Пожалуйста что?
Пожалуйста, перестань, ответил я.
Окей.
Он отпустил меня. Я пролетел вперёд и приземлился на руки, ободранные ладони горели, и я почувствовал, как слёзы наворачиваются на глаза, но смог остановить их вовремя. Доминик сказал:
Я выдам тебе лопату, так что ты сможешь пожаловаться своему папочке.
Он плюнул на меня, а Джордан заржал.
Я встретился с Миссис Фелл, но не рассказал ей ни о Доминике Уикли, ни о том, как я швырнул чили син карне, ни о том, что снова видел Призрак Отца, но я рассказал о том, что наш Паб разгромили, и тогда она сказала, что я должен всё это записать.
Она сказала, что если всё записать на бумаге или на компьютере, то станет легче, но она считает, что на бумаге лучше. Я спросил, почему так, и она сказала, что если пишешь ручкой, то пишешь, как бы частью себя, а ручка, как дополнительный палец. Мне это понравилось, и я сказал, что тогда чернила превращаются как бы в кровь. Тогда она сказала:
Они же голубые, значит, ты, должно быть, королевских кровей, как Принц Уильям.
Она ещё рассказывала, что писать иногда бывает легче, чем говорить, хоть и дольше. Это проще потому, что писать можно, оставаясь наедине с собой, и можно написать о том, о чём боишься говорить или что говоришь только себе. Но если ты разговариваешь сам с собой люди думают, что ты чокнутый, а если всё записывать, люди думают, что ты умный.
Мама забрала меня из школы, потому что шёл сильный дождь. Ренука сидела на переднем сидении в своём спортивном костюме и болтала со скоростью пятьсот миль в час. Они ездили до этого в спортзал, а я сидел сзади и смотрел на капли дождя, плавающие вместе, как рыбки, по стеклу, и я молчал, ведь я оказался прав, и Дядя Алан теперь оставался у нас в свободной комнате.
Я думал, что всё это нехорошо, но у меня всё ещё оставалось больше месяца, чтобы убить его, до того как Отец будет обречён на вечные Муки.
После чая Дядя Алан уселся в кресло Отца и, проглотив свою еду, сказал:
Знаешь, сколько прибыли ты упускаешь здесь?
Мама этого не знала, так что Дядя Алан сказал:
Я мог бы помочь тебе его изменить, правда, я могу.
Тогда Мама спросила:
Что ты имеешь в виду?
Дядя Алан присвистнул своим волосатым носом и сказал на выдохе:
К примеру, все эти Настоящие Эли.
Что с ними не так?
Дядя Алан сложил ладони, всё ещё присвистывая носом, и сказал:
Устаревшие, убогие, невыгодные.
Дядя Алан сложил ладони, всё ещё присвистывая носом, и сказал:
Устаревшие, убогие, невыгодные.
Но сказала Мама.
Дядя Алан поднял руку и сказал:
Я знаю всё, что ты собираешься сказать, но факты говорят сами за себя. Люди хотят лагер. Они хотят марки, которые знают, и цены, которые они могут себе позволить.
Но
Дядя Алан прервал её:
Послушай. Я не Билл Гейтс, но я кое-что соображаю в том, как заработать деньжат.
Но
Дядя Алан продолжал:
Голова должна руководить сердцем. Не наоборот. Последнее, чего хотел бы Брайан, так это увидеть упадок этого места.
Да. Да. Ты так это всё поворачиваешь.
Мам, можно я пойду в свою комнату? спросил я.
Дядя Алан продолжал:
Всё, чего я прошу, дать мне зелёный свет на месяц. У меня масса идей.
Я повторил:
Мам, можно я пойду в свою комнату?
Что, Филип?
Мой вопрос постепенно дошёл до неё, и она ответила:
Конечно, да, можно.
Я ушёл к себе.
Позже к нам зашёл Мистер Фейрвью.
Мистер Фейрвью друг Дяди Алана, ещё он его Партнёр по Автосервису, но он там не работает, и у него нет черноты на руках, он носит одежду, как будто из машины времени, и прилизанные волосы.
Мистер Фейрвью и Дядя Алан были давними друзьями, они вместе рыбачили с ещё одним человеком по имени Терри, которого я не знаю. Дядя Алан посмеивался над Мистером Фейрвью за его спиной, потому что Мистер Фейрвью Святоша и всё время говорит цитатами из Библии.
Он зашёл повидать Дядю Алана, было уже семь, и я сидел у себя, и Мама зашла и сказала:
Пойдём поздороваешься с Мистером Фейрвью.
Но на самом деле она хотела, чтобы я встретился с Лией, дочерью Мистера Фейрвью, она в восьмом классе, то есть на год старше меня, и я не был с ней знаком, хоть и видел её на собраниях, она высокая, у неё длинные каштановые волосы с рыжинкой, а ещё при улыбке кончики губ опускаются вниз, и это красиво.
Когда я спустился в кухню и заговорил с ней, Мама и Дядя Алан округлили глаза, будто мы с ней были парень с девушкой, а Мистер Фейрвью просто смотрел на меня, и лицо у него было длинное и старое, и он походил скорее на её Дедушку, а не на Папу. Мама подвела свои тонкие, как ниточки, брови и вообще Макияж был ярким. Потом я заметил большую серебристую рыбину на кухонном столе.
Посмотри, что Мистер Фейрвью принёс нам, Филип, сказала Мама.
Я посмотрел на рыбину и на грустную улыбку Лии.
Ньюаркская Форель прямёхонько из Трента. Ни в одной рыбной лавке в городе такую большую не найдёте, сказал Мистер Фейрвью.
Мистер Фейрвью выглядит так, будто он уже родился взрослым, потому что сложно представить, что его лицо когда-то было мальчишеским, и кажется, что Бог дал ему кожу не его размера, потому что у него слишком много морщин, и она свисает с его щёк, как у собаки.
Глаза мёртвой рыбины уставились на меня, и от этого мне сделалось как-то странно, и я увидел, как её рот зашевелился и произнес: «Рыбная лавка», но я закрыл глаза, зажмурился, потом открыл, и я точно знал, что это моё воображение.
рыбная
лав-
ка.
Я заговорил с Лией, и она смотрела на меня, как будто я прикольный, и тут Мама сказала:
Филип, а почему бы тебе не показать Лии твою комнату?
Ступай, Ягнёночек, зачем тебе сидеть тут с нами, скучными взрослыми, сказал Мистер Фейрвью.
Так что я повёл её к себе в комнату.
Ух ты, у тебя рыбки! сказала она.
Она присела и стала их рассматривать, а её волосы почти касались пола, и она указала на Рыбку-Ангела и сказала:
Какая красивая.
Это Рыбка-Ангел, сказал я.
Ты угнал микроавтобус?
Да, ответил я и покраснел, как тот микроавтобус.
Прикольно, сказала она, встала и засмеялась, а потом упала на кровать, а я сел на краешек рядом.
Мы говорили и говорили, и я рассказывал о том, каким был Отец.
Мой Отец тоже НОРМ, только слишком часто говорит о Боге, и думает, что всё знает, и ещё очень любит звук собственного голоса, сказала она.
Я думал, что каков отец, такова и дочь, но вслух этого не сказал, а она продолжала болтать про школу и говорить, что я прикольный, в те моменты, когда я вроде ничего такого и не делал, и мне это нравилось. Вдруг, когда мы уже очень долго болтали, она спросила:
А ты когда-нибудь целовал кого-нибудь?
Я не знаю, ответил я.
Ты прикольный, сказала она.
Потом она предложила:
Я покажу тебе, если хочешь. Закрой глаза.
Зачем?
Так делают, когда целуются.
Окей.
И я закрыл глаза и почувствовал, как её губы прикоснулись к моим, и это было странно. Мы открывали и закрывали рты, как рыбы, а потом она отстранила меня и сказала:
Ты слишком быстро двигаешь ртом.
Так что мы повторили. Когда я её целовал, я старался не думать об Ужасных Фактах про рот, о миллионе маленьких существ, которые там живут, и о двух пинтах слюны, которые он производит каждый день. Мои губы двигались медленнее, и я думал о Человеке-Пауке, о Питере Паркере, целующем Мэри Джейн, мне было хорошо, и я гадал, целуется ли Миссис Фелл так же, как Лия.
Мы перестали целоваться, и она сказала:
Ты мог бы стать моим парнем.
Я подумал о том, что должен убить Дядю Алана, и ответил:
Я не знаю.
По идее, тебе надо было сказать «да», отвечать по-другому неприлично.
Похоже, она немного расстроилась, и надула губки, и тогда я сказал:
Да.
Мне казалось странным, что я ей нравлюсь, потому что большинству девчонок я не нравился, но и она отличалась от всех Семиклашек, да и от всех остальных девчонок школы, я думаю.
Она хлопнула в ладоши и сказала:
Бери меня за руку.
Зачем?
Так ведут себя парень и девушка.
Почему?
Ты прикольный.
Мы сели на край моей кровати, держась за руки. Из окна было видно, как Призрак Отца в темноте говорил с кем-то невидимым, он был рядом с Контейнером для Стекла, поэтому я предположил, что он говорит с кем-то из Клуба Призрачных Отцов.
Тут Лия спросила:
У тебя ручка есть?
Я достал ручку, которая лежала на домашке. Она закатала рукав школьного джемпера и написала на руке слова: ЛИЯ + ФИЛИП. А потом она сделала то же самое на моей руке. Ни с того ни с сего она сказала:
Доминик Уикли ничтожество.
Что? спросил я.
Я знаю, он тащится от того, как гадко он обходится с тобой в школе, но он ничтожество. Он боится меня и не будет больше к тебе приставать.
Я задумался о том, действительно ли Доминик Уикли боялся девчонку. Даже если она старше. Я не очень-то в это верил, но я посмотрел на Лию и подумал, что, может, и вправду боится, и продолжал держать её за руку.
Четыре Слоя Земли
После того как умер Отец, Мама не пользовалась автозагаром и косметикой, но с тех пор как она стала чаще видеться с Дядей Аланом, она снова стала наносить автозагар по всему телу и наносила Макияж даже к завтраку. Она снова ходила в спортзал с Ренукой, а когда не ходила в зал, занималась дома по DVD, который назывался «Голливудская Тренировка с Нэнси и Бобби».
Перед тем как уйти в школу, я зашел к Маме, она лежала лицом на ковре, а руки и ноги были подняты вверх, и мускулистый Бобби в это время говорил:
Это упражнение называется Супермен, потому что, когда вы поднимаете так руки и ноги, у вас ощущение, будто вы летите.
Мам, сколько ещё Дядя Алан будет жить у нас? спросил я.
Мама закашлялась в ковёр и ответила:
Он очень добр к нам, Филип.
Это был ответ на другой вопрос, поэтому я переспросил, и она ответила:
Филип, пожалуйста, у меня же тренировка.
Всю дорогу до школы я думал о том, как буду убивать Дядю Алана, потому что Время Небытия таяло день за днём.
Когда я добрался до школы, все уже были в курсе, что я Встречаюсь с Лией, и она оказалась права Доминик Уикли не цеплялся ко мне, как и Джордан Харпер. Они поржали надо мной, но этим всё и ограничилось. Встречаться значило держаться за руки на перемене и сидеть на скамейке с подружками Лии, которые как Лия, но не такие симпатичные, и все считают, что я прикольный, даже когда я серьёзный. Особенно когда я серьёзный. Я думал, что все постепенно начинают забывать про микроавтобус, потому что теперь никто уже не называл меня Психом, а мальчики снова разговаривали со мной, не только Найджел Кёртейн, но и другие, например, близнецы Росс и Гари, сыновья Барменши Карлы. Росс и Гари хорошо играют в Футбол, и они абсолютно одинаковые, только у Росса шрам на брови.