Контакт прямо по курсу. Дистанция близкая!
С телефониста слетела вся его гномья невозмутимость. Голос по-мальчишески дал петуха.
Первый пли! заорал Краузе и выбросил в сторону Нурса руку с выставленным указательным пальцем.
Контакт прямо по курсу. Дистанция близкая!
С телефониста слетела вся его гномья невозмутимость. Голос по-мальчишески дал петуха.
Первый пли! заорал Краузе и выбросил в сторону Нурса руку с выставленным указательным пальцем.
Нурс заговорил в микрофон. Сейчас они с Краузе пытались убить пятьдесят человек.
Первый пли! скомандовал Нурс. Второй пли! Третий пли!
Резкое изменение курсового угла могло означать только одно: командир подлодки, поняв, что его маневр опять раскусили и два судна стремительно сближаются, снова положил руль на борт и устремился прямо на противника, чтобы проскочить его на встречном курсе и максимально сократить опасное время. «Дистанция близкая» это ярдов триста, минимум, на котором действует гидролокатор. Быть может, подлодка прямо сейчас проходит под эсминцем, точно под ногами у Краузе. Глубинные бомбы, тяжело уходящие в темную воду, возможно, уже запоздали и взорвутся у лодки за кормой, не причинив ей вреда. Но может быть, она сейчас прямо перед «Килингом», скользит к его корме, и тогда если глубина задана хоть сколько-нибудь правильно бомбы взорвутся вокруг нее, круша хрупкий корпус. Однако она может проходить и не под эсминцем, а в ста ярдах справа или слева. Двойной рык бомбометов сообщил Краузе, что бомбы выстрелены с обоих бортов именно на этот случай. Может, и получится. Вся надежда на то, что хоть одна из четырех глубинных бомб взорвется достаточно близко. Это все равно что палить из обреза в темной комнате по мечущемуся человеку. И так же безжалостно.
Краузе вышел на крыло мостика. Как раз тут выстрелил бомбомет на полуюте. Неуклюжий цилиндр, мелькнув перед глазами, с плеском ушел под воду. И в то же мгновение море далеко в кильватере разверзлось огромным серым кратером, из середины кратера встал столб пены, и пока он рос, до Краузе донесся мощный, но глухой раскат подводного взрыва. Столб еще стоял, готовясь опасть, когда разверзся второй кратер и второй столб встал посреди моря, а за ним еще два с правого борта и с левого. Он кипятит пучину, как котел[20], сказал Иов. Казалось, ничто живое не может уцелеть в длинном эллипсе вспененной воды, однако ничего видно не было: ни мокрого корпуса, ни огромных пузырей, ни пятен топлива. Десять против одного, что ни одна из глубинных бомб не взорвалась вблизи цели. Было бы удивительным везением, если бы первая же серия глубинных бомб первая попытка Краузе убить человека оказалась успешной.
И впрямь! Вбегая в рубку, он ощутил мучительный укол совести. Ему вообще не следовало выходить на мостик. С последнего взрыва прошло пять секунд пять секунд, за которые немец мог проделать целых сто ярдов на пути к безопасности. Снова охотничья лихорадка. И безответственность.
Право на борт, скомандовал он.
Есть право на борт.
Рулевой отрепетовал приказ.
Курс назад к точке сброса бомб.
Есть, сэр.
Одерживать на курсе, противоположном нынешнему.
Локатор докладывает, аппаратура временно не функционирует, сэр, сообщил телефонист.
Очень хорошо.
Локатор, нежный, как человеческое ухо, на время оглушен подводными взрывами. «Килинг» разворачивался по узкому кругу, но не так быстро, как хотелось Краузе. На полный разворот эсминцу требовалось несколько минут, а подводная лодка если она не повреждена уходит на полном ходу. К тому времени, как нос «Килинга» вновь укажет на нее, она может быть в миле и больше, на расстоянии, на котором локатор не сумеет ее поймать. А Доусон вновь совал под нос свой планшет. Краузе и забыл, что тот принес радиограмму три минуты назад. Он взял планшет и первым делом прочел слова в середине сообщения.
ВЧРП УКАЗЫВАЕТ НА КОНЦЕНТРАЦИЮ ПРОТИВНИКА дальше шли широта и долгота, РЕКОМЕНДУЕМ РЕЗКУЮ СМЕНУ КУРСА К ЮГУ.
Значения широты и долготы выглядели подозрительно знакомыми. Чтобы подтвердить это подозрение, хватило доли секунды. С точностью до мили-двух числа соответствовали нынешнему положению «Килинга». Они были посреди волчьей стаи немецких подлодок. Адмиралтейскую радиограмму, адресованную ему как командиру эскорта, составили два часа назад. До него она добралась почти в рекордное время; служащие Адмиралтейства с его картами и прокладочными планшетами отправили ее в надежде на почти немыслимое стечение обстоятельств. Если бы радиограмма каким-то чудом пришла быстрее, а караван запаздывал бы на час-два, то еще оставалось бы время повернуть и увести его от волчьей стаи. А сейчас? Исключено. Отставшие, надо надеяться, уже подтянулись, и конвой тяжелой неповоротливой громадой ползет вперед. Приказы коммодору можно передать за несколько секунд, но пройдут минуты, прежде чем эти приказы сообщат каждому судну конвоя и убедятся, что они правильно поняты. А сам маневр приведет к повторению недавней сумятицы, какие-то корабли снова отстанут разброд будет даже хуже, чем в прошлый раз, поскольку маневр произойдет не по расписанию.
Обратный курс, сэр, доложил Уотсон.
Очень хорошо. Начинайте локацию.
И даже безупречный поворот ничего бы не дал: волчья стая уже знает о караване. Маневр стал бы лишь тратой времени, опасной и бесполезной.
Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.
Очень хорошо.
Оставалось одно: с боем прорваться через волчью стаю и продолжить путь через Атлантику. По крайней мере, его предупредили, но предупреждение ничего, по сути, не изменило, поскольку и эскорт, и конвой постоянно были начеку, как если бы волчья стая находилась близко. По той же причине Краузе не счел нужным передавать известие подчиненным и коммодору. На их действиях оно не скажется, а чем меньше людей знает, как точно Адмиралтейство умеет определять концентрацию немецких подлодок, тем лучше.
Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.
Очень хорошо.
Значит, надо пробиваться вперед, прорубать проход для медлительного конвоя в кордоне немецких подводных лодок. А что насчет радиограммы у него в руках? Как быть с этими несколькими словами из внешнего мира, такого бесконечно далекого от его узкого горизонта? Их придется оставить без ответа; нельзя нарушать радиомолчание, чтобы просто сообщить о невозможности исполнить рекомендацию. Придется вести бой, пока штабные в Лондоне и Вашингтоне, на Бермудах и в Рейкьявике остаются в неведении. Ибо каждый понесет свое бремя[21], и это бремя его. Текст из Послания к Галатам, Краузе помнил, как учил его давным-давно. Надо просто исполнять свой долг, и зрители для этого не нужны. Он был один со своей ответственностью в набитой людьми рубке, во главе каравана. Бог одиноких вводит в дом[22].
Локатор докладывает отсутствие контакта на тридцать градусов справа и слева по носу, сэр.
Очень хорошо.
Краузе повернулся от одной проблемы прямиком к другой.
Право помалу.
Есть право помалу.
Рулевой, называйте курс.
Есть, сэр. Один-три-ноль. Один-четыре-ноль. Один-пять-ноль. Один-шесть-ноль. Один-семь-ноль.
Одерживать. Так держать.
Есть одерживать. Есть так держать. На румбе один-семь-два, сэр.
Краузе вернул планшет.
Спасибо, мистер Доусон.
Он отсалютовал в ответ на салют Доусона, но уже не видел его. Не видел взгляда Доусона, не заметил смены выражений на молодом круглом лице связиста: удивление, затем восхищение и, наконец, что-то вроде жалости. Помимо капитана, только Доусон знал, как серьезно полученное известие. Только Доусон мог восхищаться капитаном, который прочел такую радиограмму, сказал: «Спасибо» и как ни в чем не бывало вернулся к прежнему занятию. Краузе не понял бы этого всего, даже если бы заметил. Для него не было ничего особенного в человеке, исполняющем свой долг. Он перевел взгляд на горизонт еще до того, как Доусон отвернулся.
Контакт, без сомнения, потерян, а они провели поиск на тридцать градусов в обоих направлениях от курса, которым подлодка шла в момент последнего контакта. Теперь Краузе продолжал поиски в новом секторе, в правом, а не в левом, без каких-либо оснований для такого выбора. Однако поворот вправо был в сторону конвоя, уже различимого на горизонте. Если подлодка ушла влево, она идет прочь от пути каравана и временно неопасна. Теперешний курс вернет «Килинг» на позицию в завесе и позволит прочесать область, в которой подлодка представляет наибольшую угрозу.
На румбе один-семь-два, сэр, доложил Уотсон.
Очень хорошо.
Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.
Очень хорошо.
Сейчас они шли к центру конвоя. «Виктор» был отчетливо виден справа по носу он патрулировал фронт, а вот «Джеймс» на левом фланге был пока что неразличим. Краузе уже подумывал дать отбой тревоги; нельзя забывать, что он тратит боевой резерв энергии и внимания команды.
Локатор докладывает дальний контакт, сэр! Голос телефониста звенел от волнения. Справа два-ноль. Дистанция неопределенная.
Ослабевшее было напряжение в рубке снова вернулось.
Право руля. Курс один-девять-два.
Есть право руля. Курс один-девять-два.
«Килинг» повернул. Краузе смотрел в бинокль на второй эсминец. Вопрос был: использовать «Виктора» для выпада или оставить здесь, где тот сможет парировать?
Локатор докладывает дальний контакт на пеленге один-девять-ноль. Дистанция неопределенная.
Локатор докладывает дальний контакт, сэр! Голос телефониста звенел от волнения. Справа два-ноль. Дистанция неопределенная.
Ослабевшее было напряжение в рубке снова вернулось.
Право руля. Курс один-девять-два.
Есть право руля. Курс один-девять-два.
«Килинг» повернул. Краузе смотрел в бинокль на второй эсминец. Вопрос был: использовать «Виктора» для выпада или оставить здесь, где тот сможет парировать?
Локатор докладывает дальний контакт на пеленге один-девять-ноль. Дистанция неопределенная.
Еще один приказ, еще один крошечный поворот. Было искушение дергать Эллиса вопросами и приказами, спросить, не может ли он все же определить дистанцию. Однако за последние минуты Краузе много узнал об Эллисе и чувствовал, что тот выкладывается по полной без понуканий. И есть опасность, что от понуканий он занервничает.
Дикий вопль впередсмотрящего с мостика: