Я играл с ними в навесы на обеде, а Лия смотрела, я не был так хорош, как они, но они не слишком ржали надо мной, а Лия вообще не смеялась. Гари дал мне послушать музыку в своих наушниках, то был Фифти Сент, нью-йоркский рэпер. Когда ты его слушаешь, нужно кивать головой, и я кивал.
Я не встречался с Призраком Отца весь день, так что он был либо в Муках, либо с Призрачными Отцами обсуждал призрачные дела, и это был лучший день в школе с тех пор, как он разбился в машине и погиб. В тот день у меня был урок Французского, и я узнал, что la bibliotheque это библиотека, а la gare вокзал, и ещё мы слушали песню с названием Quelle est la date de ton anniversaire? что переводится как «Когда твой день рождения?», и она на Фифти Сента совсем была не похожа. Cent значит «сто». А на уроке Географии с Мистером Розеном я узнал про четыре слоя Земли.
Всё, что мы видим, это верхний слой, как корка на хлебе. Под слоем коры находится расплавленная горная порода, которая называется Магма, а под ней слой твёрдой породы, очень-очень горячий. Третий слой расплавленный металл, и в самой середине находится ВНУТРЕННЕЕ ЯДРО, состоящее из твёрдого металла, и это самая горячая часть планеты Земля. В общем, кора со всеми полями и морями, и зданиями это как Макияж поверх раскалённых докрасна бурлящих горных пород и металлов прямо у нас под ногами.
Я шёл домой по этому Земному Макияжу с Лией, когда она сказала:
Покажи-ка свою руку.
Что?
Она расстегнула пуговицу и закатала рукав, чтобы увидеть руку, и там всё было в порядке. Она тоже показала свою руку, и там тоже всё ещё была надпись: ЛИЯ + ФИЛИП. Она ткнула меня кулаком за то, что я позволил надписи немного стереться, но это было в шутку, и она рассказала мне о своём брате, его звали Дэйн, ему стукнуло шестнадцать, он большой и мускулистый, и у него серьга в брови, бритая голова и зелёная майка Kappa[10].Он в одиннадцатом классе. Мы встретили его на углу Харкорт Стрит, он курил и щурил глаза, будто дым разъедал его изнутри, а ещё у него рубашка была наполовину навыпуск, а наполовину заправлена.
Лия попросила Дэйна быть со мной приветливым.
Дэйн спросил:
Раскурим на двоих?
Он протянул мне сигарету, светившуюся красным на конце, как лава. Я сказал:
Нет.
Не парься, я пошутил, сказал он.
Все замолчали, даже Лия, которая обычно довольно много болтает, но только не когда брат рядом. В этой тишине я думал, а что, если Призрак Отца ошибся насчёт того, что Дядя Алан его убил, потому что Лия и Дэйн хорошие, а это значило, что и Мистер Фейрвью мог быть тоже нормальным, а Мистер Фейрвью лучший друг Дяди Алана, из чего можно заключить, что и Дядя Алан может быть хорошим человеком, а не убийцей. А потом я подумал про себя:
«Так, не будь тряпкой снова».
Дэйн спросил:
Значит, ты тот, кто угнал микроавтобус?
Да, ответил я.
Круто, крутяк, сказал он. Сочувствую по поводу Отца.
Норм, сказал я.
У нас Мама умерла, сказал он.
О-о, сказал я.
Потом Дэйн спросил:
Какую музыку ты любишь?
Я не знал, что сказать, потому что я не слушал музыку с тех пор, как Отец умер, я просто смотрел на рыбок и делал домашние задания. Раньше я слушал музыку, которую любил Отец Марвина Гэйя, но тут я вовремя вспомнил и сказал:
Фифти Сента.
Дэйн кивнул, типа это был Правильный Ответ. Он рассказал мне, что в Фифти Сента стреляли, но он выжил, и рассказал мне про других рэперов Эминема, который ненавидит свою Мать, и про Джей-Зи, который любит свою Маму, и про Канье Уэста, который, по его словам, хорош, но много рэпует про Иисуса.
Мы говорили, а Лия шла за нами. Мы проходили мимо газет, застрявших в кустах, и все они были от Дэйна, он подрабатывал Разносчиком Почты. Потом мы подошли к их дому, и они оба вдруг замолчали. Я думал, это будет шикарный дом, потому что Мистер Фейрвью был богат, дом и вправду оказался большим, но неказистым, и краска на его двери шелушилась, как кожа на руке нашей Барменши Карлы.
У окна стоял Мистер Фейрвью, он одёрнул штору и пристально посмотрел на меня, на Лию и на Дэйна. Когда Мистер Фейрвью ушёл, Дэйн отщёлкнул сигарету в палисадник, который совсем зарос СОРНЯКАМИ, и красная, как Магма, точка упала на землю, но не потухла.
Лия сказала:
Увидимся завтра.
Дэйн сказал, как в фильме:
Не обижай ее.
Я ответил:
Да.
Росс и Гари
Близнецы Росс и Гари сидели за столом в Пабе с банками «Танго» и ждали свою маму. Обычно они игнорируют меня, и я просто иду к себе наверх, но сегодня они были моими друзьями, потому что они дали мне послушать их музыку в обед, и мы вместе играли в навесы.
Росс увидел меня, когда я вошёл, и рукой позвал: «иди сюда», а потом и Гари: «иди к нам». Я подошёл, и они оба вместе спросили:
Ты в порядке?
В порядке? сказал я.
Голова Гари наклонялась вправо, а голова Росса наклонялась влево, они выглядели как зеркальные отражения друг друга, за исключением только шрама на брови у Росса.
Жить в пабе, наверное, безумно здорово, сказал Гари.
Наверное, сказал я.
Ты чипсы тыришь? спросил Гари.
Нет, ответил я.
Вот если б я жил в Пабе, всегда бы тырил чипсы, сказал Гари.
А арахис ты тыришь? спросил Росс.
Я не люблю арахис.
Жить в пабе, наверное, безумно здорово, сказал Гари.
Наверное, сказал я.
Ты чипсы тыришь? спросил Гари.
Нет, ответил я.
Вот если б я жил в Пабе, всегда бы тырил чипсы, сказал Гари.
А арахис ты тыришь? спросил Росс.
Я не люблю арахис.
Не любишь арахис? переспросил Гари.
Да.
Арахис клёвый, сказал Росс.
Да уж, арахис, арахис вообще вышак сказал Гари.
Росс трижды рыгнул. Сначала тихо, потом средне, потом громко. Гари тоже рыгнул, и они засмеялись. Потом они посмотрели на меня. Я глотнул воздуха и попытался тоже рыгнуть, но не смог, и они засмеялись ещё громче, но потом посмотрели на бар, где были Карла и Дядя Алан, и перестали смеяться и улыбнулись мне, как будто я им нравился.
Ты с Лией встречаешься? спросил Росс.
У неё фигура классная, сказал Гари.
У неё воняло изо рта, когда ты с ней сосался? спросил Росс.
Нет.
Она с языком это делала? спросил Гари.
Нет.
У тебя встаёт, когда она тебя целует? спросил Росс.
Не знаю.
Гари глотнул «Танго» и спросил:
Она пердит?
Нет.
Что, вообще никогда не пёрнет? переспросил Росс.
Не знаю, сказал я.
Гари сказал:
Девчонки, которые пердят, это жесть.
Ненавижу таких, которые пердят, сказал Росс.
Я однажды слышал, как Шарлотта Уорд пёрнула, сказал Гари.
Шарлотта Уорд? спросил Росс.
Да, это было на математике, сказал Гари.
Шарлотта Уорд пёрнула на математике? переспросил Росс.
Да, сказал Гари.
Я думал, что Шарлотта Уорд в жизни не пёрнет, сказал Росс.
А она пёрнула, сказал Гари.
Громко? спросил Росс.
Типа как писк. Как мышь, сказал Гари.
Гари издал звук, похожий на писк.
Пахло? спросил Росс.
Я был на задней парте, не могу сказать, сказал Гари.
Держу пари, что пахло цветами, сказал Росс.
Джейми Вестерн был близко, сказал Гари.
Ну и что он сказал, как пахло? спросил Росс.
Вроде как обычно, но не так сильно, сказал Гари.
Росс спросил меня:
А ты когда-нибудь слышал, как пердит Шарлотта Уорд?
Нет, ответил я.
Это неправильно, когда девчонки пердят, сказал Гари.
Если бы я был Терри Блэром, я бы запретил всем девчонкам пердеть, сказал Росс[11].
Я бы тоже, сказал Гари.
И еще путом вонять, сказал Росс.
Ты слыхал, как пахнет Аманда Барнсдейл? спросил меня Гари.
Да.
Она воняет, сказал Росс.
Мне пришлось сидеть рядом с ней в автобусе. Я всю дорогу не дышал, сказал Гари.
Всю дорогу? спросил Росс.
Ага, ответил Гари.
Там же двадцать две минуты езды, сказал Росс.
Вот столько я и держался, сказал Гари.
Ты не дышал двадцать две минуты? переспросил Росс.
Гари ответил:
Мне пришлось, или я был бы в нокауте. Тебе-то хорошо, ты был на верхнем этаже.
Её запах и до верхнего этажа тогда добрался, сказал Росс.
Она большой потный носок, сказал Гари.
Это потому что она рыжая, сказал Росс.
Гари кивнул, посмотрел на свою банку «Танго» и сказал:
Рыжие воняют сильнее.
Но пердёж у них разный, сказал Росс.
Их никогда не слышно, но запах чистый яд, сказал Гари.
Рыжий яд, сказал Росс.
Ты об этом знал? спросил меня Гари.
Я сказал:
Нет.
Это правда, сказал Гари.
Потом подошла Карла в своей мини-юбке, держа длинную сигарету марки SUPERKINGS, и сказала Россу и Гари:
Эй вы, сорванцы, давайте. Домой.
Росс и Гари опрокинули залпом остатки своего «Танго» и сказали:
Увидимся, приятель.
Увидимся, сказал я.
Они ушли, и Карла ушла, я посмотрел на Дядю Алана за стойкой бара, потом и он ушёл, но после того, как все они ушли, в сигаретной дымке повисло слово Приятель. Приятель. Приятель. Мне оно нравилось.
Добрый Пастырь
Позднее, когда Мама работала в Пабе, я пошёл повидаться с Лией и постучал в дверь.
Мистер Фейрвью появился за матовым стеклом, расплывчатый, как призрак. Он открыл дверь и посмотрел на меня сверху своим длинным старым лицом с немигающими глазами и печальным голосом сказал:
Уж немаленький ли это Филип?
Здравствуйте, сказал я, скажите, пожалуйста, Лия дома?
Да, она тут, входи, сказал он.
Я вошёл. Это был странный дом, очень странный дом, со стен на меня смотрели изображения Иисуса, молитвы и кресты. В доме пахло так, как пах Мистер Дэвидсон, учитель религии в школе, и так, как пахнет в церкви. Пахло Богом, то есть запахом старой бумаги.
Здравствуйте, сказал я, скажите, пожалуйста, Лия дома?
Да, она тут, входи, сказал он.
Я вошёл. Это был странный дом, очень странный дом, со стен на меня смотрели изображения Иисуса, молитвы и кресты. В доме пахло так, как пах Мистер Дэвидсон, учитель религии в школе, и так, как пахнет в церкви. Пахло Богом, то есть запахом старой бумаги.
Мы прошли в комнату с телевизором, только странность была в том, что телевизора там не было. Мистер Фейрвью поднял свою старую руку и указал на старое Дедушкино зелёное кресло, и я сел в него, и подумал, что Лия, должно быть, чувствует себя странно от того, что папа её похож на Дедушку. Мистер Фейрвью сказал, обращаясь к лестнице:
Ягнёночек, к тебе друг пришёл.
Я оглядел комнату в поисках доказательств богатства Мистера Фейрвью, ведь это единственная причина, по которой он нравился Дяде Алану, но дорогих вещей там не было. Я смотрел на коричневые брюки Мистера Фейрвью и на его белую рубашку, которую, такое ощущение, в нашем городе и не купишь нигде, а Мистер Фейрвью спросил: