Внезапно ты с тревогой осознаёшь, что эта музыка искусственно усиливает твои эмоции, так же как музыка к фильму придает эпичности даже банальному диалогу между влюбленными. Евгений и Дебби играют номер под названием «Океанский утес». Он начинается с тихого перебора фортепианных клавиш звукоподражания плеску воды и соло на свирели, взывающей со дна морского голосом духа глубин. Затем вступает скрипка с выразительными октавами, накатывающими подобно волнам. Ты счастлива, сегодня твой первый рабочий день в качестве профессионального музыканта, и лето в Новой Англии в самом разгаре: светит солнце, зеленеет трава, дует теплый ветерок. Но эта музыка, словно психоделики, делает краски окружающего мира еще ярче и усиливает твое счастье настолько, что этот момент начинает казаться счастливее других счастливых моментов и становится самым важным счастливым моментом твоей жизни. Это твой первый транс, в который ты вошла благодаря музыке Композитора; ты перенеслась на нос «Титаника», раскинула руки и летишь в объятиях Леонардо Ди Каприо
Чуть позже, когда день близится к вечеру и толпа покупателей редеет, Евгений спрашивает, хочешь ли ты сыграть пару номеров на его скрипке. «Да!» восторженно отвечаешь ты, отряхиваешь крошки пончика с рук и берешь у него инструмент.
Попробуй «Сияние осени», говорит Евгений. Самое простое.
Раз плюнуть, киваешь ты и встряхиваешь плечами, как гимнастка перед прыжком на бревне.
Ты подносишь скрипку к подбородку и поворачиваешь ее к микрофону. Евгений включает плеер. Ты смотришь в ноты, но не видишь, где вступать. Ты не слышишь ритм, а следовательно, не можешь отсчитать нужное количество тактов и понять, когда начинать. В оркестре дирижер делает вдох, прежде чем опустить палочку, и весь оркестр вдыхает с ним и вступает одновременно, дыша синхронно, как организм с восьмьюдесятью легкими. Но здесь нет дирижера и нет явного ритма. Ты ждешь.
Евгений выключает плеер.
Не успела, недовольно говорит он.
Да, смущенно отвечаешь ты.
Он снова включает запись.
На этот раз ты вступаешь вовремя, но через несколько нот теряешь ритм. Колонки повернуты в другую сторону, музыку в записи почти не слышно. Тебя закручивает музыкальный водоворот, ты ударяешь смычком как попало и фальшивишь на каждом шагу. Тебе кажется, что Евгений вот-вот прервет эти жалкие потуги и вырвет скрипку из твоих неумелых рук.
Однако он лишь пожимает плечами и поворачивается к покупателям, вновь столпившимся у прилавка. Композиция заканчивается через три минуты, хотя тебе кажется, что прошло три часа. Ты поднимаешь глаза от бесполезных нот и видишь у столика с дисками несколько десятков человек все они смотрят на тебя и аплодируют, на их лицах написано не просто одобрение, а обожание, восторг, благоговение. Ведь каждый из них только что полетал на носу своего «Титаника». То, что ты не сыграла почти ни одной чистой ноты, никак не отразилось на продажах. И это тоже важный факт: молчание твоей скрипки способствует продажам музыкальных дисков.
Но в тот момент тебя это не особо беспокоит; напротив, ты чувствуешь облегчение. Если никто не услышит твою игру, тебя не уволят за посредственное исполнение. А ты нуждаешься в деньгах. Хотя главное даже не это. Ты отчаянно нуждаешься в том, что только что увидела в глазах этих людей, в том, сути чего пока не осознаёшь.
Спустя много лет точно такую же отчаянную мольбу ты заметишь в глазах других молодых исполнителей, особенно женщин. И поймешь, что ты нуждалась в уважении. Покупатели на ярмарке видели и уважали в тебе профессиональную скрипачку. Ни на одной из прежних работ официанткой, администратором, ассистенткой тебя не уважали. Ты была вежливой и бесправной. Терпела снисхождение и домогательства, успокаивая себя тем, что это временно, хотя в глубине души была убеждена: это постоянно, и тебе всю жизнь придется мириться с бесправием, ведь ты женщина, а этот статус, в отличие от рабочего, постоянный. Но игра на скрипке за деньги освобождала тебя от этих ассоциаций. В тот день в Нью-Гэмпшире ты ощутила свободу. Ты так отчаянно нуждалась в ней, что даже не стала задаваться вопросом, настоящая она или нет.
В зале будут люди, больные раком, говорит Композитор. Как обычно перед концертом, он произносит мотивационную речь. Он хочет, чтобы мы играли и улыбались: по его мнению, мы или вовсе не делаем этого, или начинаем улыбаться, а потом опять хмуримся. Единственное исключение Харриет с ее «самой лучезарной улыбкой в мире», о которой Композитор сообщает зрителям каждый вечер.
Мы должны выйти на сцену, улыбнуться и тронуть их сердца, продолжает он. Понятно? Тогда они нас не забудут. Помните об улыбке, ладно?
Если во время концерта Композитор замечает, что мы мало улыбаемся, после он устраивает нам разнос. «Задумайтесь, говорит он, сколько в зрительном зале людей больных, старых и немощных, страдающих от страшной боли!» Они приходят к нему, Композитору, чтобы он облегчил их муки. Его музыка помогает им расслабиться и настроиться на позитив. Но обретут ли они желаемое, если мы стоим на сцене угрюмые и несчастные? Мы пытаемся возразить: мол, не так-то легко улыбаться, прижимая челюстью скрипку, но его это не волнует. Он считает, что наши хмурые лица вполне способны убить кого-то из этих страдальцев.
Честно говоря, единственный человек, неукоснительно выполняющий требование улыбаться, сам Композитор. Но он делает это настолько фальшиво, что только самые преданные фанаты этого не замечают. Его лицо застывает, будто треугольный камень, вздернутые брови неубедительно изображают безудержную радость, губы растягиваются в оскале из острых углов и резких линий. Один из немногих отрицательных отзывов на видеозапись концерта Композитора на «Амазоне» гласит: «Сцены живой природы прекрасны, но улыбка психопата на лице дирижера страшно раздражает». А вот недовольный отзыв с «Нетфликса»: «Жуткое видео. Музыканты улыбаются неестественно, будто сектанты».
Мы играем полчаса, после чего Композитор обращается к зрителям с небольшой речью. Харриет, Стивен и я садимся на пластиковые складные стулья и кладем инструменты на колени.
Я счастлив видеть вас сегодня, говорит он в работающий микрофон. Мы все так э-э-э благодарны и рады, что вы пришли
У турне «Боже, благослови Америку» есть цель собрать деньги на развитие местных образовательных телеканалов сети Пи-би-эс. К своей стандартной речи, которая, как и программа выступления, никогда не меняется, Композитор добавляет просьбу о пожертвовании и расписывает плюсы общественного телевидения. Он вспоминает, как в детстве смотрел Пи-би-эс и именно это побудило его стать композитором. А затем переходит к истории, которую все ждут с нетерпением: о своей встрече с Голливудской Знаменитостью Номер Один.
Как вы знаете, в записи один из концертов этого турне будет комментировать Голливудская Знаменитость, говорит он. Мне очень повезло я поехал в Лос-Анджелес на запись этого комментария. Вот как это было
Вкратце рассказ звучит так: Голливудская Знаменитость веселый парень. Очень крутой. Замечательный человек, с которым всегда весело. Он приехал в студию звукозаписи на мотоцикле. И это было круто. И весело. Но круче всего то, что Голливудской Знаменитости небезразлична судьба образовательных каналов. Эта проблема настолько заботит его, что он нашел время в своей звездной голливудской жизни и согласился поработать со скромнягой Композитором.
Зрители заворожены рассказом, а мне встреча Композитора и Голливудской Знаменитости в одной студии кажется удивительной. Наверняка оба много улыбались. Может, даже устроили соревнование, кто кого переулыбает, и Голливудская Знаменитость обнаружила, что у нее появился достойный соперник. Композитор умалчивает лишь о том, что основной мотивацией для Голливудской Знаменитости послужили несколько десятков тысяч долларов, которые маэстро заплатил ему за двухминутный комментарий.
Поддержка образовательных каналов действительно важна для него, и он занимается этим практически бесплатно. Единственный доход в этом турне он получает от продажи дисков в фойе концертных залов, а это не так уж много. Пи-би-эс не платит ему ни гроша. Чтобы попасть на концерт, зрители делают пожертвование в пользу местных каналов Пи-би-эс. Трейлер, гостиницы, наши гонорары все это Композитор оплачивает из своего кармана.
Именно из-за этого факта его персона остается для меня загадочной. В нем так много натянутого и даже совершенно фальшивого: его музыка, его концерты, его улыбка. Но когда дело доходит до самого искреннего поступка, на который только способен американец, до благотворительности, Композитор становится честным и щедрым. Прибыль от продажи его альбомов идет на бесплатные турне в поддержку местного образовательного телевидения и запись новых благотворительных альбомов. Иногда после концерта он раздает бесплатно столько же дисков, сколько удалось продать.
Поддержка образовательных каналов действительно важна для него, и он занимается этим практически бесплатно. Единственный доход в этом турне он получает от продажи дисков в фойе концертных залов, а это не так уж много. Пи-би-эс не платит ему ни гроша. Чтобы попасть на концерт, зрители делают пожертвование в пользу местных каналов Пи-би-эс. Трейлер, гостиницы, наши гонорары все это Композитор оплачивает из своего кармана.
Именно из-за этого факта его персона остается для меня загадочной. В нем так много натянутого и даже совершенно фальшивого: его музыка, его концерты, его улыбка. Но когда дело доходит до самого искреннего поступка, на который только способен американец, до благотворительности, Композитор становится честным и щедрым. Прибыль от продажи его альбомов идет на бесплатные турне в поддержку местного образовательного телевидения и запись новых благотворительных альбомов. Иногда после концерта он раздает бесплатно столько же дисков, сколько удалось продать.
Впечатлив зрителей рассказами о Голливудской Знаменитости, перед началом второго акта Композитор выполняет еще один пункт программы.
Для нового альбома «Восход над цветущим полем» я попробовал сочинить вальс, произносит он своим фирменным пронзительным шепотом, аффектированным сценическим голосом, напоминающим по тембру то ли Майкла Джексона, то ли парнишку-серфера. Я подумал, что это должно быть круто. И я хотел бы предложить кому-то из вас э-э-э станцевать со мной. Смельчаку я подарю этот диск. Кто хочет?