БОЛЬШАЯ КНИГА стихов, сказок, басен, переводов, пьес - Михалков Сергей Владимирович 7 стр.

К сожаленью, есть немало
Всяких Шуриков и Саш,
У которых не по делу
Пишет синий Карандаш!

В лесу мурашки-муравьи
Живут своим трудом,
У них обычаи свои
И муравейник дом.

Миролюбивые жильцы
Без дела не сидят:
С утра на пост бегут бойцы,
А няньки в детский сад.

Рабочий муравей спешит
Тропинкой трудовой,
С утра до вечера шуршит
В траве и под листвой.

Ты с палкой по́ лесу гулял
И муравьиный дом
Шутя до дна расковырял
И подпалил потом.

Покой и труд большой семьи
Нарушила беда.
В дыму метались муравьи,
Спасаясь кто куда.

Трещала хвоя. Тихо тлел
Сухой опавший лист.
Спокойно сверху вниз смотрел
Жестокий эгоист

За то, что так тебя назвал,
Себя я не виню,
Ведь ты того не создавал,
Что предавал огню.

Живешь ты в атомный наш век
И сам не муравей,
Будь Человеком, человек,
Ты на земле своей!

Большой дорожный Чемодан
Турист неутомимый,
Объездил я немало стран:
Летал на Тихий океан,
Через него и мимо.

Я в самых разных городах
Менял в пути отели
На иностранных языках
Наклейки на моих боках
Заманчиво пестрели.

Я потерял свой прежний вид
Был поцарапан и побит:
Меня в бока толкали,
Меня нигде не берегли,
Когда везли и волокли,
Грузили и толкали.

Где б ни был я за рубежом,
Испытывая муки,
Я назывался «багажом»,
Попав в чужие руки.

Открыться как-то я не смог
В таможне, на границе,
И мне тогда сломал замок
Чиновник краснолицый.

Носильщик, что меня грузил
В автобусной толкучке,
Рванул меня что было сил,
И я теперь без ручки.

Дорожный старый Чемодан,
Я отслуживший ветеран,
Отправлен в кладовую.
И здесь мне снятся иногда:
Аэродромы поезда
И еду и плыву я

Я шел по снежной целине,
Легко и трудно было мне,
И за спиною у меня
Ложилась свежая лыжня.
Через полянки, по кустам,
На горку здесь, под горку там
Я шел на лыжах полчаса.
И вдруг услышал голоса!

И вижу: справа от меня
Другая свежая лыжня
И я подумал:
«Догоню!»
И перешел на ту лыжню.
Я встал на новую лыжню
И вышел я к большому пню

Опять бегу я по кустам,
На горку здесь, под горку там
И выхожу к тому же пню,
На ту же самую лыжню
И так весь день, и так весь день:
Лыжня и пень!
Лыжня и пень!

Ну что за хитрая лыжня:
Весь день дурачила меня!

Я шел по снежной целине,
Легко и трудно было мне,
И за спиною у меня
Ложилась свежая лыжня.
Через полянки, по кустам,
На горку здесь, под горку там
Я шел на лыжах полчаса.
И вдруг услышал голоса!

И вижу: справа от меня
Другая свежая лыжня
И я подумал:
«Догоню!»
И перешел на ту лыжню.
Я встал на новую лыжню
И вышел я к большому пню

Опять бегу я по кустам,
На горку здесь, под горку там
И выхожу к тому же пню,
На ту же самую лыжню
И так весь день, и так весь день:
Лыжня и пень!
Лыжня и пень!

Ну что за хитрая лыжня:
Весь день дурачила меня!

Январь врывался в поезда,
Дверные коченели скобы.
Высокой полночи звезда
Сквозь тучи падала в сугробы.

И ветер, в ельниках гудя,
Сводил над городами тучи
И, чердаками проходя,
Сушил ряды простынь трескучих.

Он птицам скашивал полет,
Подолгу бился под мостами
И уходил.
Был темный лед
До блеска выметен местами.

И только по утрам густым
Ложился снег, устав кружиться.
Мороз.
И вертикальный дым
Стоит над крышами столицы.

И день идет со всех сторон.
И от заставы до заставы
Просвечивают солнцем травы
Морозом схваченных окон.

В снегу стояла елочка
Зелененькая челочка,
Смолистая,
Здоровая,
Полутораметровая.

Произошло событие
В один из зимних дней:
Лесник решил срубить ее
Так показалось ей.

Она была замечена,
Была окружена
И только поздно вечером
Пришла в себя она.

Какое чувство странное!
Исчез куда-то страх
Фонарики стеклянные
Горят в ее ветвях.

Сверкают украшения
Какой нарядный вид!
При этом, без сомнения,
Она в лесу стоит.

Несрубленная! Целая!
Красива и крепка!..
Кто спас, кто разодел ее?
Сынишка лесника!

Зима приходит ненароком,
По всем статьям беря свое.
Она должна уж быть по срокам,
А вот, поди ж ты,  нет ее!

И вдруг, однажды, спозаранку,
Взглянул в оконное стекло
И видишь «скатерть-самобранку»
Везде, вокруг, белым-бело

Весна приходит постепенно:
В полях неслышно тает снег,
Побег из ледяного плена
Готовят тайно воды рек.

Уж по ночам не те морозы,
И вот уже летит скворец
В свой домик на стволе березы
Пришла Весна. Зиме конец!

А за Весной приходит Лето,
За Летом Осень в свой черед,
И вновь Зима. И снова где-то
Весна торопится в поход.

Широка и глубока
Под мостом текла река.
Под корягой
Под мостом
Жил в реке усатый сом.

Он лежал на дне
Часами,
Шевелил во сне
Усами.

А на берегу реки
Жили-были рыбаки.
В дождь и в солнечные дни
Сети ставили они.

И спросонья
На рассвете
Заходила рыба в сети.
Попадался карп горбатый,
Попадался пропадал.

Только сом,
Большой,
Усатый,
Никогда не попадал.

Он лежал,
И, кроме ила,
Кроме всяческой еды,
Над его корягой было
Метров пять речной воды.

Говорит один рыбак:
 Не поймать сома никак.
Или снасти не крепки?
Или мы не рыбаки?
Неужели в этот раз
Он опять уйдет от нас?

За рекой стада мычат,
Петухи к дождю кричат.
Сеть лежит на берегу,
Из нее усы торчат.

Говорит один рыбак:
 Ну, поймали кое-как.
Шевельнув сома ногой:
 Не уйдет,  сказал другой.

Но свернулся колесом
И хвостом ударил сом.
Вспомнил речку голубую,
Вспомнил рыбку молодую
Да корягу под мостом
И ушел.

Как нитка-паутиночка,
Среди других дорог
Бежит, бежит тропиночка,
И путь ее далек.
Бежит, не обрывается,
В густой траве теряется,
Где в гору поднимается,
Где под гору спускается
И путника усталого
И старого и малого
Ведет себе, ведет

В жару такой тропинкою
Идешь, идешь, идешь,
Уморишься, намаешься
Присядешь, отдохнешь;
Зеленую былиночку
В раздумье пожуешь
И снова на тропиночку
Встаешь.

Тропинка продолжается
Опять в траве теряется,
Опять в овраг спускается,
Бежит через мосток
И в поле выбирается,
И в поле вдруг кончается
В родной большак вливается,
Как в реку ручеек.

Асфальтовое, новое,
Через леса сосновые,
Через луга медовые,
Через поля пшеничные,
Полянки земляничные,
Во всей своей красе,
Дождем умыто, росами,
Укатано колесами,
Раскинулось шоссе!

Идет оно от города,
Ведет оно до города,
От города до города
Иди себе, иди,
По сторонам поглядывай,
Названья сел угадывай,
Что будут впереди.

Устанешь место выберешь,
Присядешь отдохнуть,
Глядишь дорогой дальнею
И катит кто-нибудь.
Привстанешь, чтоб увидели,
Попросишь подвезти.
Эх, только б не обидели
И взяли по пути!..

И старыми и новыми
Колесами, подковами
И тысячами ног
Укатанных, исхоженных,
По всей стране проложенных
Немало их, дорог
Тропинок и дорог!

Веселые, печальные,
То ближние, то дальние,
И легкие, и торные,
Извилистые горные,
Прямые пешеходные,
Воздушные и водные,
Железные пути
Лети!..
Плыви!..
Кати!..

Облака,
Облака
Кучерявые бока,
Облака кудрявые,
Целые,
Дырявые,
Легкие,
Воздушные
Ветерку послушные
На полянке я лежу,
Из травы на вас гляжу.
Я лежу себе, мечтаю:
Почему я не летаю
Вроде этих облаков,
Я писатель Михалков?!

Это было бы чудесно,
Чрезвычайно интересно,
Если б облако любое
Я увидел над собою
И движением одним
Оказался рядом с ним!

Это вам не самолет,
Что летает «до» и «от»
«От» Москвы «до» Еревана
Рейсом двести двадцать пять

Облака в любые страны
Через горы, океаны
Могут запросто летать:
Выше, ниже как угодно!
Темной ночью без огня!
Небо все для них свободно
И в любое время дня.

Скажем, облако решило
Посмотреть Владивосток
И поплыло,
И поплыло
Дул бы в спину ветерок!..

Плохо только, что бывает
Вдруг такая ерунда:
В небе облако летает,
А потом возьмет растает,
Не оставив и следа!

Я не верю чудесам,
Но такое видел сам!
Лично! Лежа на спине.
Даже страшно стало мне!

Простой бумаги свежий лист!
Ты бел как мел. Не смят и чист.
Твоей поверхности пока
Ничья не тронула рука.

Чем станешь ты? Когда, какой
Исписан будешь ты рукой?
Кому и что ты принесешь:
Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?

Прощеньем ляжешь ли на стол?
Иль обратишься в протокол?
Или сомнет тебя поэт,
Бесплодно встретивший рассвет?

Нет, ждет тебя удел иной!
Однажды карандаш цветной
Пройдется по всему листу,
Его заполнив пустоту.

И синим будет небосвод,
И красным будет пароход,
И черным будет в небе дым,
И солнце будет золотым!

Три Ветра три брата
По свету гуляли,
По свету гуляли
Покоя не знали.
Не знали покоя
Себе на забаву,
Но разные были
По силе и нраву.

Был младший из братьев
И ласков и тих,
И был он слабее
Двух братьев своих.
Он целыми днями
На воле резвился,
Он пылью дорожной
На травы ложился,
Сдувал одуванчики,
Трогал былинки
И в ельнике частом
Качал паутинки.
И было беспечным
Его дуновенье,
И было неслышным
Его появленье.

У среднего брата
Работы хватало,
Упрямства и силы
В нем было немало.
Любил потрепать он
Бумажного змея
И шапку сорвать
С головы ротозея.
Он дул-задувал,
Расходился на воле,
И мельницы в поле
Пшеницу мололи,
Столетних деревьев
Качались вершины,
На водную гладь
Набегали морщины,
И парусной лодке
Давал он движенье,
И было заметным
Его появленье.

Был третий, был старший
Из братьев Ветров
В своем удальстве
И жесток и суров.
Он знойным песком
Засыпал караваны,
Назло морякам
Волновал океаны.
И было, как видно,
Ему не впервые
Ломать, как тростинки,
Дубы вековые
И, крыши срывая,
Врываться в жилища.
Его называли
Ветрило! Ветрище!
Владел им бессмысленный
Дух разрушенья,
И было внезапным
Его появленье.

Три Ветра, три брата,
Гуляли по свету,
Но раз на рассвете
Попались поэту.
И младшего Ветра,
Найдя его в поле,
Поэт подчинил
Своей мысли и воле:
Заставил его
Над рекою спуститься,
Пройти камышами,
Остыть, охладиться,
Чтоб людям уставшим,
За труд их в награду,
Нести на привалы
Живую прохладу.

И среднему брату
Пришлось покориться.
Он должен был в путь
Над землею пуститься,
В пути собирать
Облака дождевые,
Вести их на юг,
За хребты снеговые,
В края, где колосья,
Зерно наливая,
Недвижно стояли,
Томясь, изнывая.

А старшего Ветра,
Последнего брата,
Поэт наш осилил
Упорством солдата.
И, как он ни рвался
И чем ни грозился,
За братьями следом
И он подчинился.
Поэт ему дал
Направленье, заданье,
Вселил в него радостный
Дух созиданья
И к людям заставил
Пойти в подчиненье

Вот так
Получается
Стихотворенье.

Три Ветра три брата
По свету гуляли,
По свету гуляли
Покоя не знали.
Не знали покоя
Себе на забаву,
Но разные были
По силе и нраву.

Был младший из братьев
И ласков и тих,
И был он слабее
Двух братьев своих.
Он целыми днями
На воле резвился,
Он пылью дорожной
На травы ложился,
Сдувал одуванчики,
Трогал былинки
И в ельнике частом
Качал паутинки.
И было беспечным
Его дуновенье,
И было неслышным
Его появленье.