Я не жалуюсь. В моем возрасте меня все равно что-нибудь прикончит, рано или поздно.
Марта прижала ладонь ко рту:
Да как ты вообще можешь так спокойно об этом говорить?
Зельда ответила не сразу. Она словно съежилась и на глазах постарела. Вцепившись в ручки кресла, она не сводила глаз с держащего меню фанерного арлекина.
Потому что иначе остается только реветь белугой, жестко сказала она. В моем случае злиться значит упускать драгоценное время. Мы с тобой сейчас здесь, вместе. Прокатились на поезде-призраке подумать только! Она глубоко вдохнула, словно собираясь с духом, и наконец произнесла: Я уж и не надеялась снова увидеть тебя, прежде чем я
У Марты слова застряли в горле, и стало больно глотать.
Прежде чем ты что?
Зельда шумно выдохнула.
Они все разное говорят, эти чертовы доктора. Не знаешь, кому из этих детишек верить. Хрустального шара у меня нет, но и без него ясно: до Рождества я вряд ли дотяну.
Желудок у Марты ухнул вниз, словно она шагнула в шахту лифта.
Тебе осталось меньше десяти месяцев?
Скорее, четыре.
Марту покачнуло; она собрала все силы, чтобы не упасть. Перед глазами пронеслось будущее. Будущее, в котором Зельда играла заметную роль. Марта глотала слезы и, не отрываясь, смотрела на крышу автодрома. Кто-то зашвырнул туда красную туфлю на высоком каблуке и сломанный зонтик. Ее бил озноб, и она старалась не дышать, чтобы не разрыдаться. От усилий сдержать слезы ломило нос.
Какое-то время обе женщины хранили молчание.
Зельда медленно разжала кулаки.
Чему быть, того не миновать, сказала она, и в глазах ее блестели слезы.
Но нам столько нужно друг другу рассказать. Мне необходимо узнать, что
Зельда предостерегающе подняла руку.
Предпочитаю смотреть вперед и назад не оглядываться.
Марта смахнула прядь со лба.
Но это невозможно. Родители сказали, что ты умерла. Я скучала по тебе всю жизнь, все эти годы. Нам нужно об этом поговорить.
Зельда упорно помотала головой.
А нужно ли, Марта? Может, сделаем вид, что ничего не было? И просто будем весело проводить время?
Я отыскала тебя благодаря книге. Почему ты ее написала? Ты оставила дарственную надпись на одном из экземпляров, значит, ты рассчитывала, что она попадет ко мне в руки. Марта ласково дотронулась до бабушкиного плеча.
Джина предупреждала, что у тебя будет много вопросов. Зельда почесала нос.
И это еще мягко сказано.
Вдруг без предупреждения Зельда отпрянула. Схватилась за колеса, стала разворачиваться. И покатила обратно в самую толчею.
Двигаем к выходу, будем ждать Джину, бросила она через плечо.
Но мы же толком не поговорили беспомощно окликнула ее Марта.
На сегодня хватит. И потом, мне еще кое-что нужно сделать.
Марта помогла Зельде пробраться сквозь толпу к главному входу. Снова показался рожок мороженого из стекловолокна, а в голове у Марты так и роились многочисленные вопросы. Она тщетно пыталась утихомирить бушующий в груди ураган. Когда еще она снова увидит Зельду, когда расспросит ее обо всем?
Подай, пожалуйста, мою сумку, попросила Зельда, когда они были у самого входа.
Марта, словно в тумане, нагнулась и вытащила сумку из-под кресла. Она думала, что Зельда захотела попить воды или принять таблетку, но бабушка достала экземпляр «Сини небес». В винного цвета обложке, с золотыми буквами, такой же новенький, как у Риты из «Араукарии». Увидев его, Марта удивленно охнула.
Зельда открыла книгу. Подождала, пока покажутся прохожие. Откашлялась, как заправский дирижер перед тем, как махнуть палочкой оркестру.
Кхе-кхе. «Мастер-кукольник», прочла она вслух.
Голос у нее был громкий и звонкий, как Рита и рассказывала.
У Марты похолодели руки и ноги, когда какая-то молодая пара остановилась и стала слушать.
Что ты делаешь? прошипела она.
Зельда отмахнулась и стала читать еще громче:
Мастер-кукольник и его жена жили вместе много лет, но не было у них детей, а им так хотелось ребеночка.
Мастер-кукольник и его жена жили вместе много лет, но не было у них детей, а им так хотелось ребеночка.
Молодая пара с коляской подошла поближе. Остановились и стали слушать те трое мужчин в белых майках, которые были с ними в поезде-призраке. По мере того как Зельда читала, слушателей становилось все больше. Две девочки-подростка прыскали в ладошки. Молодые родители присели на корточки и что-то нашептывали своей малышке. Мужчины с татуировками переглядывались и пожимали плечами.
Ноги Марты словно увязли в асфальте. Хотелось уйти, отгородиться от этой странной ситуации. Но нужно было дождаться, пока бабушка дочитает рассказ ее, Мартин, один из тех, что она написала в детстве. Слышать его было и жутко, и волнительно.
Чем дальше Зельда читала, тем труднее становилось Марте наслаждаться ее чтением. Грудь сдавило, и, встав на цыпочки, она принялась высматривать Джину. Все действо заняло буквально несколько минут, но ей показалось намного больше.
Конец, объявила Зельда, дочитав историю.
Она закрыла книгу, и Марта с облегчением выдохнула.
Несколько секунд вокруг стояла тишина, потом кто-то захлопал, к нему присоединились другие. Мужчина с татуировкой в виде красного дьявола улюлюкал, приятели его свистели. Зельда слегка поклонилась. Пошарила в сумке и вытащила ручку и желтые липкие листочки для записей. Накорябала несколько слов и прикрепила записку к книге.
Положи ее на землю, попросила она Марту.
Книгу?
Да.
Зачем?
Некогда объяснять. Джина уже идет.
Марта сделала, как было велено. Положила книгу на дорожку, поспешно выпрямилась. И с бешено скачущим сердцем взялась за спинку кресла.
Мужчина с татуировкой посмотрел на книгу и поднял ее.
Напоследок, увозя бабушку прочь, Марта успела бросить взгляд на приклеенный желтый листок. На нем было написано:
Читай меня. Я твоя.
Глава семнадцатая
Марионетки
Бетти, 1978
Два года тому назад, на день рождения Бетти, они с Зельдой, Мартой и Лилиан провели фантастически прекрасные, но быстро промелькнувшие сорок минут в парке аттракционов, хохоча и поедая яблоки в карамели. Потом прокрались рука об руку по песку обратно и, обмениваясь таинственными улыбками, стали ждать, когда Томас проснется.
Девочки сдержали обещание и не проговорились о вылазке отцу. Бетти думала, что все обошлось, но однажды Томас принес домой выпуск «Малтсборо таймс».
В парке аттракционов произошло кое-что очень интересное, Бетти, с улыбкой сказал он.
По его нарочито ровному тону Бетти сразу поняла: что-то не так. И улыбка у него была чересчур широкая и неискренняя.
Ну так расскажи, предложила она, чувствуя, как вспыхнули щеки.
Томас положил газету на стол и постучал по ней пальцем.
Оставлю это здесь. Сама прочти. Может, тогда сумеешь понять, как ты разочаровала и ранила меня своим поступком. Ты разве забыла, как я тебя выручил в начале нашего знакомства? Родные предостерегали меня от поспешной женитьбы, но я хотел доказать им, что они не правы. И вот теперь Он посмотрел на нее сверху вниз и покачал головой. Своим поступком ты унизила и меня, и себя.
Бетти дождалась, когда он выйдет из комнаты. Дрожащей рукой придвинула к себе газету. И увидела снимок: Зельда, Марта и Лилиан сидят на стене возле комнаты зеркал. Мать сияет щербатой улыбкой. А позади них деревянное табло с датой.
Бетти схватилась за голову и прошипела:
Черт возьми, мама. Какого черта она позволила фотографу сделать снимок? Скорее всего, это произошло, когда Бетти забыла кошелек в киоске с яблоками в карамели и пошла его искать. О нашей вылазке никто не должен был узнать.
Она нервно оглянулась на закрытую дверь. За ней был Томас, и он ждал объяснений. Придется либо взять всю ответственность за поход в парк на себя, либо сказать, что их подбила Зельда.
Придется теперь расхлебывать последствия. Томас будет или день-другой каменно молчать, или урежет семейный бюджет. И все равно она считала, что получит по заслугам. Даже если Томас порой и перегибает палку, его можно понять.
В том, что случилось до их свадьбы, винить ей, кроме себя, было некого.
Бетти сегодня показалось, что она увидела Дэниела. Он стоял внизу на пляже, возле статуи русалки волосы разлохматились от ветра, щеки от холода раскраснелись. Она сделала несколько шагов по склону, хотела его окликнуть. И не окликнула, понимая, что это бесполезно. Он ее не увидит, а может, сделает вид, что они незнакомы. Столько времени прошло, не стоит ворошить прошлое.
Мужчина со смехом обернулся, и она увидела: не он.
От разочарования свело живот Бетти повернулась на каблуках и пошла обратно в город, пытаясь унять боль ладонями.
Проходя мимо группки молоденьких женщин, она ощутила зависть и ничего не могла с собой поделать. Они были в новеньких длинных юбках в цветочек и блузках с высоким воротником. Она же до сих пор щеголяла в платье и туфлях, которые Томас подарил ей на день рождения два года назад.
Женщины были почти ее ровесницы, ненамного моложе. Они явно собирались поболтать и весело провести время, а она была замужней дамой с двумя дочерьми двенадцати и восьми лет. Бетти почувствовала себя ужасно старой. Посмотрела на часы. Поняла, что максимум через полчаса ей надо быть дома, и ускорила шаг.
С тех пор как Томас увидел снимок в газете, он постоянно спрашивал, где она была, с кем, когда вернется. Спрашивал вежливо, с неизменной улыбкой, но Бетти не сомневалась: он ей больше не доверяет.
Дома была Марта. Она лежала на животе на коврике в гостиной и болтала в воздухе ногами, словно баламутила воду. По полу были разбросаны книги и ручки, а сама она что-то писала в блокноте.
Ох, Марта, вздохнула Бетти. Посмотри, какой беспорядок. К приходу отца все всегда должно быть аккуратно.
Это рабочий беспорядок.
Какой угодно, но все надо убрать.
Марта откинула косу на спину.
Папы дома нет. Они с Лилиан пошли гулять. Почему мы вечно должны вокруг него носиться? Словно он король замка или что-то в этом роде.
В глазах дочки вспыхнули злые искорки. В последнее время в ней бурлили подростковые гормоны, порождая приступы раздражения и строптивости. С Зельдой, однако, Марта снова становилась прежней малышкой, милой и улыбчивой. В речи ее то и дело проскакивали бабушкины интонации.
Ну же, не упрямься. Будь лапочкой, попросила Бетти.
А я знаю, что папа бабушку не любит.
Не говори глупости. Конечно, любит.
Марта закатила глаза.
Она к нам уже несколько недель не приходит. А когда она нам что-нибудь покупает, он не разрешает это брать.
Бабушкины подарки иногда бывают неуместными.
Зато они забавные. Не то что ваши.