Следуйте за ними. Охранник показал на группу людей.
Послушавшись совета, Обри поднялась по каменным ступеням и встала в очередь к книге соболезнований. Она старалась не поднимать голову из страха, что охранник осознает свою ошибку. В этой позе и увидел ее Халид. Его предупредили, что одна из загадочных женщин пришла и стоит в очереди, и теперь он исследовал взглядом толпу. Он дважды проскочил ее взглядом, пока загораживавший ее мужчина не сделал шаг в сторону. Скромная внешность совсем не как на фотографиях. Фигурка такая маленькая, что кажется, девушку сейчас унесет ветром. Светлые волосы убраны в низкий пучок, плечи покрыты шелковым шарфом.
Халид извинился и вклинился позади нее в очередь. Люди не возражали, и не потому, что были на похоронах. Несмотря на отсутствие бороды и европейский костюм, Халид сохранял ауру властности, которая заставляла всех ему подчиняться. В его стране все присутствующие, конечно, опустились бы на колени.
Погруженная в свои мысли, Обри не заметила движения в толпе позади себя. Первое, что она ощутила, запах. Это был специально сделанный для него аромат смесь гваяковой смолы древесного растения паоло санто с добавлением бергамота, кардамона и шафрана. Тонкий чарующий запах. Настолько чарующий, что, почувствовав его, Обри машинально обернулась в поисках источника. Ей пришлось задрать голову выше, чтобы увидеть его глаза и забыть обо всем. О том, что ей не стоит ни с кем здесь встречаться взглядами. Что она вообще не доверяет мужчинам. Обо всем на свете.
Халид оставался бесстрастным, но его мгновенно пронзило влечение к ней, к ее прозрачным голубым глазам, полным губам. Без того безвкусного макияжа она оказалась невероятной красавицей. Теперь было ясно, чем она могла очаровать любого мужчину.
Но с ним это не сработает.
Мне кажется, подошла ваша очередь.
Из-за легкого акцента Обри не сразу поняла смысл его слов. Да, книга соболезнований. Она вернулась в реальность и, взяв тяжелую серебряную ручку, дрожащим почерком вывела свое имя:
Обри Джонсон.
Адрес Она не стала указывать трейлер, написала просто Лас-Вегас. В раздумьях о том, что ей написать, она даже забыла об очаровательном незнакомце.
«Благодаря вам мама чувствовала себя королевой. Спасибо за все путешествия и прекрасное время»
Нет, этого она написать не могла. Их долгие отношения с мамой были тайной.
«Спасибо, что поверили в меня»
Хотелось бы ей так написать, но нет.
«Простите, что я врала вам».
Джоб хотел, чтобы она воспользовалась этим шансом и не пошла по стопам мамы и тети Кармель. А если бы он узнал, что свою стипендию Обри тратит на заботу о матери, то простил бы? Этого ей теперь никогда не узнать.
Она написала короткое предложение и, положив ручку, уступила место Халиду. Он проводил ее взглядом и прочитал надпись.
«Дорогой Джоб, спасибо вам за все. Вы были великолепны. С любовью».
Было отвратительно думать об этом. Он поднял ручку и написал то, что и собирался до встречи с Обри:
«Allah yerhamo».
Да благословит его Господь. Сейчас эти слова казались как никогда уместными.
Ваше высочество. Один из охранников Халида подошел предупредить, что появился еще один человек из того списка. Ему что-то сообщили по рации, и он добавил: И еще один.
Глава 3
Женщина, сидевшая на скамейке, явно переборщила с макияжем. Обри улыбнулась ей и села рядом. Сложно было удержаться от слез при виде покрытого красными розами гроба, в котором лежал добрый и любящий человек. Конечно, не одна Обри считала его таким. Попрощаться с Джобом собралась удивительно экстравагантная публика, люди в кипах и хиджабах, военные и врачи, элита Нью-Йорка, полицейские и преступники. Внезапно всеобщее внимание сосредоточилось на вошедшей женщине длинноногой, в коротком черном платье с глубоким декольте. Светлые волосы собраны назад, на плечах меховое боа, явно потрепанное жизнью.
Знакомое лицо Бренди, точно. Фамилию вспомнить не получалось, но перед ней стояла одна из легенд Лас-Вегаса. Лично они знакомы не были сверстница мамы, Бренди когда-то выступала в шоу, а сейчас владела танцевальной школой.
Воцарившаяся при ее появлении тишина и явное неодобрение Бренди не смущали. Она направлялась к скамейке позади Обри. Девушка оглянулась позади показалось еще одно знакомое лицо. А соседка, она тоже из бывших? Видимо, Обри тоже посадили сюда по определенным причинам. Похоже, происходящее в Лас-Вегасе уже не тайна. Девушка усмехнулась и прикрыла рот рукой за ней открыто наблюдал тот невероятно красивый незнакомец из очереди. Ей никогда не встречались настолько привлекательные мужчины. В безупречном костюме, с зачесанными назад гладкими волосами. Обри внимательно изучала его лицо, исследуя каждую деталь.
Этим утром, когда Ванда сделала ей комплимент, Обри вдруг сменила тему и решила поговорить о матери. Но теперь до конца жизни примером будут его выразительные черты кожа карамельного оттенка, орлиный нос, выступающие скулы и неожиданно чувственные полные губы, которые не улыбались. Взгляд тоже далек от дружелюбного, но не смотреть в его глаза Обри не могла. Первым отвернулся он, когда кто-то с ним заговорил. Обри продолжала наблюдать за мужчиной, пока семья рассаживалась на свои места. Этан и Эб пришли в сопровождении своих великолепных жен. О них Обри была осведомлена благодаря таблоидам, но очаровательный незнакомец на их страницах не появлялся. И тем не менее он очевидно связан с семьей. Он не подал руки братьям, не поцеловал их жен, в его приветствии не было теплоты. Но, вопреки всему этому, они явно испытали облегчение при виде него.
Даже пассия Джоба Шанталь по его указанию заняла нужное место. В ней все было идеально сияющие бриллианты, аккуратное черное пальто, светлые волосы безупречного оттенка. Настолько безупречного, что опытным взглядом Обри угадала парик. Да, о Шанталь Обри знала больше, чем об остальном клане Деверо. Именно из-за нее у Джоба с матерью закончились отношения.
Даже пассия Джоба Шанталь по его указанию заняла нужное место. В ней все было идеально сияющие бриллианты, аккуратное черное пальто, светлые волосы безупречного оттенка. Настолько безупречного, что опытным взглядом Обри угадала парик. Да, о Шанталь Обри знала больше, чем об остальном клане Деверо. Именно из-за нее у Джоба с матерью закончились отношения.
Через короткое время началась невероятно красивая церемония. Эб и Этан произнесли проникновенные прощальные слова. В глазах Обри стояли слезы, но здесь плакать было нельзя, это привлекло бы лишнее внимание. Она проглотила комок в горле и посмотрела на незнакомца тот как раз встал, чтобы взять слово. Обри взглянула на программку:
«МЫСЛИ И СТИХИ
Халид».
Все, даже фамилии не указано.
Он казался невероятно высоким. Даже черный костюм выделял его среди прочих настолько безукоризненно он смотрелся на его широких плечах. Халид поправил микрофон под свой рост, и Обри увидела запонки непривычный атрибут для места, в котором она выросла. Этот человек был настолько безупречным, что даже плачущий ребенок замолчал в момент его речи. В руках он не держал никаких бумаг.
В первый раз я вошел в дом Джоба в День благодарения. Этан сказал, что его отец не хочет, чтобы я встречал этот день в одиночестве. А мы все знаем, какой силой обладало приглашение Джоба. Он был таким щедрым и так много думал о других, принес счастье многим. Свидетельством тому улыбки, которые я сегодня видел здесь. Но Джоб не простил бы мне, не скажи я, что он был резким, раздражительным и безжалостным
Слушая речь, люди начали усмехаться, но на его лице не было ни намека на смех. Собранный, отчужденный. С такими точными и нужными именно сейчас словами, что на них словно можно было опереться.
Джоб многим помог найти свой источник света.
На Обри нахлынули воспоминания. Каникулы. Мама, смеющаяся и счастливая. Скрипка, которую он купил Обри, все еще была самой большой ее драгоценностью.
Девушка была настолько уверена, что удержится от слез, что даже не захватила с собой носовых платков. Но прочитанные Халидом стихи на арабском ее добили окончательно. Ей не хотелось привлекать внимания, она приехала отдать последнюю дань уважения Джобу. Но все эти цветы, люди, воспоминания о днях, когда было иначе До Шанталь. До пожара, уничтожившего красоту матери. До того, как она перестала мечтать.
Халид переводил стихи на английский и смотрел на Обри, снова опустившую голову. Ее выдавали движения, которыми она утирала слезы. Так хотелось подойти к ней и спросить, все ли в порядке. Конечно, это абсурд, он никогда так не сделает, но видеть ее в одиночестве было невыносимо. К счастью, одна из женщин вытащила из своего бездонного декольте носовой платок и, протянув Обри, положила ей руку на плечо. Как когда-то Джоб положил руку на плечо ему.
Голос Халида оставался ровным, пока принц читал и переводил стихи. В конце концов, ему уже тридцать. В шестнадцать лет он прочел прощальное слово на похоронах матери перед лицом мировых лидеров. Его учили выдержке чуть ли не с колыбели. Халид сошел с кафедры, кивнул охране и сел на свое место.
Чтобы было удобнее за всем следить, поминки организовали в отеле, где остановился Халид. Но прежде чем вернуться к своим обязанностям, он поднялся в номер перевести дух. Слишком многое заканчивалось со смертью Джоба. Нью-Йорк закрывал для него свои двери.
Изначально Халид смог приехать сюда благодаря матери, отец всегда этому противился. Но с каждым разом принц проводил здесь все меньше времени. Сейчас все силы отнимало строительство отеля в Аль-Захане, которым они занимались с братьями Деверо. А скорая женитьба и появление новых монарших обязанностей и вовсе сократят количество путешествий.
Сентиментальность была ему чужда, но весенний Нью-Йорк вызывал воспоминания о матери.
О, Халид, когда-то сказала она ему. Нет ничего лучше, чем идти по солнечному Центральному парку, держась за руки и целуя друг друга
Вы держались за руки и целовались? Халид озадачился. С другим человеком, не моим отцом?
Халид Она рассмеялась. С твоим отцом мы никогда не держались за руки, не говоря о поцелуях. Мой дорогой сын, я боролась за твое право гулять на солнце и радоваться жизни. Когда-нибудь ты станешь королем, а пока обещай, что повеселишься.
Халид пытался. Кроме него, был второй наследник и должны были появиться еще двое.
Мать сказала, что он может быть свободным, пока дела не призовут его домой навсегда. Его холодное сердце как раз начало немного оттаивать под солнцем Нью-Йорка, когда она умерла, и сейчас ему отчаянно ее не хватало.
Телефон просигналил в кои-то веки его искали не из дворца. Звонил Этан. Халид спустился вниз.
Приглашенные на поминки в основном принадлежали к сливкам Верхнего Ист-Сайда, но, к удивлению Обри, ее проводили к черной машине и привезли в отель. Бренди с другими девушками отправились в бар, а она стояла в убранной черным бархатом комнате. Может быть, присоединиться к ним? Официантки разносили подносы с напитками и деликатесами, но, несмотря на голод, Обри отказывалась от всего желудок сводило, а руки дрожали так, что вряд ли бы справились с бокалом. Щеки горели от взглядов окружающих, ее стараний оказалось недостаточно, чтобы не выделяться среди элиты. Все на ней было немного слишком большим и слишком дешевым. Люди вели тихие разговоры, но Обри стояла одна, пока к ней не подошел мужчина.