Ловко же вы дали бургомистру по носу! одобрительно произнес он, глядя куда-то в сторону.
Аделин перевела взгляд и увидела Бастиана, который действительно сидел на краю больничной койки в светлом халате, небрежно накинутом на плечи поверх формы.
Сам не верил, что все получится! воскликнул он. Но вот вам закон, вот вам ведьма с костра. Вот я. И крыть ему нечем.
Доктор улыбнулся и отложил шприц в сверкающую металлическую плошку.
А телеграмма?
Он дальний родственник королевской семьи, холодно сказал Бастиан. А я сын Альвена Беренгета, и это очень много значит. Ее величество одобрила мое решение и благословила нас.
Полагаю, что дальний родственник успел ей надоесть, усмехнулся доктор Холле.
О, я уверен в этом, рассмеялся Бастиан. Такая родня настоящая заноза в седалище. И сидеть неудобно, и не вытащить никак.
Улыбка доктора стала еще шире и светлее.
Вот, очнулась ваша невеста, заметил он и поинтересовался: Как вы себя чувствуете, Аделин?
Аделин не знала, что ответить. Она еще не могла поверить в то, что осталась в живых. В носу клубился запах костра, уши заполняла могильная тишина площади. Какая-то ее часть все еще была там, под памятником, у позорного столба.
Она подняла левую руку к лицу, дотронулась до щеки. Жива. Бастиан спас ее. Страшный сон закончился. В окно беспечно светило солнце, свежий ветер приносил запах трав и цветов с далеких полей.
Мысли путались. Аделин все еще не могла поверить в то, что осталась в живых.
Удивляюсь, что я здесь, а не там, прошелестел голос, и Аделин не сразу поняла, что это она и говорит.
Через час можете ехать домой! сказал доктор Холле и добавил: О брате не волнуйтесь, он ничего не знает. Я вчера заезжал к нему, все было в порядке. Ваш Барт прогнал почтальона с газетами.
Слава богу! Аделин вздохнула с облегчением. Пусть бы Уве никогда не узнал о том, что она стояла на костре, привязанная к позорному столбу, и бургомистр лично поджег хворост и бревна.
Когда доктор вышел, Бастиан пересел поближе и осторожно, так, словно Аделин стала невероятно хрупкой и он боялся ее сломать, взял ее за руку.
Это прикосновение окончательно развеяло злые чары. Ночь в тюрьме и путь на костер оказались кошмаром, который наконец-то растворился с первыми лучами рассвета. Не до конца понимая, что делает, Аделин схватила руку Бастиана и прижалась к ней губами.
Что ты, не надо. Бастиан отстранился, отнимая руку, и его лоб прочертила вертикальная морщина, сделав изувеченное лицо одновременно смущенным и строгим. Аделин, слышишь? Все уже хорошо.
Да. Аделин села на койке и некоторое время сидела неподвижно, всматриваясь в лицо Бастиана. Да, конечно. Бастиан, я не знаю, как тебя благодарить
Его взгляд стал таким, что Аделин осеклась и умолкла. Бастиан мягко погладил ее по щеке и произнес:
Полежи еще немного. Потом я отвезу тебя домой.
Обжигающее понимание заставило Аделин содрогнуться. Они поженятся! Вот этот человек с исчерченным шрамами лицом, который сидит с ней рядом, станет ее мужем!
Она не понимала до конца, что испытывает: ужас или радость.
Ты уверен? негромко спросила Аделин.
Бастиан снова рассмеялся.
В том, что тебя надо отвезти в Итман? Да, уверен.
Нет, прошептала Аделин. Щеки вспыхнули румянцем, в горле шевельнулся ком. Что ты возьмешь меня в жены. Меня, ведьму.
Она вдруг испугалась, что он ответит: «Конечно нет. Я все это сделал только для вида. Просто чтобы тебя спасти и показать бургомистру, что он не всесилен, не мог же я просто так дать тебя сжечь. Сейчас мы потянем время, все успокоится, уляжется, и мы будем жить дальше, так, словно ничего не случилось».
Чувства обострились до предела, как в колдовскую ночь святого Жоффрея, когда Аделин выходила в поля собирать травы и всей кожей ощущала каждое движение во тьме, каждое дуновение ветра, трепет каждой травинки и лепестка.
«Почему я так волнуюсь?» только и смогла подумать она. Казалось, вся ее душа стала туго натянутой струной живой, упругой, звучащей и чьи-то пальцы бежали по ней, и в воздухе плыла легкая, почти неуловимая музыка
Да, просто сказал Бастиан. Я возьму в жены тебя, ведьму.
Он усмехнулся, сжал пальцами переносицу и покачал головой.
Честно говоря, я не думал, что вообще женюсь когда-нибудь, признался Бастиан. Не с моим лицом такие дела, я понимаю. Но я сделаю все, чтобы стать для тебя хорошим мужем. Я не обижу тебя ни словом, ни действием, будь уверена. И на твои деньги я тоже не посягаю.
Бастиан нежно сжал руку Аделин и поднял выше, к губам. Аделин вдруг увидела кольцо на своем безымянном пальце платиновые цветы и золотые листья винограда переплетались друг с другом, в глубине лепестков таинственно мерцали бриллианты. Моше всегда был талантливым ювелиром и художником, отец постоянно хвалил его украшения, но в этот раз он превзошел самого себя.
Вот, у меня такое же, чуть ли не смущенно сказал Бастиан и продемонстрировал свою правую руку с кольцом. Священник готов обвенчать нас завтра. Я-то хотел сразу, чтобы ты не передумала, но он сказал, что если невеста в обмороке, то это не считается. Ты должна выразить свою волю спокойно и открыто.
Аделин едва не заплакала и не рассмеялась одновременно. Нет, это невероятно, этого просто не может быть. Она, ведьма, выходит замуж за инквизитора. Такого даже в романах не напишут!
«Нет, поправила себя Аделин. Не за инквизитора. За хорошего, доброго человека, который спас мне жизнь».
Она благодарно сжала руку Бастиана. Не важно, кто он. Не важно, какое у него лицо. Аделин вдруг невероятно остро, почти до боли в груди осознала, что готова вот так держать его за руку всю жизнь.
Может быть, это и было любовью.
Она не знала точно, но то чувство тепла и счастья, которое охватило ее, было настоящим и правильным.
Аделин? окликнул ее Бастиан. Ты согласна стать моей женой? Просто если нет, то я не хочу тебя насиловать и принуждать. Мы придумаем, как заткнуть рот Гейнсборо
Нет! воскликнула Аделин. Нет, не говори так. Я согласна, Бастиан.
Она сделала паузу, пытаясь совладать с волнением, и повторила:
Я согласна.
Возле больницы стояла толпа зевак всем хотелось посмотреть на такую невероятную пару. Инквизитор снял ведьму с костра и готов на ней жениться! Несправедливый суд был посрамлен тогда, когда уже праздновал победу!
Такого и в книгах не прочитаешь. Бастиану казалось, что об их с Аделин истории скоро будут рассказывать сказки для восторженных девиц. А девицы будут ахать, выразительно закатывать глазки и мечтать о том, чтобы и с ними случились опасные приключения, из которых их обязательно спасет благородный рыцарь. И пусть этот рыцарь не красавец зато какая у него душа!
Бургомистр ушел с площади под крики, свист и улюлюканье. Он заперся у себя дома и не высовывал носа на улицу: наверняка терялся в размышлениях, придумывая, как отомстить. Особенно его потрясла личная телеграмма ее величества с благословением брака такого поворота он никак не ожидал.
Бургомистр ушел с площади под крики, свист и улюлюканье. Он заперся у себя дома и не высовывал носа на улицу: наверняка терялся в размышлениях, придумывая, как отомстить. Особенно его потрясла личная телеграмма ее величества с благословением брака такого поворота он никак не ожидал.
Ему смогли противостоять и победить это вывело его из себя чуть ли не до апоплексического удара.
Когда Бастиан вывел Аделин из больницы, то на мгновение оглох: горожане закричали, захлопали в ладоши, поздравляя и приветствуя их. Кто-то в стороне бахнул из хлопушки, и над улицей взвилась яркая пригоршня конфетти-сердечек. Аделин сразу же испуганно отступила за его спину, смущенная таким искренним вниманием, и Бастиан подумал, что свадьба будет исключительно домашней: его неожиданной невесте нужно прийти в себя.
Довольно с нее потрясений.
Ура Беренгету! закричал кто-то из молодых парней. Ура герою и заступнику!
Ура! поддержали его со всех сторон.
Совет да любовь!
И детишек побольше!
Кто-то из женщин плакал. Чуть поодаль громко хлопали пробки в бутылках шипучего, которые щедро выставил хозяин небольшого ресторанчика народ уже начал отмечать: не только свободу и грядущую свадьбу Аделин, но и посрамление и позор бургомистра. Гейнсборо-старший, конечно, понимал, что народная «любовь» в его случае глубока и велика, но не подозревал, что настолько. В руку Бастиану сунули бокал вина, одна из женщин умудрилась расцеловать Аделин и вручить ей какой-то домотканый мешочек, остро пахнущий травами. На пузатом сером боку красовалась фигурка обережной птички, вышитая красными нитками.
«Святолист, понял Бастиан. Травка, которую кладут под супружеское ложе, чтобы отогнать нечисть, темные заклинания и завистников».
В следующий миг Бастиана заключили в крепкие дружеские объятия: полицмейстер и офицер Бруни наконец-то сумели пробиться к ним через веселую толпу. Высокая темноволосая дама весьма крупных достоинств, которая, собственно, и проложила им путь, была, как понял Бастиан, той самой драгоценной Медведихой. Перо на ее модной шляпке было размером с голову ее супруга.
Ну, поздравляем! Голос Медведихи прогудел, как соборный колокол. Есть же в наше гадкое время настоящие герои! Настоящие мужчины!
Полицмейстер лишь важно кивнул когда говорила любезная женушка, он молчал, предпочитая улыбаться и поддакивать. Медведиха легко качнула пышным боком, и народ невольно расступился, опасаясь неминуемых телесных повреждений.
И даже не думайте от нас скрыться! заявила она, подталкивая и направляя Бастиана и Аделин к полицейскому экипажу. Что за свадьба без цветов, без белого платья? Примитивная попойка, не правда ли, Арно? Помнишь, сколько было роз, когда мы поженились? Теперь таких уже не сыскать! А сколько гостей собралось!
Господин Арно снова важно кивнул. Бастиан обнаружил, что Медведиха уже успела оттеснить их с Аделин к экипажу: дверца открыта, оставалось только садиться и ехать. Поймав несколько растерянный взгляд Бастиана, полицмейстер тотчас же произвел некие жесты руками, показывая, что спорить с Медведихой себе дороже и надо делать то, что она говорит, желательно молча и очень быстро.
Да, дорогая, конечно, помню. Восемьсот золотых карун за цветы, полторы тысячи за вино, сказал он, усаживаясь рядом с супругой.