проспект. Слева и справа дома в девять, двенадцать этажей, облицованные светлой плиткой, с балконами, лоджиями. Звенит трамвай. Катятся красные автобусы. Несутся легковушки. На тротуарах многолюдно. На подстриженных лужайках бесстрашно кормится стая диких голубей. Саша оборачивается к девушке, осторожно улыбается.
Ну, как она, земля наших отцов?
Хороша! Лучше, чем я ожидала!..
Сейчас вы увидите проспект Гагарина. Стадион и плавательный бассейн в самом центре города. Гигантское водохранилище Мама, красный свет! Стоп! завопил Саша и схватил руль.
Татьяна Власьевна резко затормозила. Из боковой улицы появился автобус. «Победа» чуть было не врезалась в него.
Что с тобой, мамочка?
Бери, Саша, руль, а я я сойду.
Он пересел на место водителя, а Татьяна Власьевна вышла из машины и направилась к недостроенному высотному зданию. Валя строго посмотрела ей вслед и хладнокровно сказала:
Все-таки нам с вашей матерью оказалось не по дороге.
Саша распахнул правую переднюю дверцу.
Садитесь рядом со мной. Отсюда лучше увидите город.
Она молча пересела, и «Победа» двинулась дальше, к центру города. В автобусе, мимо которого они проскочили, Саша увидел вроде бы знакомое и очень удивленное лицо. «Кажется, Клава, думал он. Да, определенно она Ну и что? Даже неловкости нет Дружили и раздружились. Не я тому причиной. Другой ей приглянулся, сама призналась Олег Хомутов с тринадцатой печи. Так себе мужик Схватил я в цехкоме у Тестова горящую путевку и рванул на горный курорт. Думал, днем и ночью страдать буду по зазнобе-изменнице. Ошибся. Переоценил. День ото дня все меньше и меньше вспоминал. Значит, что получается? Не было никакой настоящей дружбы и любви? Просто так, в силу житейских обстоятельств, как говорят материалисты, сошлись. Чужие роли до поры до времени разыгрывали. Теперь разгримировались»
Рано или поздно, не сегодня, так завтра Валя и Клава должны были встретиться в гостинице, или во Дворце культуры, или еще где-нибудь.
Встретились сейчас. На Пушкинском проспекте.
Клава ехала в автобусе. С ее места у окна отлично была видна знакомая «Победа», стоявшая почему-то на перекрестке. Потом она увидела и Сашку Людникова, свалившегося с курортного неба. Не один прибыл. Усаживал рядом с собой какую-то залетную кралю в белом свитерочке
Еще за минуту до этого во всем мире не было более счастливой девушки, чем Клава. Все у нее было вроде бы хорошо: дома, на работе, с Олегом Сашку вспоминала без всякого стыда и боли. Только с жалостью И в одно мгновение, в считанные секунды, померкли, рухнули ее радости. Так скоро утешился? Не страдал от ревности?