Лана позорно напилась и устроила истерику так сказалось напряжение последних лет жизни с актером. Но ей было все равно, что подумают Амелины и Марго, ей нужно было выплакаться. Утром она поняла ее приняли обратно. Позавтракав, ее бывший муж объявил, что забирает ее домой.
Она думала, благодарность поможет ей и в этот раз справиться с нелюбовью. Первое время да, было терпимо. Амелин старался ни в чем ей не отказывать. Новый гардероб, возможность не считать копейки и отсутствие страха за свою жизнь компенсировали потерю хорошего любовника, каким был драматический актер. Лана тогда смирилась
Игната дома не было. Лана обрадовалась, спешно сбросила в прихожей обувь и прошла в спальню. Там, в стенном шкафу, лежал рулон рисунков Марго. Лана подумала, что, прежде чем примет решение, отдать их Амелину или нет, внимательно рассмотрит каждый. При жизни Марго ее мало интересовала эта, с ее точки зрения, детская мазня. В мастерской, снимая полотна с подрамников, она, понятно, их тоже не разглядывала. Повышенный интерес Игната да и Амелина тоже настораживал.
Она разложила рисунки на полу. Первое, что бросилось в глаза, очищенные от краски места на каждом. Но она хорошо помнила черные пятна. Приглядевшись, Лана рассмотрела цепочки бледных цифр.
Ну и что ты там пытаешься увидеть? раздался насмешливый голос за ее спиной.
Ты вернулся? Она постаралась скрыть испуг. Игнат, это ты убрал черную краску?
Я. Не ищи глубоко причину, просто стало любопытно, что замазано.
Цифры какие-то
Более тебе скажу даты. Он отошел к комоду, выдвинул верхний ящик и достал блокнот. На, смотри.
Лана пробежала глазами по столбику выписанных Игнатом цифр.
По-моему, притянуто за уши. Лана в сомнении посмотрела на рисунок. Рисунков двенадцать, и везде, получается, какие-то даты? Чушь!
Лана, рисунков одиннадцать. Ты ничего не путаешь?
Ничего я не путаю! Картин у Марго двенадцать. На последнюю выставку я их из студии привозила по ее просьбе.
В таком случае где еще один рисунок? Амелин теперь требует у тебя только одиннадцать? Значит, у него!
Наверное. Там эта девчонка накануне побывала, возможно, взяла его домой.
Плохо. Лана, мне он нужен!
Нужен? То есть я должна вместо того, чтобы вернуть эти, украсть еще один?! Лана начала раздражаться. Услышь меня! Амелин требует их у меня! Иначе я останусь без денег и квартиры! Игнат, у него наши фотографии, где мы вместе, и еще с пляжа. Сказал, в офис подкинули. По брачному контракту в случае измены я остаюсь ни с чем!
Вот как! Ай да Марго! Подстраховалась! Игнат рассмеялся в голос.
Ты думаешь, это она? Даже если так, не понимаю, что в этом смешного! Лана разозлилась всерьез. Нам где-то нужно жить! Не в этой же халупе?!
Нам? Ах, ну да. Нет, девочка, не в этой. Отдай рисунки мужу, расходиться нужно цивилизованно.
А как же ты хотел их продать? И там эти цифры.
И что? Бред сумасшедшей. Он сделал небрежный жест рукой.
Марго не дура!
Конечно Игнат усмехнулся. Только два года лечилась в психиатрической клинике у Брехта. Там и начала малевать эти картинки.
Я не знала. А Федор?
Знал ее муж обо всем. И о том, что в казино играет. Ладно Ты у меня остаешься?
Да. Лана собрала рисунки в рулон.
Мне нужно уехать на пару часов. Или до утра. Игнат усмехнулся. Ты не жди, ложись. Завтра отнесешь своему Амелину рисунки. Все одиннадцать, как просит. Ты сказала, Марго мастерскую оставила приемной дочери?
Да. Этой Нюше. А что за интерес у тебя к этой девчонке?
Нет никакого интереса, не выдумывай. Все, закрыли тему! Я ушел. Он быстро вышел в прихожую. Лана подошла к окну спальни.
Она смотрела, как он садится в машину. Неожиданно пришла мысль, что и автомобиль-то у него плохонький. Странно получалось человек долго жил за границей, имел бизнес и ничего не нажил? А была ли эта «заграница»? Лана впервые подумала об Игнате как о постороннем. И мысли эти ей совсем не нравились.
Глава 20
Игнат вырулил на шоссе и влился в поток машин. Он ехал на дачу. Нет, скорее бежал от надоевшей ему женщины, надеясь хотя бы на некоторое время остаться наедине со своими мыслями.
Глава 20
Игнат вырулил на шоссе и влился в поток машин. Он ехал на дачу. Нет, скорее бежал от надоевшей ему женщины, надеясь хотя бы на некоторое время остаться наедине со своими мыслями.
Жить постоянно в деревянном домике на три окна даже этой теплой осенью было невозможно. Но именно эта дедова изба в заброшенной деревне Дарьевке стала его убежищем. Он хотел одиночества. Правда, представлялось оно ему несколько иначе, чем нищее существование в покосившемся со временем строении на заросшем травой клочке земли. Игнат не грезил виллой у моря, виноградниками и солнцем. Райским уголком его сознание выбрало пентхаус с огромными окнами в пол где-то в шумной европейской столице. Не важно, в какой. Лишь бы подальше от России, от этого города и так называемых друзей.
Он рос под строгим контролем матери. Отца видел редко, лишь пару часов по вечерам. Наверное, поэтому вспоминает его лишь за накрытым к ужину столом. Говорить на посторонние темы запрещалось, все молча ели, молча же расходились после по своим комнатам. Иногда мальчику разрешалось поиграть в машинки на ковре в кабинете отца. Но недолго. Тот быстро уставал от вопросов сына, которых у Игната было множество, и мягко выпроваживал вон. А мать присутствовала в жизни Игната практически круглосуточно, делая замечания к любому его поступку, играл он или занимался уроками. Она же укладывала его спать. Никаких сказок на ночь, только легкий поцелуй в лоб и пожелание спокойной ночи. А утром полезный завтрак, музыка, спортшкола, репетитор по английскому и так далее. Опять же в ее присутствии. Как еще не села в первом классе с ним за парту?
Друг детства был один сын заместителя отца. Но играть вместе им доводилось редко, лишь летом, когда все обкомовские работники с семьями выезжали на ведомственные дачи.
Ему исполнилось восемь, когда мама ушла к другому мужчине, почти сразу уехав с тем в Германию. Прощаясь, прикоснулась сухими губами к щеке Игната со словами: «Жаль, ничего путного из тебя не выйдет». Игнат тогда позорно заплакал. Не жалея о потере матери, только лишь от обидных ее слов.
Отец словно и не заметил, что его бросила жена. К ним в дом переехала бабушка, и Игнат стал баловнем. Так она окрестила внука, которому отныне позволялось многое: долго спать по выходным, бросить ненавистную музыку и о, чудо! общаться с мальчишками во дворе.
Ему покупались игрушки, каких не было ни у кого. Позже велосипед, мотороллер, мотоцикл и, наконец, машина. А Игнат прекрасно понимал, что отец от него просто откупается.
Школа, где он учился, негласно слыла элитной. Но ума у деток, там обучавшихся, хватало не на многое оценки покупались родителями, хотя учителя честно пытались отрабатывать откровенно полученные взятки. По-настоящему знания впитывала только одна девочка в классе дочь технички. Игнат даже испытывал что-то вроде восхищения Викой (так ее звали), но она считалась изгоем, и он тоже игнорировал ее, как и остальные. Вика была в него влюблена, что было заметно. Впрочем, Игнат знал, что нравится почти всем старшеклассницам. Ответных чувств ни к кому не испытывал, любил общие сборища и всерьез увлекался лишь спортивными гонками на мотоциклах. В выпускном классе отец нанял репетиторов по основным предметам. Игнат, понимая, что поступать в институт все равно придется, подчинился.
Он считал себя добрым. Жалел бездомных животных, толстую больную девочку, недолго проучившуюся в их классе, сломавшего ногу перед выпускным балом одноклассника, всегда пьяного хромого дворника. И неожиданно для себя согласился участвовать в финальном унижении Вики. Придумана вся сцена была девицами, потребившими немало шампанского после выпускного бала. Ему отводилась главная роль выманить Вику из дома, разыграв влюбленного. Почему-то он надеялся, что та не выйдет к нему. Но Вика обрадовалась, а он разозлился на ее такую податливость. Спектакль удался, правда, подкачал финал Вика упала в обморок.
Расходились молча, настроение было испорчено.
Сейчас он понимал, что это такое, когда ты становишься изгоем
Игнат посмотрел на указатель «Дарьевка». Мелькнула мысль, что еще пара лет, и даже дачники перестанут наезжать сюда власти отключили электричество, да и вода из единственной колонки текла мутная, как из болота.
Дом не запирал все было как-то недосуг купить новый замок.
В первый приезд старый пришлось сбивать ломиком, ключа на привычном месте под крыльцом не оказалось. Тогда он сразу прошел в темную комнату, где всей мебели была одна кровать. Присев на край, провел рукой по подушке, словно пытаясь вспомнить на ощупь шелковистую ткань наволочки. И заплакал. Тихий поначалу плач перешел в дикий вой. Он колотил по подушке кулаками, выбивая клубы скопившейся пыли, выкрикивал ругательства, проклинал кого-то безадресно. Лишь неясные образы мелькали в помутневшем сознании в них он то признавал своих родителей, то судью, то несостоявшуюся тещу. В тот момент он обвинял всех их скопом, не щадя и себя как главного виновного в потере без возврата четырнадцати лет жизни. Казалось, истерике этой не будет конца, но силы иссякли довольно скоро, он заснул. Когда проснулся, посмотрел на наручные часы и ужаснулся спал почти сутки, не сменив позы, не сняв одежды и ботинок.
Игнат тогда не задумывался, как жить дальше. В шкафу нашел свои старые джинсы, тенниску и пиджак. Еще выглаженные Милой, аккуратно развешенные по плечикам, они, казалось, дожидались своего хозяина. Он вынес одежду на улицу. Запах затхлости выветрился лишь к вечеру, и тогда же он наметил план. Единственным человеком, который мог бы ему помочь, он посчитал Марго Улицкую
Игнат на ощупь нашел подсвечник и зажег все три свечи. И вновь подумалось, что только в старой избе, среди этого примитивного уюта, он был счастлив. С Милой. Как же он мог ее убить?
Он женился на бывшей однокласснице сразу, как получил диплом. Настоял отец, пригрозив перекрыть ручеек денежек, ежедневно текущих в карман сына. Леночка была влюблена преданно, распланировала будущую их жизнь грамотно, со всей скрупулезностью бухгалтера, коим стала годом раньше. Дети не входили в ее планы, что вполне устраивало и Игната. Единственное, что немного напрягало, необходимость в интимной близости с ней. Но и тут ему повезло: Леночкины запросы были минимальны. Молодой организм Игната справлялся с обязанностями супруга, а удовольствие он привык получать на стороне. Любовницы были у него всегда. Дам он выбирал по возрасту старше, обремененных мужьями и без наличия мелких отпрысков, требующих постоянного внимания. И ценил более всего умение молчать. Леночка долго не догадывалась о его двойной жизни, доверяя мужу и основное время отдавая работе карьеру она в своем плане записала пунктом первым. Игнат же считал, что поработать успеет, службу в НИИ посещал исправно, но ничем не выделялся из инженерной массы. В девяностых НИИ развалился, Леночка предложила открыть свою фирму. Сразу дело пошло они продавали компьютеры с хорошей прибылью, бизнес расширялся, Игнат перестал зависеть от подачек отца и тестя. Все бы хорошо, но жена по-прежнему была ни сердцу, ни Игнат загулял. Бани, девочки, вино Леночка подала на развод, оставив ему бизнес, но забрав квартиру и загородный дом.